Иван - царский сын. Часть 1(СИ)

Они пришли его не убить. Рита - небольшая девчонка его возраста - с неожиданной силой поднимает Ваню за шкирку, как котенка, заставляя встать с земли. Тело его еще ноет, в ушах звенит - от удара или хлопанья лопастей, но она кричит - и он слышит.

- Забирайся в вертолет и жди там. Птица у них?

- Да...

Глаза её не разглядеть за золотистыми стеклами очков, а по лицу Ваня не успевает понять, довольна ли она этой новости. Рита хлопает его по спине - крепко, выбивая воздух из легких - и заталкивает в кабину вертолета. За штурвалом один из охраны Салтана, ничем не отличающейся от других - он кивает, поймав взгляд Риты, и тоже выпрыгивает в поле. Девчонка ловко пристегивает его к сидению и грозит своим причудливым посохом - несмотря на вид, посох кажется вполне существенной угрозой.

- Сиди здесь, - она повторяет.

Даже если забыть о слабости - такой, словно крошатся кости - бежать Ване некуда; только наружу, в перестрелку и бурю, и он пока не растерял последние мозги. Рита захлопывает дверь вертолета, не дожидаясь его ответа, и скрывается из виду. Ваня вздыхает и откидывается в кресле, закрывая глаза. Голова всё еще полна шума, кружится, и, не глядя, Ване кажется - он падает или летит. В себя он приходит от резкого хлопка и - хуже всего, что мо бы представить - видит рядом с собой перевертыша.

Перевертыш уверенно забирается на сидение пилота - так, словно всё происходящее и было его планом.

- Отлично, вот и транспорт. Рвем когти.

Перевертыш деловито жмет кнопочки, дергает рычажки - в одном ему ведомом, хаотичном порядке. Любой ребенок мог бы так, и в голову Ване закрадываются нехорошие подозрения.

- Ты хоть управлять этой штукой умеешь?

- Я еще и не то умею, - хмыкает перевертыш.

Ване не хочется знать, что еще тот может уметь - даже о полезных навыках. Вертолет действительно отзывается на его манипуляции - загорается несколько лампочек, и над крышей снова начинают хлопать, как огромный пустой пакет, лопасти над крышей. Несмотря на раскалывающуюся голову, спешку, Риту, удар, Ване кажется, он забыл что-то очень важное - и вспоминает, что.

- Погоди, а как же Вася? Как мы заберем её?

- Никак. Мы её бросим, - просто отвечает перевертыш, единственный возможный ответ.

- Ты с ума сошел? Мы её здесь не оставим.

- Я за ней возвращаться не собираюсь. Это точно.

Не то чтобы Ваня когда-то считал его прекрасным героем на белом коне, спасающим принцесс. Не то чтобы он считал им себя, напротив - он умеет различать реальность и фильмы, но, но, но. Заставить перевертыша Ваня не может, заставлять вообще не в его натуре. Потому Ваня расстегивает ремни, распахивает дверь и сам выпрыгивает из вертолета.

Иначе потом он будет чувствовать себя скотиной.

---

Вертолет не успел подняться в воздух, но прыжок даже с высоты кабины отзывается ломотой в суставах. В лицо тут же ударяют волны ветра, в уши - грохот выстрелов, и Ваня, прикрываясь отворотами пальто, бежит к раскиданным джипам. Там дерутся врукопашную - бандитского вида громадины Салтана с людьми Гвидона в военной форме, и эти двое явно не лучшие друзья. На Ваню то ли не обращают внимания, то ли просто пропускают гражданского - относительно своего, но ему на руку любая причина. Сжавшись, он проскальзывает мимо драки к джипам и проверяет их один за другим. Многие придавлены отброшенными машинами, и Ваня изо всех сил не смотрит на их изувеченные тела. Это не по-настоящему, повторяет он себе, случайно натыкаясь взглядом на раненным или умирающих или уже мертвых - этого не бывает и не может быть. Только в фильмах, и он пригибается, прячась за боками джипов, как всегда делают герои боевиков. Пули действительно иногда со свистом задевают их металлические двери. Он проверяет машину за машиной, и ни в одной не видит ни Гвидона, ни Мораны.

Васю он находит снаружи - она прячется от выстрелов между двух перевернутых внедорожников, закрыв голову руками. Ладони её, ноги, лицо - всё испачкано землей и кровью, но вроде бы цело, и Ваня трясет её за плечо, приводя в себя. В первый миг ему кажется, она его не узнает. Вася поднимает на него невидящий, испуганный взгляд, и, кажется, - на дне её зрачков гаснет и вспыхивает пламя. Ваня посильней сжимает её руку и говорит:

- Я пришел за тобой. Сваливаем отсюда, пока можем.

- Пойдем, - соглашается Вася, приходя в себя, и пламя гаснет.

Отвечает она тихо, и Ваня не совсем уверен, что она узнала его - но сейчас это не главная их проблема. Он ведет её за собой, постоянно напоминая пригнуться, и изо всех сил надеется, что перевертыш не улетел без них обоих. Других идей по спасению у него нет. Они осторожно пробираются между разбросанных джипов и замирают, выжидая, пока утихнет стрельба. Ваня осторожно выглядывает из-за капота и тут же пригибается, едва не задетый пулей. Из того, что он успевает увидеть, рукопашная схватка кончилась явно не в пользу Гвидона.

Вася дрожит рядом с ним в своем легком платье от каждого порыва ветра, и, если её не убьют в перестрелке, это точно попытается сделать потом пневмония. Ваня ругается про себя, снимает и накидывает ей на плечи тяжелое пальто - на ней оно кажется просто огромным, но защищает от ветра, и плечи её перестают так откровенно трястись. Теперь пневмония грозит ему, и Ваня почти успевает пожалеть о благородстве, но - не отбирать же пальто обратно. Он не может сказать, как долго они ждут, но постепенно выстрелы утихают, и Ваня осторожно выглядывает снова.

Сквозь серую бурю - в нескольких шагах от капота их джипа - он видит Салтана.

Морана поднимается напротив него - на крыше еще стоящего трейлера, через поле охраны - в том же легком сарафане, и на неё холодно смотреть. Она высоко, выше любого места вокруг, волосы её сияют сквозь порывы ветра и рвутся, словно и сами они - ветер. Отчего-то ни одна пуля не задевает её кожу - может, она слишком классная для пуль. Морана вскидывает руку, и буря усиливается, волосы её взвиваются вверх, окутывая фигуру сиянием, и Ваня слышит раскаты грома. Молнии заливают пространство вокруг вспышками ослепительного света - раз, второй, приближаясь с каждым ударом. Третья молния бьет в одного из "витязей" Салтана, и он падает, дергаясь на земле. Другие не кидаются к ней, охрана Гвидона в военной форме преграждает им дорогу, и битва начинается снова. Где-то там Ваня мельком видит посох Риты или придумывает его себе.

Морана выкрикивает - приказы или ворожит снова, и молнии бьют всё ярче и чаще, а потом резко замирает и буря, и гром. Дерущиеся замирают тоже, пораженные внезапной переменой. Тогда от земли поднимается густой, бело-серый туман. Туман окутывает людей, сгущаясь - плавно, видимо, быстрее любого тумана, который Ваня видел в своей жизни или по телевизору. Некоторые пытаются отмахаться от него - безуспешно, и, разлетевшись, туман только поднимается выше. Меньше, чем через минуту, Ваня с трудом может различить Морану и трейлер в дальнем конце поляны. Серое марево заполняет воздух - не ядовитым газом и не удушьем.

Дымка принимает очертания блеклых коней, и кони эти гниют. Глаза их белы, кое-где видны ребра и куски призрачной плоти. Лошади топчутся на месте, перебирая тонкими ногами, и кто-то не выдерживает. Ваня слышит хлопок, видит, как конский бок пробивает пуля, не нанося вреда, и, вместе с выстрелами, воздух заполняет ржание. Лошади фыркают, встают на дыбы, бьют копытами и - бегут. Табун-призрак носится по степи, восставшими поколениями кочевых скакунов, и не разглядеть его края.

Вася снова закрывает голову руками, прижимаясь к нему, и секундой позже Ваня слышит крики.

Человеческие, они полны звериной боли, полны отчаянья, и, к счастью, Ваня не может хорошо рассмотреть, что случается с теми, кого касаются эти призрачные лошадки. Ему совсем не хочется видеть в подробностях гниющую плоть. Как отваливается она от костей, обнажая скелеты, как плавятся людские тела.

Квадратное, мягковатое лицо Салтана становится жестким, высеченным из камня, и он идет вперед - туда, где должна быть Морана. Он идет к трейлеру, раскидывая людей - и своих, и Гвидона - легко, как детей. Одна из лошадей топчется на месте, заметив его, перебирает ногами, готовясь, и скачет прямо навстречу. Она проходит прямо сквозь Салтана, и его тело дергается, как от удара, но не оседает. Ваня не видит его лица, но отлично помнит это выражение. Лошадь идет еще несколько шагов и спотыкается, разбиваясь дымом.