Змееныш

сновидений и тревожных пробуждений.

Люгер безвыездно провел в своем поместье следующие тридцать дней.

Со стороны могло показаться, что он бездельничает, но это было не так. Внутри него накапливалась незнакомая сила, зрела некая новая решимость. Он был подобен медленно натягиваемой тетиве. Приближалось время рокового выстрела. Бедняга Мальвиус не подозревал, что ему уже пора было готовиться к смерти…

Как ни странно, в своем доме Слот снова почувствовал притяжение меча. Невидимый и почти неощутимый луч бил откуда-то с юга (из Элизенвара?), и порой Стервятник попадал в конус его влияния. Тогда он осознавал, что для полной завершенности ему не хватает всего лишь одного – орудия мести и войны, которое было больше, чем оружием, – оно было союзником…

Он нашел старый загустевший бальзам и смазывал им раны на груди. Оружие, сохранившееся в оружейной комнате, кое-где покрылось ржавчиной и налетом плесени. Он почистил его и заодно проверил быстроту своей реакции и навыки выполнения некоторых уникальных боевых приемов.

По ночам он занимался магией и почувствовал интерес к этому жуткому ремеслу, особенно к тому, что касалось его злой стороны. Впервые он удостоил своим вниманием старинные книги и свитки, хранившиеся в библиотеке. К счастью, большая часть из них оказалась нетронутой сыростью и временем.

Слот осознал, что был совершеннейшим невеждой в делах, имевших по крайней мере двухтысячелетнюю историю. Мир был пронизан ветрами, дующими в недоступных областях жизни, и течениями, увлекающими к смерти человеческий планктон…

Одну простую вещь, краеугольный камень магии, он уже знал: в этом мире невозможно победить, можно только отсрочить свое поражение. Темная сторона поймала его в свои сети; обратной дороги не существовало. Он выбрал пугающее знание, и это было началом его мудрости, его старости и его конца…

Долгими зимними ночами он читал книги, переплетенные человеческой кожей, и рассматривал рисунки, сделанные младенческой кровью. Из тех материалов, что были под рукой, он изготовил свои первые магические атрибуты: восковую фигурку Мальвиуса, маленькую арфу, звучавшую только в полной темноте и вселявшую тревогу в душу своего создателя нечеловеческой музыкой, ажурное колесо на оси из стальной иглы, вращавшееся в фокусе зрительной трубы и вызнававшее тайны звезд, ловушку для призраков – непростительно жестокую игрушку, которая была свидетельством его неблагоразумия и печального неведения…

В этих предметах не было особой необходимости, и он делал их, испытывая мрачное удовлетворение от своих новых возможностей, но они пили из него жизнь и опустошали, как десяток ненасытных любовниц.

Он даже пытался написать магический портрет Морта – примерно такой же, каким был портрет Алфиоса в лаборатории оборотней, портрет, влияние которого в конце концов погубило генерала Ордена, – но без волшебных цветов зла работа так и осталась незавершенной.

Несколько раз Стервятник пытался вызвать дух своего отца, но тот не являлся на встречу – то ли Слот