Серый (СИ)

   бледно-розового мрамора.

   Почему все бордели так безвкусны?

   Шая сбросила одну из бретелек платья, оголив плечо, и распустила волосы. Обутые в

   мягкие кожаные туфли ее ноги двигались бесшумно, когда она поднималась по лестнице и шла по длинному узкому коридору. В ее руках блеснула сталь изогнутого кинжала.

   Скрипнув, отворилась тяжелая дубовая дверь...

   И в комнату вошла старая служанка, неся в руках поднос с едой. Шая от

   неожиданности вздрогнула и выронила ножик для бумаг.

   - Вы что опять замечтались, миледи? - заботливо спросила женщина, положив поднос

   ей на колени. - Ваши мечты забирают слишком много сил. Вам нужно поесть.

   - Я не голодна.

   - Ваш отец настаивает, чтобы вы принимали пищу три раза в день.

   Шая знала, что спорить бесполезно:

   - Хорошо. Можешь идти.

   - Леди Халиса навестит вас через полчаса.

   Служанка поклонилась и вышла из комнаты. Шая скривилась, есть ей совсем не

   хотелось. Взяв поднос двумя руками, она хотела поставить его на прикроватный столик,

   но он был так горяч, что она едва не пролила обжигающе горячий суп на себя. Ее руки, в

   отличие от ног, еще не потеряли чувствительность. Чтобы сесть прямо, ей пришлось

   подтянуть на руках. Резко откинув в сторону одеяло, она несколько секунд смотрела на

   свои тонкие, покрытые бледной сеткой вен и артерий бесполезные ноги, а затем

   медленно, одна за другой, руками свесила их вниз. В своих мечтах она всегда была

   сильной и храброй, настоящей принцессой черных, а не умирающей. Ум и фантазия -

   единственное, что служило ей безоговорочно.

   Шая знала, что служанка вернется к ней через десять минут, чтобы забрать нетронутый поднос с едой, и еще через три минуты, чтобы помочь ей облачиться в ужасное платье.

   Люди говорят, что немногим везет родиться в королевской семье. Шая с радостью

   согласилась бы поменяться местами с любой, пусть самой страшной и самой бедной

   крестьянкой, даже рабыней, если бы та обладала хорошим здоровьем и не походила на

   полумертвую. Пусть она совсем не чувствовала ног от бедра до кончиков пальцев, но

   зато спина болела от сидячего образа жизни, и никакие массажи не помогали ей.

   Непослушными негнущимися пальцами она сняла с себя рубашку, борясь с каждой

   пуговицей в отдельности. Служанка сделала бы это меньше чем за минуту, но Шае

   хотелось хоть что-нибудь сделать самой.

   Вошедшая служанка подхватила со столика нетронутый поднос и, не сказав ни слова, вышла с ним из комнаты, даже не взглянув на принцессу. Так было лучше для них обеих. Несколько минут спустя она вернулась с другой, чуть помоложе. Они вместе раздели

   девушку и обмыли ее теплой водой. Женщины работали быстро и ловко, стараясь

   лишний раз не смотреть ни на нее. Именно поэтому они работают здесь уже несколько

   месяцев, хотя Шая так и не запомнила их имена. Служанки менялись так часто, что для

   нее было проще называть их просто "служанка", а когда ей бывало что-нибудь нужно,

   она просто говорила нечто вроде: "Принесите мне еще одну свечку, - или, - Принцесса

   хочет, чтобы окно было открыто".

   Принцесса Шая четыре месяца назад отпраздновала свои тринадцатые именины, и

   никто в замке не верил, что она переживет еще хотя бы несколько. Она родилась слишком маленькой и слишком слабой, но почему-то выжила. Матери и отцу сказали, что, скорее

   всего, она умрет еще в первый год жизни, но Шая продолжала жить, даже когда ее мать

   умерла четыре года спустя, пытаясь произвести на свет своего четвертого ребенка.

   Больше всего на свете Шая ненавидела жалость. Поэтому каждую служанку, хоть раз

   посмотревшую на нее с жалостью, тут же выгоняли прочь. Сама Шая никогда себя не

   жалела, хоть и знала, что скоро умрет, и не терпела этого от других.

   Длинное бледно-розовое платье скрывало ее негнущиеся ноги и даже выпирающие

   острые ребра, но ему было не под силу скрыть неестественную бледность ее кожи и глаз, из которых, казалось, день за днем уходили оставшиеся капли жизни.

   Сколько, спрашивала она, просыпаясь утром. Год, месяц, день? Сколько ей еще

   придется терпеть?

   Иногда ей на некоторое время становилось лучше, переставали болеть суставы и кости, головные боли становились почти терпимыми, и сердце не болело при каждом вздохе,

   но после этого становилось только хуже. В последний раз, когда она закашлялась, ее

   начало рвать кровью, и она больше недели не могла ничего взять врот. Сейчас снова

   была передышка. Три, нет четыре дня. Буря могла налететь в любую минуту.

   Каждый раз, когда болезнь отступала, она целыми днями читала в кровати, стараясь

   прочитать как можно больше, чтобы было о чем думать потом. Терпеть такую боль просто немыслимо, единственное, что ей оставалось, - абстрагироваться, стать кем-то другим,

   хоть на время. Ей хотелось узнать как можно больше, ведь каждый день может стать для Шаи последним.

   Младшая служанка больше пяти минут причесывала ее волосы. Хоть они были у Шаи

   красивыми: длинные и шелковистые, на несколько оттенков светлее, чем у ее брата.

   После служанка вышла, и в комнату вошел один из ее стражников, привычно

   склонившись над ней. Шая протянула руку и обхватила его за шею, когда стражник легко, как пушинку, поднял ее на руки. Шая была маленькой даже для своего возраста, но на

   руках у Рида она была выше большинства слуг в замке. Это было приятно.

   Ей нравилось смотреть и наблюдать за другими, слушать смех, когда сама она не могла смеяться. Тогда частичка чужого веселья доставалась и ей. Когда Рид нес ее по коридору, ведущему на кухню, она любопытно косилась на каждого из слуг, стараясь приметить

   что-то такое, чего не знала ранее. Внешне же ей удавалось сохранить невозмутимый вид. В замке короля было слишком много слуг, чтобы знать каждого из них, но некоторых она все же знала по именам: старушку Бетси, работающую на кухне, двухметрового повара с

   темной, как эбонитовое дерево кожей и единственным глазом, а еще слепого парня, так

   же работающего на кухне. Его называли Чудак и любили, каждый по-своему. Несмотря

   на то, что парень был слеп от самого рождения, у него был удивительно острый слух и

   обоняние. Шая втайне восхищалась им.

   Дойдя до кухни, Рид сказал старой управительница, к скольким должен быть готов

   ужин для короля, а уходя, прихватил с собой два пирожных: одно для Шаи, другое для

   себя. Нежное слоеное тесто и воздушный крем из сбитых сливок внутри - райское

   угощение.

   В Королевском зале Шая бывала всего несколько раз. Там устраивались главные

   приемы и принимались только самые важные гости. Шая знала, что там стоит огромный трон, а на стенах изображены все девять гербов закатного мира.

   Когда ее словно куклу усадили на высокий стул, она не проронила ни слова. Смотреть и слушать - это все, что ей оставалось. А слушать Шая умела. Она знала множество

   вещей, о которых ей никто никогда не рассказывал, сотни имен и преданий, сплетен и

   тайн. Она видела множество лиц, молодых и старых, красивых и уродливых. И слышала

   голоса, приторно сладкие и убийственно резкие. Большинство гостей отца считали ее

   чем-то вроде говорящей обезьянки, слабой и глупой. Иногда они питали к ней жалость,

   но никто и никогда не считал ее настоящей принцессой.

   Сейчас ее отца не было в замке: он отбыл по каким-то важным делам, но обещал

   вернуться еще до вечера. Она чувствовала бы себя несколько спокойнее вдали от него,

   если бы не леди Халиса. Она была хранительницей Чертога Мудрых, жрицей Черной

   Богини, но в замке поговаривали, что бастард, которого она привела в мир, рожден от