Капелла №6 (СИ)

— Сын мой, никто до конца так и не узнает себя, свою сущность. Внутри тебя просто буря, которую нужно успокоить или молитвой, или нужным словом, или ритуалом, или частыми походами в церковь… Тогда твоя душа должна обрести спокойствие, внутренне равновесие. Как часто ты молишься?

Джон усмехнулся, даже не зная, что отвечать на этот вопрос.

— В вынужденных мерах и совсем не в том смысле, в котором молятся другие…

— Тебе следует молиться чаще, больше времени проводить в священных разговорах с Богом, ибо только он, сын мой, может даровать тебе спокойствие. Попробуй отвлечься от своей обыденной жизни — и наверняка почувствуешь, что станет легче. Ибо молитвы, Джон, не следует стыдиться, потому что это обращение падшего и кающегося человека к Богу. Каждый найдёт своё прощение, обретёт спокойную совесть; Бог простит тебя, ведь наверняка твои душевные терзания основаны не на пустом месте; возможно, это из-за твоего прошлого образа жизни.

— И что же делать, святой отец? Только молиться? — Мужчина поднял голову и посмотрел в темноту решётки.

— Да, сын мой, ибо в молитве обретёшь гармонию с собой. Так говорилось в Писании: «Господи! услышь голос мой. Да будут уши Твои внимательны к голосу молений моих. Если Ты, Господи, будешь замечать беззакония, — Господи! кто устоит? Но у Тебя прощение, да благоговеют пред Тобою. Надеюсь на Господа…»

— «…надеется душа моя; на слово Его уповаю», — докончил Джон и усмехнулся — оказывается, позабыл ещё не всё.

— Пока не поздно, Джон, есть ещё возможность обрести равновесие… — шептал священник. — Главное — обрести веру, твёрдую опору, которая станет тебе помощником.

— Я постараюсь, святой отец, — Константин выпрямился, но с колен не встал. — Можно ли мне будет приходить ещё на исповеди?

— Это даже необходимо, Джон; регулярная исповедь очищает душу.

— Мне уже стало отчасти легче… — Константин опустил голову и ухмыльнулся. Священник помолчал, а потом добавил:

— Я освобождаю тебя от твоих грехов во имя Господа, и Сына, и Святого Духа. — Почему-то повелитель тьмы знал, что нужно говорить в конце исповеди, хотя ничего не знал об её начале и остальных правилах.

— Благодарение Богу, — зачем-то улыбнулся, хотя его кривой улыбки всё равно не было видно, а потом добавил наверняка лишнее: — Аминь.

— Иди с миром, сын мой, помни о моих советах. И не забывай, что Бог никогда тебя не оставит.

Джон встал на слегка подкашивающиеся ноги, сказал что-то смутное напомнившее «Спасибо» и, шатаясь, опираясь рукой о стены, дошёл до выхода. Глаза сразу пришлось прищурить — неяркий полусумрак в храме теперь казался резким, непривычным после тёмной исповедальни. Константин оглянулся на деревянную кабинку, хмыкнул и направился к выходу.

Стало ли легче? Возможно. Но всё равно относительно… По крайней мере, тот тревожный, казавшийся бесконечным цикл мыслей в голове поутих, стал двигаться медленнее; но надолго ли?.. Константин и сам не знал, но чувствовал, что придёт сюда ещё не раз…

Снаружи уже изрядно стемнело, но улочки становились только ярче, зажигаясь всеми огнями и иллюминациями. Джон вышел из церкви и непонимающе уставился перед собой, на этот оживлённый проспект, кишащий людьми; потом медленно перевёл взгляд в небо — такое тёмное, такое контрастное с землёй… «И зачем здесь так светло, раз солнце уже давно ушло?». Огни стали его раздражать, и он порешил скорее уйти отсюда, убежать в свой тихий спальный район, где наверняка было темно и спокойно. Мысли его были в каком-то меланхолическом состоянии; душа требовала соответствующего.

Повелитель тьмы хотел доехать на автобусе, но и сам не заметил, как ноги унесли его далеко за остановку; где-то через полчаса он уже был в отеле. Там пришлось повозиться с не очень приятными делами: заказать новый номер, всё это оформить, зарегистрироваться по-новому и наконец заехать. Только теперь мужчина наперво осмотрел комнату, а уж потом стал раскладывать свои вещи, которые перевёз из своей прошлой.

Забылся он, как всегда, беспокойным и плохим сном. Но всё-таки в эту ночь спалось чуточку лучше, чем во все остальные.

========== Глава 5. Спасение. ==========

Человек — продукт своих собственных мыслей. О чём он думает, тем он и становится.

Махатма Ганди ©.

Прошло два дня, от Кристиана не было ни слуху, ни духу. Джон исправно оплатил чек услуг адвоката и старательно выжидал хоть какого-нибудь звонка от него. Делать ему оказалось в принципе нечего — не для туризма он приехал в этот город… «А для чего же?» — вопрос, чёткий ответ на который он, увы, и сам не знал. Короче, растянулись эти дни в какое-то смутное чередование глупых прогулок с посиделками в недорогих забегаловках; Константин весь извёлся и едва боролся со странным желанием бросить всё и уехать. Но в виду потраченных им на данный момент средств это было более чем идиотское желание.

Утром третьего дня его разбудил звонок по телефону. Потягиваясь, кряхтя, ругая всё на свете, Джон дополз до него и ответил.

— Здравствуйте, мистер Константин. Это я, Кристиан Форстер. Надеюсь, не помешал.

— В общем-то, нет, — Джон протяжно и нарочито громко зевнул. — Что-то случилось?

— Извините, что разбудил, — в голосе появились сожалеющие нотки. — Я бы хотел сегодня встретиться с вами, чтобы обсудить итоги моей работы. Я нашёл пару интересных моментов…

— Хорошо. Куда подойти? В офис? — послышался смешок со стороны Чеса, и Джон не понятно почему захотел это услышать. Услышал, хотя в любой другой бы раз не обратил внимания.

— Нет-нет, здесь слишком шумно, все суетятся… давайте в кафе через дом на соседней стороне улицы?

Джон согласился, Кристиан назвал адрес. Почему-то перед выходом он почувствовал беспричинную тревожность; и вроде казалось, что причина вот здесь, прямо на поверхности, в виде его бывшего водителя, общение с которым давалось с трудом, но всё равно в большей степени это было не оно… какая-то другая причина, возможно, состоящая в том, о чём говорил ему святой отец по время исповеди. Кстати, Константин так ни разу и не помолился и не ходил с того раза в церковь. Впрочем, чего ещё следовало ожидать от его ленивого, эгоистичного характера? Джон бы даже, честно говоря, удивился, если бы оно было по-иному.

А с другой стороны — кто знает, что там может скрываться в этих с первого взгляда банальных дебрях цинизма, эгоцентризма и равнодушия? Вот как раз то, чего Джон и хотел так пламенно узнать, понять, выудить на поверхности и раскрыть, а не получать с внезапным приливом. Но добраться до этого не представлялось возможным, а какие-то молитвы… кому, как не ему знать о том, что всё это одно огромное бесполезное фуфло? Он не настолько может верить во что-нибудь, чтобы силой веры изменять свою жизнь. Да-да, мысли материальны (ему не чужды были некоторые аспекты психологии), но, кажется, именно его судьба обошла это как бы стороной, дав совсем крупицу той удачливости.

Поэтому и шёл Джон с тяжёлым сердцем на эту встречу; думать надо было о деле, но мысли упархивали куда-то ввысь, превращаясь во что-то эфемерное и сейчас ненужное. Впрочем, не было ли так в первый раз, когда он только решался на свой безумный поступок?

Французский город уже давно проснулся, правда, настроение создавалось отнюдь не приподнятое, как только Константин вышел наружу: свинцовые облака обняли Лион с одного края до другого и вытряхивали всё содержимое, всю, наверное, месячную долю осадков. Джон не стал возвращаться за зонтом, которого у него, кажется, всё-таки не было, и поскорее зашлёпал по лужам в сторону улицы Шарлемань. Промок сразу и до нитки, но, вероятно, эта свежесть сыграла бы ему в будущем большую службу — когда с головы ручьями стекает холодная вода, есть возможность, что не сойдёшь с ума. А сойти в его случае с ума было проще простого.

Все эти два дня Константин мог жить спокойно, думая более-менее здраво, а теперь… вновь какой-то вихрь стал возникать там, в мыслях, устраивая вокруг себя сплошной беспорядок; а Джон так дорожил этим спокойствием, этой взвешенностью!.. Но что ж, раз впереди встреча с Чесом, значит, самое время терять голову.