Холм демонов

Однако радость преступного казначея оказалась недолгой - вернувшись и не обнаружив в городе ни купцов, ни мешка с золотом, господин Херклафф тут же отправился в городскую ратушу, в кабинет к фон Трепшу. А точнее - в его тайный будуар, где подлый казначей как раз приятно проводил время с почтенными фрау Лунд и фрау Трайхман. Ныне безутешными вдовами. Они втроем барахтались по огромной постели и занимались совершенными непотребствами. И вдруг массивная дверь затрещала и упала вовнутрь казначейского вертепа, а на пороге возник собственной персоной господин Херклафф. Его глаза метали шаровые молнии, а клыки хищно лязгали, будто наточенные дамасские кинжалы.

Обе купчихи, дико заверещав и прихватив что успели из верхней и нижней одежды, кинулись в соседнюю комнату, но страшный гость, не обращая на них ни малейшего внимания, грозно двинулся к побледневшему и съежившемуся казначею.

- Чем могу служить, господин Херклафф? - дрожащим голосом осведомился фон Трепш.

- Отдавай золото, мошенник! - нетерпеливо зарычал Херклафф.

- Какое золото? - пролепетал казначей.

- То, которое ты взял у Лунда и Трайхмана. Меня не волнует, куда ты девал этих купцов, давай золото!

Трепш мелко дрожал, обуреваемый одновременно страхом и жадностью, причем второе явно брало перевес над первым...

Когда шум стих и почтенные купчихи решились вернуться, то они застали лишь раскиданную по комнате казначейскую одежду, а на кровати, где они только что предавались невинным утехам, лежал тщательно обглоданный скелет фон Трепша...

А господин Херклафф, как ни в чем не бывало выходя из ворот городского рата, ковырял в зубах изящной зубочисткой и печально приговаривал:

- Кашется, их бин погорячиться. Теперь я так и не узнаю, куда этот фкусненький казначей подефал мое золото...

***

Миликтриса Никодимовна отворила, едва Дубов позвонил в дверь.

- Ну где ты шатаешься! - вполголоса напустилась она на Василия, - мы тебя уже давно ждем!

Стол в гостиной был накрыт белой скатертью. A на столе красовался блестящий самовар в окружении дорогих вин и разных вкусных разносолов. За столом непринужденно восседал потенциальный работодатель - и Дубов сразу же его узнал. Вернее, узнал его бороду, которую просто невозможно было перепутать ни с какой другой. Борода эта, в основе седая, но с отдельными, расположенными безо всякой симметрии темными вкраплениями, принадлежала тому самому господину, которого Василий видел при въезде в Новую Мангазею в компании с Царь-Городским головой князем Длинноруким.

"Стало быть, от меня что-то понадобилось самому Мангазейскому мэру", не без удивления и, что греха таить, некоторой доли тщеславия подумал детектив, как ни в чем не бывало присаживаясь за стол. Предполагаемый градоначальник глядел на него открытым и дружелюбным взором.

А Миликтриса Никодимовна заливалась соловьем:

- Дорогие господа, позвольте вас познакомить. Это - Савватей Пахомыч. А это...

- Ну што вы, Мывиктьиса Никодимауна, - смущенно перебил ее седобородый, - не надо угромких имен. - И, обернувшись к детективу, добавил: - Зовите меня просто Седой. Так меня увсе тута зовут. За гваза, конешно.

"Какой скромный человек, - с симпатией подумал Василий. - Ведет себя естественно, не козыряет своим высоким положением". Вслух же заметил:

- Извините, но мне это прозвище напоминает, еще раз прошу прощения, воровскую кличку. - При этих словах детектив искоса глянул на своего собеседника, однако тот остался столь же спокоен и непринужденен:

- Ну, тогда зовите меня... - Он на мгновение замялся. - Уж соусем по-пвостому - дядя Митяй.

- Согласен! - широко улыбнулся Василий. "А ведь он не врет, промелькнуло в голове сыщика, - в тот раз Миликтриса как раз величала его Димитрием... Вот отчества не припомню - какое-то мудреное".

Тем временем Миликтриса Никодимовна встала из-за стола:

- Ах, господа, извините, я должна вас ненадолго покинуть! Но я скоро вернусь. - С этими словами хозяйка, подметая пол подолом красного шелкового платья, отплыла в направлении "будуара".

Дядя Митяй отставил в сторону недопитую чарку:

- Ну што жа, Савватей Пахомыч, давайте певейдем к деву. Я свышал от Мивиктрисы Никодимауны, што у вас твудности с деньгами. И я могу пьедвожить вам возможность немного заваботать.

- И что это за работенка? - живо заинтересовался Дубов. - Надеюсь, ничего предосудительного?

Дядя Митяй задумчиво подергал себя за бороду:

- Это смотвя как увзглянуть, Савватей Пахомыч. Но по большому шшоту совсем не пьедосудительно, а очень даже наоборот. Ведь вы, конешно же, знаете, в каком состоянии находится наше госудавство?

- Вообще-то я не интересуюсь такими вещами, - равнодушно откликнулся Дубов.

- Тогда я поясню. Под угвозой единство Кисвоярского царства и даже само ево шушествование. - Седой замолк, как бы ожидая отклика со стороны Савватея Пахомыча. Однако и тот внимательно молчал. Тогда дядя Митяй продолжил: - Вы, конешно, свышали о подметных письмах этого мевзавца князя Григория? - Дубов молча кивнул. - Но этого мало - его подвучные убирают с пути увсех, кто может помешать их зводейским замысвам! И смевть воеводы Афанасия тоже на их совести, ежели утаковая у них есть.

Дядя Митяй произносил все это настолько искренне и убедительно, что Василий склонен был ему поверить. Единственное, что его смущало - так это то, что встреча происходила в доме Миликтрисы Никодимовны, которую весьма нелестно аттестовали и покойный воевода Афанасий, и его сподвижник Данила Ильич, тоже покойный. А дядя Митяй заговорил как раз о Даниле Ильиче:

- У Афанасия быв помощник - и того убиви, когда он отказался им помогать!

- Да, все это весьма печально, - разомкнул уста Василий, - но чем я-то могу вам помочь?

- О, можете, можете! - дядя Митяй так взмахнул рукой, что чуть не снес со стола тарелку с капустным салатом. - В наше время твудно на ково-то повожиться, а вы - чевовек надежный, я это вижу, я это чувствую. И ваш священный довг перед Очечеством - высведить этого негодяя и вырвать у него изо рта змеиное жало!

- Какого негодяя? - слегка опешил Василий.

- Того, котовый пытался подкупить Данилу Ильича, ну, то есть бывшего помощника воеводы, на выдачу госудавственных тайн, а когда тот отказався, то поджег его лавочку увместе с ним самим. И ежели мы с вами его не остановим, то сами понимаете, чево он еще натворит!