Ожидание

А потом они ехали в переполненном троллейбусе, рядом, лицом к лицу, и он ей неожи-данно тепло и по-доброму улыбнулся, когда на очередном повороте троллейбуса, вся толпа позади стоящих пассажиров, навалилась и прижала их друг к другу. Они вышли на одной остановке, и им опять оказалось, по пути. Они шли долго, болтали о пустяках и чему-то смеялись. Впервые ей было легко с мужчиной, и тем обиднее показалось, что он не попросил о встрече. Прошло два месяца, и однажды Ника увидела его на остановке. Ничего не значащая улыбка и простое "здравствуйте, как поживаете?". А потом, каждое утро Ника стала слышать это краткое приветствие. Месяц назад он опять проводил её до-мой, а неделю назад предложил выйти за него замуж…

Ника повернула голову и посмотрела внимательно на лежащего рядом с ней мужчину. Смешно! Тётя Фаня постелила им вместе на веранде, а они до сих пор не близки. Почему? Может дело всё в ней? А может он боится показаться грубым! Да, несомненно, она его на-пугала…

Ника вздохнула… Она вспомнила, как однажды Анатолий вдруг набросился на неё, стал целовать и срывать с неё одежду. Хорошо, в доме тогда не было Геры, иначе она бы ис-пугалась той истерики, которая случилась с её матерью.

Отчего Ника кричала тогда на Анатолия, и со всей силы хлестала его по лицу? Ведь как мужчина, он повёл себя правильно! Ему нужна была женщина! А она? Неужели её взбе-сил тот запах алкоголя, который почувствовала она от Анатолия? Может быть! Но именно тогда, почуяв этот запах, волна злости поднялась в её душе. Огромная, захватывающая, вместе со слезами, эта злость выплеснулась тогда на Анатолия, а он, ошарашенный и ис-пуганный, сидел на койке и руки его торопливо застегивали рубашку. Когда же он успел её снять? Он тогда ушёл, а она весь вечер плакала, и опять со злостью думала, обо всех этих подлых мужчинах, которым только и надо, что напиться и поиметь женщину. Отчего у ней появились эти глупые мысли? Ведь Анатолий не был пьян, а выпил, наверное, лишь для храбрости. Скорее всего, так делается всегда у мужчин. И дело видимо не в том, что Анатолий выпил, а в том, что она ещё не готова воспринять его как своего мужчину. Без любви, и когда ещё болят раны в её душе…

— Тогда зачем он здесь, с тобой в Керкене? Или ты надеешься…

Да, да! Она надеется, что всё будет нормально. Анатолий хороший парень, и не век ей жить одной! Тем более неделю назад он ей предложил стать его женой. Значит, он не оби-жается на неё, и всё у них должно получиться. Пусть не сегодня, но она постарается стать ему хорошей женой. А он будет хорошим отцом. Ника это уже видит. Гера целый день не отходит от него.

— Так что же тебе ещё нужно? — прозвучал где-то внутри неё вопрос, и Ника мысленно ахнула:- Как что? А любовь?

Сердце её заколотилось и перед глазами возникло лицо Володи, его глаза, руки, обнима-ющие её, его губы, терпкий полынный вкус которых вдруг припомнился ей. Нику бросило в жар, и, вскочив с постели, накинув халат, она быстро спустилась с крыльца во двор.

Стояла теплая июльская ночь. Горели яркие звёзды на небе, и полная луна огромным диском затерялась где-то в густой листве столетнего карагача, к корявому стволу кото-рого прикоснулась Ника.

— Прости меня! — шепнула она, поникнув головой, но тотчас же вскинула её гордо и по-шла прочь, по тротуару, туда вниз, к тропинке, ведущей в Яр.

Ника шла мимо высоких зарослей душистой конопли, лопуха и крапивы. Она шла боси-ком, шла, не оглядываясь и не замечая, что следом за ней, чуть приотстав, движется не спеша темный силуэт мужчины. Подойдя к Ручью, Ника сбросила с себя одежду, и, войдя в воду, закрыв глаза, стала тихо шептать слова, словно молитву:

— Яр мой! О, мой Ручей! Прошу, прими и омой моё тело и мою душу. Унесите священ-ные воды мою боль и тоску. Унесите все беды и печали, а в душу мою влейте силу и бод-рость. О, мой Яр, дай мне счастье любить и быть любимой!

Она легла в Ручей, и вода, весело журча и перекатывая песок, заструилась вдоль её тела.

Когда же Ника, замерзшая, вышла из воды и потянулась за халатом, лежащим на берегу, сзади неё вдруг раздались чьи-то шаги, и резко обернувшись, она увидела мужчину. Он шёл к ней, перепрыгивая через кочки, словно торопясь застать её врасплох. Ника попяти-лась, и вдруг вскрикнув, стала убегать.

— Ника, подожди! Ника! — кричал позади неё знакомый голос, но она, словно не узна-вая его, мчалась вдоль Ручья.

— Анатолий, это же Анатолий, остановись! — что-то взывало к разуму внутри неё, но она убегала прочь, и какая — то неведомая сила несла её прямо к тому месту, где росли зарос-ли чертополоха.

Кусты с колючками хватали её за волосы, тянули к себе, выдирая тонкие волоски, но Ни-ка не чувствовала боли. Она неслась вперёд, и что-то подгоняло её. Но это был уже не страх, а какое — то другое чувство. Чувство дикого куража!

Она слышала позади себя шаги и тяжелое прерывистое дыхание, и в сердце её вселялось что-то безумное и казалось, что она словно птица, которая несётся от дикого коршуна. Но вдруг толчок… и что-то крепко схватило её за рубашку. Тонкое полотно треснуло, и, разор-вавшись, стало падать с её тела. Анатолий смотрел растерянно на Нику, но она, вдруг об-вила его шею руками, и, увлекая его за собой, стала падать в высокую траву.

Также, как когда-то давно, смотрела с ночного неба полная луна, ухмыляясь своей жест-кой холодной улыбкой, и также бессовестно откровенно подмигивали звезды, которые в эту ночь словно специально, все дружно, высыпали на небо. Но это внимание мало печалило тех двоих, чьи тела, соединившись воедино, отдавали дань великому чувству влечения мужчины к женщине, и наоборот. Ведь даже колючие кусты чертополоха не были страш-ны для них в этот час. И сами они, были похожи в этот момент на два вцепившихся друг в друга семени этого цветка. И никакая сила не могла разлучить их в эти безумные мгно-вения страсти!

Они шли по длинной узкой улице уже довольно долго. Ника помнила с детства эти кривые изогнутые переулки, эти дома, почему-то сейчас казавшиеся ей маленькими и низкими.

— В детстве всё было высоким и красивым! — задумчиво говорила она Анатолию.

Молодой мужчина, обратившись к девочке, сидевшей у него на плечах, проговорил улы-баясь:

— А вот Герочке сейчас тоже всё кажется огромным и красивым. Правда, Гера?

— Правда! — важно кивая головой, ответила девочка, и огромные банты на её темно-русых волнистых волосах тоже качнулись, словно соглашаясь в чем-то между собой.

Мужчина с женщиной переглянулись и негромко рассмеялись. Но по мере того, какое рас-стояние они прошли, лица взрослых людей становились всё более и более сумрачными. Вскоре они свернули в сторону от дороги и остановились перед невысокой изгородью. Это было кладбище. С далёкой поры детства здесь почти ничего не изменилось. Всё также шу-мит вода в арыке, который огибает это тихое место. И почему, это едва слышимое журча-ние, вносит в душу какое-то успокоение и умиротворенность? Наверное, этот арык напо-минает о том, что наша жизнь, словно та вода, что убегает с каждой секундой всё дальше и дальше. Нам, простым смертным, нет покоя на этой земле. Дела земные суетны! Но это до поры до времени! А когда истечёт добрая порция и воды и времени, вот тогда, нако-нец, человек найдёт покой и тишину именно здесь, под сенью этих огромных деревьев и мерного журчания арыка, огибающего тихое сельское кладбище! Когда-то, это все равно будет!

Женщина вздохнув, повернулась к мужчине, и он, кивнув головой, остался у высо-ких железных ворот, а она, взяв за руку ребёнка, пошла по дорожке вглубь кладбища. Вскоре женщина свернула в сторону и пробираясь по узким тропинкам, проложенным между могил, стала вглядываться в надписи на памятниках. Девочка видимо уже устала, и, решила, было захныкать, но женщина вдруг словно рванулась вперёд к одной из мо-гил, и, ухватившись обеими руками за железную изгородь, замерла, поникнув головой. Она тихо плакала, закусив губы и вглядываясь в фотографию на обелиске. Слезы падали вниз, в высокую траву, которая обильным, роскошным покрывалом окутала могилу. Лишь только наверху травы не было, и весёлые головки анютиных глазок раскачивались мед-ленно под тяжестью копошащихся в цветках маленьких мошек и ос.