Холм демонов

- А ну заткни фонтан, - брезгливо прикрикнул на разошедшегося наемника майор. - А свои фашистские взгляды засунь себе в задницу, а не то я сейчас действительно нарушу Женевскую конвенцию. - И после паузы многозначительно добавил: - Которая здесь не действует...

***

Моросил мелкий дождик. На кладбище небольшая группа людей провожала в последний путь Данилу Ильича. Чуть поодаль среди могил бродил человек в ярком кафтане, совсем не подходящем к похоронной процессии и вообще к месту последнего упокоения многих поколений жителей Новой Мангазеи.

- Прощай, Данила Ильич, - вполголоса сказал он, глядя на скромный гроб, установленный перед разверстой могилой. - Ты был честным человеком, до конца исполнившим свой долг. - И Василий скорбно снял головной убор, напоминающий шутовской колпак.

- А не подаст ли почтенный господин что-нибудь бедной бабуле на корочку хлеба? - вдруг раздался позади него незнакомый пропитой голос. Дубов обернулся и увидел пожилую женщину - судя по описаниям скоморохов, это была ни кто иная как кладбищенская побирушка Кьяпсна. Дубов пошарил в кармане и протянул ей золотой.

- О, господин так щедр! - обрадованно зашамкала Кьяпсна, небрежно отправляя монетку в залатанную торбу, висящую на ветхих ремешках поверх разноцветных лохмотьев. - Не могу ли я быть вам чем-то полезной?

- Можете, - смекнул детектив. - Я слыхивал, что вы знакомы чуть ли не со всеми городскими покойниками, не так ли? - Кьяпсна радостно закивала. А как насчет живых?

- Все живые - это будущие покойники, - выдала Кьяпсна афоризм, достойный майора Селезня.

- Очень хорошо, - Василий вернул колпак на голову, так как дождик несколько усилился. - Скажите, кто этот человек? - Дубов указал на невысокого господина в кафтане военного покроя, который стоял возле гроба и что-то говорил.

- Так это же сотник Левкий, временный воевода, - тут же сообщила Кьяпсна.

- Хороший мужик, угостил меня чарочкой, когда поминали Афанасия, пущай земля ему будет пухом. И сказал еще: "Молись, бедная женщина, за упокой его души!". А я так думаю, что ежели человек жил по-божески, то он и так на небушко попадет - молись, не молись. А уж ежели грешил...

- А это что за дама? - перебил Василий, кинув взор в сторону женщины в темном платье, скорбно сморкавшейся в платочек близ Левкия. - Вероятно, родственница?

Приставив ладонь ко лбу, Кьяпсна внимательно пригляделась:

- Да нет, какая там родственница, у него же здесь никого не было. Это Марья Ивановна, овощная торговка, ее лавочка была рядом с Данилиной лягушатней и тоже сгорела.

- А те трое? - продолжал выспрашивать Дубов. Всего на похоронах присутствовало пять человек - не считая, разумеется, мрачного вида могильщиков, которые чуть поодаль переминались с ноги на ногу, ожидая, когда можно будет опускать гроб и закапывать могилу.

- Один - ловец лягушек и пиявок, Матвей Лукьянович, он как раз снабжал покойника товаром. Другой, что в рясе - это наш кладбищенский дьякон отец Герасим, он всех покойничков отпевает, царствие им небесное. Ну а кто же третий?.. А, знаю - Свирид Прокопьевич, сосед Данилы Ильича по Завендской слободе. Тоже неплохой мужичок, с ним завсегда есть о чем поговорить...

- Вы с ним лично знакомы? - несколько удивился Дубов.

- Да нет, но слышала о нем от других людей. А отец Герасим - тоже прекрасный человек. Помнится, на поминках Афанасия он выпил пол ведра кьяпса и...

Однако слова нищенки заглушил зычный рев дьякона Герасима - очевидно, таким образом он пел отходную. Василий увидел, как могильщики опустили гроб в яму и принялись закапывать. Участники траурной процессии уныло потянулись к выходу.

- Ну, я пойду, пожалуй. Если что, вы знаете, где меня искать, торопливо проговорила Кьяпсна и засеменила вслед за теми, кто провожал в последний путь Данилу Ильича - очевидно, надеясь на дармовую поминальную чарочку в "Веселом покойнике".

А Василий Николаевич, в задумчивости бродя среди могил, размышлял и анализировал. Правда, с "информацией к размышлениям" у него было совсем не густо.

- Но это лучше, чем ничего, - бормотал детектив себе под нос, выходя на одну из кладбищенских аллей. - Кто же из этих пятерых тот "верный человек", о котором говорил покойный? Или его среди них не было? Начнем с сотника Левкия. Нет, его сразу можно отбросить. Я же помню, как Данила Ильич заподозрил и его, и Пульхерию Ивановну, и Фому в связях с заговорщиками. Так это или нет, покажет следствие, но пока что Левкием можно не заниматься.

Отец Герасим тоже не в счет - он тут дьяконствует, так что на похоронах присутствовал чисто по служебной необходимости. Наконец, оставшиеся трое торговка овощами Марья Ивановна, сосед по месту жительства Свирид Прокопьевич и поставщик лягушек Матвей Лукьянович. С одной стороны, просто случайные соседи или, так сказать, коллеги по работе. А с другой стороны, соседство или связь по торговой части могли возникнуть вследствие близких отношений. Например, ловец лягушек помог своему другу обустроить лягушачью лавочку... Да, предполагать можно все, что только угодно, и отработка любой версии займет как минимум несколько дней... Черт, дождь никак не унимается... А просто так наобум придти к любому из них и сказать, что я, мол, такой-то и такой-то, прошу вас как "верного человека Данилы Ильича"

обеспечить надежную связь с Царь-Городом - это, знаете, чревато...

Неожиданно Дубов уткнулся в какую-то белую стену. Подняв взор, он обнаружил себя возле усыпальницы Загрязевых. Перед входом по-прежнему красовалась скульптура маэстро Черрителли, а чуть в стороне заброшенно темнела часовня князей Лихославских.

- Ну вот, занесла меня нечистая, - вздохнул Дубов. - И чего такого все находят в этом Черрителли? Самое обычное изваяние, каких много.

Детектив обошел вокруг скульптуры и машинально пробежал выбитую на постаменте надпись: "Дорогому и любимому Мелхиседеку Иоанновичу Загрязеву - от вдовы, сына и дочери. Ваятель Джузеппе Черрителли".

- Мел-хи-се-деку Иоанновичу, - по слогам прочел Дубов и вдруг с размаху хлопнул себя по высокому лбу, как будто комара пришиб, хотя комары в такую погоду сидели дома и носа на улицу не казали.