На осколках цивилизации (СИ)
На осколках цивилизации (СИ) читать книгу онлайн
Джон не мог предполагать, что его тихая мирная жизнь после давнишней стычки с Адом может так перемениться. Впрочем, перед нами уже не тот повелитель тьмы, а в чём-то обычный, даже заурядный человек... Сможет ли этот обычный человек вспомнить былые навыки, понять, что происходит со всем миром, и, наконец, спасти хотя бы не всех, а некоторых?.. Увы, пока этого знать не может никто.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
========== Глава 13. Memento mori. ==========
На обратной стороне, чуть выше щиколотки, был порван её гольф, почти полностью с той стороны ставший красным. Константин покачал головой и принялся снимать сначала её крохотный башмачок, тоже замазанный кровью, а потом аккуратно снял и некогда белоснежный гольф; ткань противно присохла к коже, поэтому пришлось потянуть, и Дженни сквозь сон негромко вскрикнула от боли, но так и не проснулась. Даже по разрезу на самом гольфе можно было определить, что рана длинная и серьёзная; мужчина покачал головой, понимая, что это не есть хорошо: то, что девочка ранена, не заметил никто. Это может закончиться очень плохо, если вовремя не продезинфицировать рану; уже тогда у повелителя тьмы появилось дурное предчувствие, но он лишь осторожно перевернул Дженни на живот, чтобы постоянно не поворачивать ногу — больно неудобное место ранения оказалось.
И когда Джон увидел рану, то ужаснулся: глубокая, пыльная, видно, что не продезинфицированная, даже гнойная… Тут-то для него всё вдруг резко и встало на свои места: и температура дочери, и потеря сознания, и своё плохое предчувствие в груди. Он в сию минуту достал из рюкзака спирт и принялся очищать, но какой-то поганый голос внутри него говорил, что поздно. «Только бы не заражение, только бы не заражение» — стало его новой молитвой, а на деле Константин знал, как всё обстояло… Этот ужасный чёрный гной смылся наполовину; Дженни дрожала, пыталась уползти, перевернуться, дёргала ногой и раз чуть не выбила из рук папы спирт — она не то чтобы очнулась, но была в некоем состоянии бреда. А Джон чувствовал, как это бесполезно, как безысходно, как жалко и похоже на попытки не умеющего плавать доплыть до берега. Лишь Чес за всё это время не проронил ни слова, оставаясь молчаливым, но всё понимающим наблюдателем этой сцены.
Константин, закончив и для чего-то наложив бинт, развернул Дженни обратно на спину, заставил Fеё очнуться, аккуратно положил в ротик таблетку аспирина и дал запить. Девочка слабо улыбнулась, узнав папу, но скоро отключилась и как прежде провалилась в тревожный и лихорадочный сон. Джон и правда не знал, чем ей ещё помочь; гной-то он благодаря своим невозможным усилиям и страданиям дочки смыть смог, но кто знал точно, проник ли он внутрь, в кровь, или нет?..
Креймер в это время подошёл ближе и буквально взглядом спросил, как обстоят дела; мужчина прикрыл лицо руками, посидел так минуту, ощущая под ладонями горячую кожу, а потом глянул на парня.
— Не знаю, Чес… Там был гной. Сильный гной. Никто не заметил и даже не осмотрел ребёнка! Будем молить Бога, чтобы это не прошло дальше…
— Быть может, есть смысл подозвать медика? У них же есть медик? — Парень суетливо обернулся в сторону выхода, готовясь сорваться и спросить.
— Если бы был, то она бы так не лежала. Иначе это какой-то тупой медик. — Чес уже был в общем зале и принялся активно расспрашивать. Джону не было слышно не только из-за того, то говорящие находились далеко, но и из-за своего вакуума мыслей. Теперь не оцепенение, а горечь от ещё не осознанной правды овладела им; может, он это ещё не совсем осознал, но семя навязчивой мысли уже поселилось в его мозгу, сорняком распространяясь дальше. Безысходность и подобные чувства смешались в тонкую вуаль, и судьба осторожно накинула её на него; чего ни делай, как ни желай, а предначертанное всё равно наступит — и хрен знает, почему такие слова всплывали в голове у Джона.
— Медик погиб. Сгорел. Его обгоревшие останки можно наблюдать прямо из входа…
— Чес! — Мужчина, поморщившись, и не столько от отвращения, сколько от нежелания слышать о том, как рушится его надежда, прервал парня и бросил на него умоляющий взгляд. Креймер понял и виновато кивнул.
— Что там произошло-то? И, кстати, давай выйдем. Пусть Дженни отдохнёт. — Джон попытался пристроить выломанную дверь, но получилось лишь только прислонить её к стене, частично закрыв вход. Они остановились недалеко от неё, но к Саманте не подошли — мужчина не хотел, так как понимал, что в порыве чувств мог наговорить ей серьёзных гадостей.
— Да ничего необычного: поначалу хотели выехать в час дня, но собрались только к трём. Выехали, но пришлось ехать медленно и часто останавливаться — дети не терпели долгих поездок. Так и добрались только досюда, а здесь их застиг обстрел. Я как-то не понял, как именно автобус пострадал, но, быть может, попало пулей в него самого, и всё загорелось. Сумели многих спасти, но двое взрослых погибли. И, наверное, пока хотели добиться количества, позабыли о качестве… Вот и произошло такое с Дженни. — Он вздохнул и покачал головой. — Надеюсь, с ней всё будет хорошо. Правда?
Джон невесело вздохнул, продолжил смотреть пустым взглядом куда-то вниз и лишь усмехнулся детской наивности в интонации Чеса. Ему хотелось верить так же, как и парню, что всё будет хорошо; правда, на деле всё было не очень хорошо.
— Я не знаю, Чес, я буду стараться всеми силами, чтобы всё закончилось хорошо. Но в данной ситуации… — Он покачал головой, повернулся к Креймеру и скоро зашептал: — Ты бы видел, какой на её ноге гной — ужасный гной на ране! Ещё у неё поднялась температура, что признак не очень хороший — я не врач, но, кажется, это медленно перетекает во что-то серьёзное. И, на самом деле, я в совершенном замешательстве, что делать.
Парень сочувствующе посмотрел на него и вздохнул — видимо, понимал и сам всю серьёзность положения, а слова «заражение крови» были для него не новостью.
— Может быть, есть смысл поискать каких-нибудь врачей из выживших вокруг? Ну, в разумном радиусе, естественно. Я бы занялся этим, но как видишь… я могу посидеть с ней, если хочешь. А ты постарайся отыскать. Глупая, конечно, затея, но это всё-таки лучше, чем сидеть и не знать. — Джон подумал, что в этих словах есть доля разумности, поэтому кивнул и решил отправиться сию же минуту.
— Что, прям сейчас? Ты только что пришёл, не успел отдохнуть, а вспомни, между прочим, что мы сегодня пережили и сколько километров прошли! — Креймер на него строго посмотрел и решительно покачал головой. — Нет, хотя бы выпей воды и передохни пять минут. И обязательно скажи, как будешь двигаться, по какому маршруту, чтобы в случае чего я тебя потом смог найти.
Константину пришлось согласиться, ибо спорить с Креймером чуть больше, чем бесполезно; в итоге посидел ровно пять минут, объяснил, куда примерно пойдёт, и сорвался в тот же час. Джон помнил, как нервничал, помнил, как был весь в себе, и, кажется, даже не замечал окружающих. Наверное, именно поэтому, из-за этой зацикленности, он и не нашёл ничего; своё приключение к его концу он забыл совершенно, вернулся с пустой головой и на вопросы Чеса отвечал лёгким пожатием плеч. Повелитель тьмы ничего не знал и уже не видел надежды — даже когда искал, уже тогда перестал надеяться хоть на что-нибудь. Какие к чёрту врачи? кто бы вообще согласился пойти за три девять земель спасать ребёнка без надлежащего оборудования? Кто бы так осмелился взять на себя ответственность за его жизнь?.. Да ровным счётом никто! Теперь всем плевать, и нужно надеяться только на себя; но что делать, если надежды, вера в себя иссякли? Как быть тогда? Джон запутался, замотался, как маленький котёнок в клубке, в своих мыслях; при этом надо было быть невозмутимым, сдержанным, не показывать лишней тревоги. А вкупе с образовавшейся огромной и с каждым часом только нарастающей язвой на сердце сделать это было сложно…
Джон с самого начала понял, какой конец у этой истории… Только вот язва от этого болела не меньше.
Но, даже зная, даже смотря на ситуацию со стороны и давая ей трезвую оценку, мужчина всё равно глупо желал лучшего конца; ну, а как не желать?.. Не быть же ему, в самом деле, таким оригиналом, который бы цинично и философски смотрел на смерть своей дочери. Да даже бы если он хотел им быть — не получилось бы.
Что было в последующие три дня? Трудно сказать, но вместе с тем до ужасного просто; Дженни становилось хуже, аспирин сбрасывал температуру ненадолго, врачей в округе не находилось, сколько бы Джон ни ходил (пусть даже ноги уже не несли, а он всё равно срывался в путь), а вместе с тем чувство какой-то той вполне ожидаемой концовки не то что щемило сердце, а зажимало его в раскалённых клещах. Все эти дни смешались в один неопределённый промежуток времени; Константин даже не помнил себя, а происходящее по ощущениям напоминало сон, такой безмятежный, такой вроде ненастоящий, дающий лишь мнимый заряд адреналина… Как бы ни так. Всё — реальность. Просто принимать её… кому вообще захочется?