Город, отделяющий от неба (СИ)

В туннель заброшенного метро дети пошли не просто так. Одна из городских легенд, которых в Зазеркалье появилось множество, гласила, что Вторая радиальная ветка при благоприятных обстоятельствах могла вывести за пределы Хинтервельта. Именно такое стечение обстоятельств и заставило друзей рвануть навстречу приключениям, не заходя домой и не снимая ранцев со спины. Первым обстоятельством была пятница, ведь именно в этот день обычно активизируется всякая потусторонняя сила. Второй причиной стала электрическая буря, разразившаяся минувшей ночью в небе над Ленивыми Высотами. Ну и, наконец, вчера открылись оба гейзера: Бернард Барф около Авалона и Тесть на горе неподалёку от Саярска. Спешили друзья не просто раздираемые нетерпением - в такие дни городские власти, умудрённые опытом прошлых лет, выпускали в "опасные места" усиленные патрули, подогревая тем самым как слухи о правдивости легенд, так и подростковое любопытство. Патрули обычно начинали обходы после трёх часов пополудни, то есть тогда, когда в городских школах заканчивались занятия, и ватаги возбуждённых исследователей устремлялись на поиски неприятностей. Болезнь учителя Шмайхеля привела не только к замене его ненавистной Хламинго, но и к отмене обязательного факультатива с его участием. Линда факультативов в средних классах не вела. Строго говоря, распускать учеников в подобный день не стоило бы, но "историки" (а ими были все пятеро друзей) из команды Якоба Карловича пользовались авторитетом людей рассудительных и законопослушных, правда, в основном благодаря своей скрытности и блестящей организованности, о чём, разумеется, никто из взрослых и не догадывался.

В коллекторе их ждал шестой и последний участник экседры, Циркон, он же Нулик, в миру Алексей ЗиркО. Циркон ещё в прошлом году учился вместе с остальными в одном классе, пока родители не вздумали переехать поближе к месту работы. Теперь Лёха жил (и грыз гранит науки) у чёрта на отшибе - в небольшом, но быстро растущем посёлке у Студёного Порта, где недавно около одной из аномалий возник филиал Института, в котором, собственно, и трудились оба старших Зирко. Нулик, официально болевший и потому пропускающий школу вполне законно, маялся в ожидании друзей с самого полудня. Оставив рюкзак с термосом и бутербродами около решётки, преграждающей проход в глубину туннеля, Циркон то и дело выглядывал из коллектора, забираясь на лестницу, припрятанную друзьями в туннеле очень давно - как раз для такого случая.

- Чего вы так долго-то? - возмутился Нулик, едва завидев заговорщиков.

- Ты лестницу держи! - посоветовал ему Пашань.

- А сам отвернись, пока девочки спускаются, - добавила Верка.

- За вами точно никто не следил? - спросил Циркон, стаскивая лестницу вниз.

- Нужны мы кому, - проворчал Лайбах, перехватывая тяжёлую деревянную конструкцию с противоположного конца. - Как ты её один сюда из туннеля пёр?

- У него было время, - сказал Пашка, ухмыляясь. - Небось с утра здесь сидит. Еда-то где, интендант хренов?

- Еда на месте.

- Баста, синьоры! - зашипел на болтунов Тин-Тин. - Тишина в эфире!

Пыхтя и сменяя друг друга, дотащили лестницу до туннельного створа, уложили у стены, убедившись, что снаружи ничего не видно. Двинулись вглубь. Сотню шагов до решётки проделали в полном молчании. И в темноте, благо яркий свет за спинами позволял идти, не натыкаясь на стены. Увидели не решётку - цирконов рюкзак со снедью. Разглядеть преграду из силикобора-В на фоне стен из почти такого же материала да ещё и впотьмах - задача не для людских глаз. Поставленная лет двадцать назад, решётка казалась несокрушимой. Так бы оно и было, когда бы в распоряжении экседры не оказался лаксианский ключ.

Силикобор во всех своих модификациях был разработкой самого Цезаря. Производить этот уникальный материал могли лишь кольшрайберы под контролем и руководством нимф. Кольшрайберов в Хинтервельте не осталось, нимфы тоже вымерли, потому силикобор уже не производился. Обработке же поддавалась далеко не всякая модификация. Изделия из силикобора-А, как материала абсолютно несокрушимого, могли быть изменены либо уничтожены лишь самими производителями, которые... об этом уже было сказано. Модификат "С", обладающий односторонней влаго- и пылепроницаемостью, и использовавшийся для дорожных и дренажных покрытий, подлежал обработке инструментами из модификата "А". Силикобор-В прочностью не уступал своему алфавитному предшественнику, но мог подвергнуться переформовке и другим метаморфозам при помощи некоего устройства, имеющего несовместимое с русской речью название "Einfache KonfigurationsДnderung" . Устройство это, имевшееся на вооружении строителей и пожарников, экседра обрела благодаря причудливому сочетанию банальной случайности и собственной тотальной пронырливости. В одно из воскресений во время летних каникул, забравшись приключений ради и шалостей для на одну из строек, друзья попросту стянули забытый небрежным инженером инструмент. Легко отбившись от мук совести, которые обычно воплощались в их компании в лице чересчур правильной Мелании, экседра тут же запланировала пару взломов, немыслимых без Einfa... ну, вы поняли. А тут как раз Тин-Тин добрался в саярской библиотеке до подшивки старых журналов "Юный техник", где в одном из номеров за 1983 год был опубликован милый рассказ Роберта Шекли под названием "Лаксианский ключ". Костик тут же предложил для агрегата именно это название. Потребовали почитать. Вдохновились. Одобрили.

Вот теперь этим самым ключом собирались вскрыть утопленную в дренаж решётку из... силикобора-В? Ребята надеялись, что не "А". Пашань с умным видом говорил, что если бы решётка была "А", то она была бы единым целым с "ашными" стенами и потолком, и не наблюдалось бы того небольшого, в полмиллиметра, зазора, который имелся в наличии. К тому же преграду посреди туннеля возвели совсем недавно, а сращивать А-модификат, как известно, геморрой и морока. Лаксианский ключ извлекли из ранца могучего Лайбаха. Агрегат, похожий на унизанную перстнями перчатку, весил килограмм шесть, хотя и был довольно компактен. Тин-Тин с завистью наблюдал, как Шанин забивает в эту перчатку свою пухлую ладонь. Ни сам Костик, ни следующая в иерархии экседры вслед за ним Лань ключом воспользоваться не могли. И если девочке не хватало простой физической силы, дабы удержать на руке увесистый аппарат, то Тина-Тина, как выходца из иного мира, изделие Юмалы не воспринимало как оператора вообще. Вначале хотели использовать Лайбаха, чья большая лапа подходила под размер перчатки почти идеально, да и сил у Клауса имелось куда больше, но недостаток координации большого парня сказался уже на стадии полевых испытаний прибора... Словно почувствовав смятение друга, Мелания взяла Костика за руку. Мальчик хотел было отстраниться, но передумал, увидев, что всё внимание друзей поглощено ключом и решёткой. Наконец Пашка, придерживая правую руку левой, разомкнул пальцы и повёл ими в стороны со словами:

- Сезам, откройся!

Ничего не произошло. Пашань оглянулся на друзей с многозначительным видом и сделал шаг вперёд, не опуская рук. Раздался рокочущий треск, усиливающийся по мере приближения перчатки к решётке. Шанин опять повёл пальцами. Прутья послушно прогнулись назад и немного разошлись в стороны. Экседра немедля зашлась в восторженном "ура!", если этот клич вообще можно воспроизвести при помощи сдавленного шёпота. Пашка грозно сверкнул на собратьев глазами из-за плеча и продолжил. Спустя несколько секунд решётка выгнулась пузырём, сделав одно из окошек меж прутьями вполне достаточным для проникновения вовнутрь. Как только Пашань опустил натруженную длань, все принялись его обнимать, хлопать по жирненькому плечу и (о, ужас!) - целовать в пухлые щёки.

***

Спустя полтора километра по шагомеру Тин-Тина туннель начал изгибаться влево. Экседра остановилась, опасливо ощупывая поворот лучами фонарей. По всем расчётам выходило, что до границы треугольника оставалось не более шестисот метров. Но это по прямой. Изгиб мог возвратить туннель в границы Авалона, что превращало весь поход в детсадовскую прогулку.