Эсхатология

— Ты составишь мне компанию? — обратился он к Сандру. Тот неопределенно хмыкнул, но все же кивнул. — Что же, веди нас! — провозгласил повелитель орд нерожденных, истолковав знак в свою пользу.

Разведчик оскалился, продемонстрировав ряд заостренных зубов, что, видимо, означало ответную улыбку, и поскакал впереди, уже не так быстро, поминутно останавливаясь и оглядываясь, желая убедиться, что спутники поспевают.

— Вот оно что, — глубокомысленно изрек Вета, остановившись на краю, в сущности даже не ямы, а обширной пологой впадины, схожей с теми, какие обычно остаются на месте разрытого кургана. Лазутчики, вооруженные копьями и луками, столпились поодаль, настороженно пофыркивая.

На дне, разложив нехитрый скарб, на корточках сидел пожилой мужчина, по сути, старик, с чумазой свалявшейся бородой и загорелой дочерна плешью, одетый в домотканую рубашку, штаны, да штопаный плащ. Но через несвежую видавшую виды одежонку проступали контуры мускулистого еще не до конца увядшего под грузом прожитых лет телосложения.

Заметив гостей, он поспешно накинул тряпицу на разложенную снедь и распрямился во весь рост от костра сложенного из обломков человеческих костей, над которыми плясали зеленые болотные огни.

— Что-то я не впечатлен увиденным, — пренебрежительно сплюнул Сандр. — Обыкновенный оборванец-бродяга. Вели лучше всыпать заслуженных плетей своему трусливому лазутчику и пойдем отсюда к биваку.

— Погоди, — остановил его Вета. — Неплохо было бы сперва разузнать о нем подробнее, откуда, куда, род занятий, раз уж все равно мы сюда пришли.

— Доброго денька, благородные господа! — меж тем приветствовал подошедших старик. — Прошу простить, что не могу предложить разделить трапезу, уж больно она жалка, да и оскорбительна для столь, очевидно, прославленных воинов. Вы тоже путешествуете по этим скорбным землям?

Сандр с Ветой едва удостоили доходягу кивками.

Тот почесался, затем хитро прищурился.

— А кто ты сам такой будешь?

— Спускайтесь, — он сделал приглашающий жест. — Я — странствующий комедиант и зарабатываю тем, что гоню скуку прочь, развлекаю простой люд и даю изысканные представления для знатных господ, и готов не словом, но делом тут же продемонстрировать свое мастерство. Всего несколько жалких монет или стол и кров от щедрот воинов.

— Не может быть, еще один фокусник, — процедил Вета, обращаясь к Сандру.

— Да ладно, чего уж там, сам ведь говорил, если пришли — давай разузнаем, — не упустил возможности поддеть Сандр.

Они без усилий спустились по склону и остановились возле старика, который уже рылся в объемистом мешке, лучась довольством.

— Между прочим, ты так и не назвал нам своего имени.

— О, оно не имеет ровным счетом никакого значения, — пробормотал бродяга, который звался Мелькаром, — ибо давным-давно стерлось из памяти неблагодарных людишек. Теперь я простой скиталец по свету, балаганщик, комедиант, откликаюсь на любой зов, и дом родной мне — там, где вдосталь кормят, пока не прогонят.

— И то правда, — молвил Сандр. — Какое нам дело до имени вшивого пройдохи? Не знать же и впрямь всех блох наперечет! Давай же поспеши с приготовлениями.

— Сей момент! — бодро отозвался старик, доставая из мешка обыкновенный неказистый сундучок. Древесина почернела от старости, потрескалась, в паре мест носила следы клея. Балаганщик откинул замыкавший крючок и поднял крышку.

— А теперь глядите и изумляйтесь, благородные господа.

Товарищи склонились над безделицей.

Внутри ящик был разгорожен перегородками на отдельные ячейки. Почти все они пустовали, но в некоторых находились фигурки крошечных человечков.

— Не может быть! — не сдержал удивления Сандр. — Пожалуй, это действительно самое забавное, что мне доводилось встречать. Ты только посмотри Вета, да это же не статуэтки, как искусно изготовлены доспехи, кольчуги, мечи, мельчайшие детали обмундирования, я могу явственно различить, как вздымаются груди и моргают глаза лилипутов. Они ведь настоящие?

— Самые что ни есть, — гордо ответствовал старик, польщенный таким вниманием. — Только не советую дотрагиваться: на ларчик наложено великое заклятие, и каждый, кто неосторожно коснется заключенного лилипута, тотчас поменяется с ним местами.

— И вправду чудная… мм… поделка, — согласился Вета.

— Это еще что! — раззадорившись, воскликнул старик. — А теперь внимание — коронный номер. Ну-ка маленькие дармоеды, попляшите, порадуйте разудалой пляской господ-зрителей.

И он принялся колоть длинной загнутой проволокой в человечков, заставляя их дергаться в своих клетушках, совершать всевозможные ужимки, поднимать, ловко подцепив за шиворот, так что те уморительно сучили ногами, все действие сопровождалось полнейшим молчанием, если не считать притопывание и улюлюканье вошедшего в раж балаганщика. По началу Вета решил, что спутник ошибся, и перед ним оживленные магией Науки куклы, но, приглядевшись, различил накрепко зашитые черной ниткой губы, и то, как кривятся от боли и бессильного унижения крошечные человеческие лики, в то время как злобный хозяин издевается над маленькими, но все же витязями, заставляя играть постыдную роль глупых паяцев.

— Прекрати! Прекрати тот час же! — воскликнул он с отвращением и гневом. — Каково бесчестье! Воины! Они же живые воины!

— Живые, ну и что? — не понял старик. — Об этом я и толкую. Никакого обмана! Погодите, представление еще не закончено, у меня в запасе припасена парочка особо пикантных номеров.

— Действительно, — поддержал балаганщика Сандр. — В чем дело? Пускай продолжает.

— Продай их мне, — не успокаивался Вета. — Сколько ты хочешь, чтобы, не зная нужды, прожить до конца дней?

— Я тоже был бы счастлив, обладать таким потешным театром на зависть соседям, — прикидывая что-то в уме, заметил Сандр.

Ястреб повернул в его сторону голову и зло зыркнул умными глазами.

— Твое слово?

— Э, нет, так не пойдет! Ларчик не продается, — захихикал старик. — Любуйтесь, потешайтесь, но ни за какие деньги я не расстанусь со своими любимыми рабами. Сделка не состоится!

— Прощелыга, тебе не понять, каково быть игрушкой, покорным орудием в жестоких чужих руках! — вспылил Вета.

— О! — воскликнул старик с какой-то непонятной горечью. — Слишком хорошо понимаю. Вот только бесполезно пытаться меня разжалобить, да и к лицу подобное сюсюканье отважным витязям, которыми благородные господа себя бесспорно считают?

— Ах, так, тогда если не хочешь продавать, то отдашь его задарма прямо здесь и сейчас!

Старик проворно подхватил ларчик подмышку и отскочил назад. В его облике произошла разительная перемена: теперь это было не юлящее прижимистое ничтожество, а хищный уверенный в своих силах зверь.

— Прочь! — гаркнул он, оскалив гнилые клыки. — Не подходи — убью! Платите за представление и убирайтесь подобру-поздорову, не то хуже будет. Я не шучу, никому, слышите, никому не позволено отнять то, чем завладел по праву, посох у нищего, кошель у скупщика, меч у богатыря, добычу у живодера. Я ведь узнал тебя, Повелитель нерожденных, проклятое дитя чумного города. Остерегись соваться в сферы, о коих не имеешь представления. Или однажды тоже окажешься здесь, — он похлопал ларец, — среди подобных дураков, гордецов и провинившихся.

Казалось, дерзкие речи старика смутили Вету. Сам не понимая откуда вдруг взявшееся тревожное гнетущее чувство опасности, он отступил. От заклятого ларца веяло такой вселенской безнадежностью, что плакали боги, простому смертному же в пору было выть и лезть на стенку. И как он раньше не заметил расходящиеся беспросветные волны бесконечной и вековой тоски, которые буквально пропитывали все вокруг, наделяя воздух тяжестью глыб над головой заживо замурованных.

— Берегись, ты испытываешь княжеское терпение, — сурово пригрозил Сандр, который не ощутил ровным счетом ничего. — Я велю отдать тебя на попечение заплечных дел мастера, ибо не пристало марать добрый клинок о такого червя.