Змееныш

да не домогался ее. Странное выражение, появлявшееся в его глазах, Венга приписывала его мании или даже душевной болезни. В том, что Стервятник болен, она не сомневалась. Потом ей было уже не до чужих ощущений…

Приближаясь к Морморе, Венга становилась все более мрачной. Что-то угнетало ее, и это была отнюдь не мертвая зимняя природа. От матери она унаследовала некую способность, которой не умела управлять. У нее появились пугающие видения, но не было ключа, чтобы их расшифровать. В противном случае она могла бы оказать Люгеру услугу и сразу же направить его туда, где он все равно должен был неизбежно оказаться.

Пока же они продолжали странствовать по дорогам, известным Стервятнику со времени его первого путешествия в Скел-Моргос. Древняя столица приближалась, и все более назойливым становилось человеческое любопытство. Бледная кожа и пепельные волосы выдавали в Люгере чужестранца, а города кишели ищейками Гедалла, опасавшегося нового заговора. Вскоре Слоту стало ясно, что необходимо загримироваться и обзавестись правдоподобной легендой, если он не хочет снова оказаться пленником своего давнего врага.

Однако Венга избавила его от этих забот. Она ощущала нарастающий страх. Ее неудержимо притягивало какое-то место на юге; притяжение было тем более пугающим, что она не могла сказать о нем ничего конкретного. Постепенно она поняла, что это место не совпадает с городом, в который стремился попасть Стервятник; оно было скорее всего безлюдным и заброшенным, но все еще хранило запах зла излучало силу, поработившую мозг женщины с севера…

Стоило Венге закрыть глаза, как в наступившей темноте возникало мерцающее кольцо, медленно вращавшееся вокруг невидимого центра. Вначале оно казалось ей одним размытым пятном, спустя несколько дней пятно стало распадаться на сгустки звездной пыли. Еще через неделю, когда до Скел-Моргоса осталось не больше десяти дней пути, пятна превратились в арки, и Венга смогла сосчитать их. Двенадцать голубых дуг, под которыми гнездилась зловонная тьма…

Тогда же Венгу поразила бессонница. Она терзалась страхом и галлюцинациями, пока не поняла, что не нужно сопротивляться притяжению. Покорность значительно облегчила муки. Однако она с ужасом заметила, что Люгер не чувствует ничего подобного. Он казался ей человеком, смотрящим сквозь горный хребет, настолько плотным было чужеродное влияние. На самом деле в этом не было ничего удивительного – его могли ощутить только те, кто родился в Гикунде, над которой тоже распростер свои крылья Черный Лебедь.

Однажды сумерки застали их на открытом плато, где трудно было найти естественное укрытие. Влажный западный ветер с океана пробирал до костей. Пейзаж был унылым и по-осеннему мокрым. Из каменистой почвы кое-где торчали чахлые деревья, терзаемые ветром, исхлестанные дождем.

Венга дрожала, закутавшись в намокший плащ, и прятала от ветра осунувшееся лицо. Ее глаза под опухшими веками сверкали лихорадочным огнем. Пытка бессонницей превратила ее в покорное и полоумное существо.

Стервятник