Камин-аут (СИ)

– И вы готовы принять меня таким, какой я есть на самом деле? Вы не прогоните меня? – мальчик вдохнул резкий запах мужского одеколона, ощущая, этот же резкий привкус на языке. Судорожно сглотнул и еще крепче сжал зубы.

– Нет, разумеется, никто не собирается тебя прогонять, – Саёри не оттолкнул его, но и не ответил взаимностью, стоя прямо и смотря поверх головы Маю.

– Обещаете? – ему показалось, что этого мало, но он лишь опустил лицо и сжал пальцами тонкую жилетку.

– Обещаю. И я согласен мириться с твоими недостатками, – быстро смахнув слезинку с его щеки, Саёри невольно улыбнулся и перевел взгляд на собранный чемодан. – Ты бывал на Гавайских островах?

Маю отстранился, наблюдая, как солнечный луч играет на шее Саёри.

– Что ж… – мужчина нестройно похлопал его по плечу. – Приготовься к морю солнца. На самом деле, это не так сложно, как кажется на первый взгляд. Тебе должно там понравиться… Тебе не помешало бы немного загореть, у тебя хорошая кожа.

Луч переместился на воротничок, проследив за ним, Маю опустил взгляд.

– Пойду собираться. – Провада решительным шагом направился к двери.

– А как же моя сестра?

– Сориентируемся по обстановке, – не оборачиваясь, пробормотал Саёри.

*

– Эваллё сказал, что её телефон заблокирован, – Тахоми надевала туфли-лодочки, оперевшись о стену. Подтянула бледно-пюсовые чулки, разгладила рисунок, критически оглядывая коричневатые стежки. – Однако, я спокойна. Пускай, девочка отдохнет от всех этих перелетов, а то мы буквально живем на чемоданах, – подбирая помаду в тон, женщина перебирала содержимое сумочки.

– Вполне возможно, что она просто решила пожить сама по себе. Девушкам тоже иногда хочется свободы. Но этому еврею придется объясниться после – шепнул Саёри.

– Моисей никакой не еврей, не болтай. Ты его видел своими глазами. Он – коренной житель Японии, и я рассчитываю на него. Моя интуиция меня еще не подводила.

Саёри подошел к урне.

– Интуиция? Полагаться на интуицию не кажется тебе легкомысленным?

– Что ты делаешь? – ужаснулась японка, глядя, как мужчина собирается выбросить телефон Маю в урну.

– Пора купить Маю новый телефон.

– Но…

– Этот слишком старый. Где вы его купили? На блошином рынке?

– Саёри, да мне месяц на него пришлось бы работать. А как Маю свяжется со своими друзьями? А если Фрэя станет звонить? – Тахоми замерла, встревожено глядя на лицо мужчины, на маленький плоский предмет в его пальцах, прижала руку с помадой к груди.

– Друзья? Ну да, я и забыл, – холодно процедил Саёри. – Как вернемся домой, он сможет связаться с ними по Интернету. А мобильник я ему куплю и получше этого, – отправив телефон в мусорное ведро, Провада прислушался к тишине в темных комнатах. Женщина проследила за его взглядом. Маю спал, а они собирались в город.

– Тише, ты его разбудишь, – с минуту сверля взглядом потемки, она повернулась к зеркалу и посмотрела на отражение Саёри. – А если Янке?

– Он всегда может позвонить нам, – прервал поток возражений, готовых сорваться с языка. – Сегодня Маю разговаривал с братом, – как бы подводя итог, сказал художник.

– Почему ты не сказал об этом раньше? Я бы еще раз поговорила с мальчиком, – раздраженно отмахнулась Тахоми.

– И сколько раз ты собираешься с ним разговаривать? – снисходительно прошептал Саёри, усмехаясь.

– Столько, сколько будет нужно, Саёри, – отрешенно глядя в зеркало, опустила руку с флакончиком помады и сжала свою руку чуть выше локтя.

Мужчина обнял её, отражаясь в зеркале за спиной. Обхватил руками её тугой живот.

– Извини, я бываю иногда груб с тобой. Я только хочу создать благоприятные условия, когда придет время для рождения наших детей. Я вовсе не хочу избавиться от твоих племянников.

– Да… я понимаю.

Тахоми наблюдала, как он покрывает поцелуями её шею, левое ухо, правое.

– Я тебя не оставлю. Пообещай мне… только одну вещь, – его язык коснулся проколотой мочки.

– Какую? – сипло вздохнула японка.

– Что с твоей стороны не будет никаких фортелей. И я стану для тебя лучшим мужем и другом на всю жизнь.

Приоткрыв рот, она подалась вперед.

– Дома всё наладится. Ты снова займешься рисованием, а я попытаюсь сделать так, чтобы эта история не дошла до газетчиков. Мы поступим так, как будто ничего не произошло.

– Маю не хотел тебя оскорбить, – в то время она думала о своём. Ей было плевать на заметки в газетах и журналах, на скандальных сайтах. Эта шумиха вокруг племянников только повысит интерес к её творчеству. Она не сможет защитить их от массового давления, между тем, сплетни привлекут внимание посторонних. У неё вспотели ладони. Сколько же грязи всплывет наверх! Из чужого горя раздувать сенсацию до небес – это удивительно прибыльный и отвратительный бизнес. Она ощутила горечь во рту.

– Да, я знаю… Маю – очень чувствительный к переменам и конфликтам в семье. Дадим ему неделю и посмотрим, что произойдет. Это его детское увлечение… со временем он поумнеет, и страсть пройдет.

– Да, – прошептала женщина, чувствуя, как начинает мутить, – мне тоже случалось влюбляться… но ничего не вышло. Я была готова отдать ему всё, но он ни разу не взглянул на меня. В конечном итоге, он взял в жены мою подругу. По иронии судьбы, я всё-таки присутствовала на его свадьбе, только не в роли невесты, – она жалко усмехнулась. – Но я ему так и не призналась в своих чувствах, – Тахоми бросилась в ванную комнату, где её и вырвало.

Но Маю был не таким, он не спасовал перед трудностями, его ничто не могло смутить перед лицом судьбы. И за это она уважала его чувства, за смелость, решительность, за незыблемость стремлений, за легкомысленные мечтания, которые Маю связывал с ними, неуемную позитивную веру.

========== Глава IX. Трансформация ==========

Так хочется остановиться

Сказать своим светлым порывам - хватит

Легко заблудиться

В мире хитрых стратегий и тактик

Душа трепещет и плачет

От того, что творится в уме

Но я твержу, что всё будет иначе

Ах, кто бы твердил это мне!

Кто-то мчался, падая с ног, плыл против течения, ехал на красный

Просто чтобы сказать, что всё будет хорошо, что всё не напрасно

Но ошибся дорогой, и не рассчитал траекторий полёта

И мне снова приходится быть для тебя этим “кто-то”

(Flёur – Кто-то)

Их встречает град выстрелов. Погонщики верблюдов суетятся, выкрикивают гортанные наречия. На месте пустынной тюрьмы – груда камней, трупы уже свезли, чтобы предотвратить инфекцию от быстро разлагающихся на жаре вывороченных внутренностей. Сейчас подрывают каменные остовы порушенных зданий.

Он смотрит на развалины, хлипкие постройки, от которых остались только стены, навесы и шатры, порванные в клочья. По другую сторону бараков, по песчаной тропке, покрытой бетонным награждением, пара конных сопровождает колонну заключенных, закованных в цепи. На окраине военного городка, дожидаясь своих седоков, пасутся двугорбые длинношерстные верблюды, избавленные от крупных вьюков, сваленных в кучу посреди загона. Единственный колодец на весь городок. Военные оборудовали здесь бараки, пригнали пару пикапов и фургон для погрузки. Из-под крыши на деревянный помост выходит боевик, его козырек отбрасывает тень на серое безбородое лицо, отдает честь старику, заходит за угол здания. То тут, то там маются от безделья угрюмые солдаты, истомленные солнцем.

– Похоже, мы очень вовремя. Они здесь готовятся к нападению, – Персиваль обводит глазами неприглядный пейзаж здешних улочек.

– Какому нападению? Вокруг сплошная пустыня. По дороге нам не попалось ни одного вооруженного отряда. От кого здесь обороняться? – Сатин не струсил, но ему совершенно не хочется впутываться во все это.