Камин-аут (СИ)

– Я думала, вы не участник драк, предпочитаете им пыльный офис.

– Это сделали не люди. Мельничные жернова.

– О, Господи!

– Чего только не случается в деревне… Шестеренка отлетела, и мне задело бедро, а вы уже вообразили полчища самураев с катанами, да?

– У вас, как у моего старшего брата Эваллё, неясный юмор.

– Один раз меня едва не переехал грузовик – или это был трактор… не помню.

– Вы не жалеете себя, да? – с раздражением пробормотала Фрэя и откинулась на траву.

Моисей лег рядом.

– Муравьи изгрызут вам всю спину.

– Им не удастся прокусить мою кожу, – он съехал чуть вниз, чтобы оказаться на одном уровне с её плечом.

Фрэя отгоняла от себя воспоминания о раскаленной коже, её запястье ныло, помня его прикосновение.

– Пожалуй, я возьму свои слова обратно.

Ветер раздул листья, разгоняя их по траве, растрепал шевелюру Моисея. Она уже успела забыть, что он глухой, так легко он с ней разговаривал.

– Слова? – от его волос отходил сильный кедровый запах со смесью мускуса.

– Вы похож не на самурая, а на фараона, – она спрятала свои руки подальше, чтобы ненароком не коснуться его обнаженной груди. – Знаю-знаю, фараон из вас тоже никудышный, не надо на меня так смотреть, – по телу пробежал статический заряд.

– Вас устроит, если мы перейдем «на ты»?

– Должно ли это означать, что ты принял мой комплимент?

– Фараон, ах да…

Девушка подглядывала за ним через щелку в сёдзи. Моисей рылся в капоте внедорожника. В плеере играла песня Nanne Grönvall. Сняв левый наушник, Фрэя раздвинула сёдзи и вынырнула из темного помещения на яркий дневной свет.

Она хотела поговорить о сегодняшнем ужине и о том, как лучше одеться, но Моисей, нагрузившись её чемоданами, направился в сумрак помещения. Привалившись к капоту, Фрэя терпеливо его дожидалась, надеясь, что Икигомисске не избегает разговора с ней. Нащупав что-то в кармане, издалека она услышала мяукующий звук. Кошка. Толстое животное опасливо шипело на другом конце двора. Не желая быть расцарапанной, Фрэя поманила кошку, но та лишь громче зашипела. В кармане нашлась помада, подарок Моисея, которым она так до сих пор и не воспользовалась. Повертела тюбик в пальцах и сняла колпачок. К её удивлению помадой уже пользовались.

– О, ты меня не удивляешь, Янке… – рассмеявшись, она покачала головой.

Кто же еще, как не Янке? Наверняка он пользовался помадой, может неоднократно, когда одалживал у неё косметичку. Самый верх был немного стёрт, на помаде обнаружилась крошечная лунка, как от ногтя. При мысли о Янке, девушка улыбнулась и сжала тюбик крепче. Поднеся к носу, принюхалась. Запах был очень приятным, даже немного съедобным, как детская косметика с запахом фруктов, ягод или орехов… Фрэя никак не могла оторваться, точно там были добавлены какие-то феромоны. Возможно, пришло время эксплуатации. Для званного ужина.

Неожиданно подловила себя на том, что слушает эту песню уже в третий раз, полезла в задний карман за проводами, приподняв длинные полы рубашки и прижав их подбородком, попыталась нащупать свой плеер. Тут помада выпала из рук и покатилась по земле. Девушка не сразу заметила, пальцы продолжали крепко сжимать колпачок. Только когда двор пересекло что-то маленькое и мохнатое, она подняла глаза и увидела, как быстро катится помада, а за ней стремглав несется кот. Не успела Фрэя возмутиться, как котяра вцепился в тюбик когтями.

– Пф! Игрушку себе нашел! – девушка подумала, что лучше забрать помаду у кота до того, как их увидит Моисей, чтобы не оказаться в нелепейшем положении, ведь она так и не успела воспользоваться его подарком.

Кот валял тюбик по двору. Судя по всему, ему тоже понравился вкусный запах. Закатив помаду в яму, оставленную тяжелыми шинами, кот сомкнул на ней зубы. Фрэя отстранено наблюдала за его проделками, раздумывая, как ей отогнать кота и не получить когтями в глаз. Шагнув вперед, она тут же услышала утробный рык, заглушенный её помадой.

– Да мне-то все равно, только играй где-нибудь подальше отсюда!.. Эй, котяра!

Не внимая её словам, кот мурыжил новую игрушку, видимо, пытаясь разжевать. Девушка не хотела, чтобы кот подавился или проглотил пластмассу, но животное не подпускало к себе. Вздыбив шерсть, и не отпуская добычи из слюнявой пасти, кот недобро буравил настороженным взглядом.

Вскоре, как и следовало ожидать, кот утратил интерес к игрушке и принялся тщательно вылизывать толстую шкуру. Ритуал умывания продлился с минуту, после чего котяра разлегся. Мохнатая лапа вновь накрыла тюбик помады. В дело пошли зубы.

Внезапно тот захрипел и выплюнул пожеванную помаду на темную землю.

Фрэя внимательно наблюдала за котом. Всё-таки обожрался.

К розовой помаде примешалась влажная клейкая грязь. Издав серию хлюпающих горловых звуков, кот засопел. Он словно пытался смахнуть что-то с носа, невольно раздирая его своими когтями. Из пасти потекла слюна вперемешку с пеной.

Девушка плавно осела на корточки.

– Что с тобой, котяра?

Агонизирующее животное повалилось в грязь. Пушистая длинная шерсть вся была в липких комьях грязи. Девушка опустила ладони на землю, пригибаясь вслед за умирающим котом. Прежде чем она ощутила слезы, прежде чем смысл дошел до неё, она протянула руку к несчастному животному, пачкая чистую одежду. Пена хлопьями скатывалась с его разжатых зубов, взгляд застыл. Подобравшись к трупику, Холовора вытащила из грязи и песка тюбик помады. Ясная голова работала с невообразимой быстротой. Даже сквозь слой налипшей грязи, кошачьих волос и слюней, она различила тонкий притягательный аромат, аромат самой смерти.

Помада упала и скатилась во вмятину от шин.

Фрэя подползла к коту и погладила влажную шерсть. Смерть была так близко… Эта кошка спасла её… А смерть была так близко. Но ведь Янке тоже пользовался ею… да, но откуда ей знать наверняка, возможно, Минако увидела у него элитный флакон и решила тайком намазать свои губы… точно так же, как хозяйка, укладывая её пальто, случайно залезла в карман и вытащила этот тюбик. Только они с Янке не успели… Разрозненные кусочки мозаики наконец обрели целостность. Прикрыв рот грязной рукой, девушка судорожно ахнула и расплакалась. Столько зла от одной помады… тем более Моисей не должен знать об этом, не должен знать о том, что она догадалась. От этого внутри становилось промозгло и сыро, как под дождем.

– Моисей…

Надо спрятать труп, иначе Икигомисске поймет, как умерло это животное.

Моисей… почему?.. Почему?!

Она знала, что надо подняться с земли, прекратить истерику и унести кота в лес, но продолжала ползать вокруг него и убиваться от горя.

Почему Икигомисске хотел убить её? Он её совсем не знает. Откуда такая ненависть? Её начало колотить, а что если он смотрит сейчас в окно, может, он уже готовит ей следующее испытание? От мысли о том, что сегодня вечером ей предстоит сидеть за одним столом с убийцей и его гостями, уже становилось плохо. Беззвучно всхлипывая, Фрэя привстала с земли.

Ноги не слушались, в кроссовках хлюпала вода или грязь, шнурки развязались. Сунув отравленную помаду обратно в карман, она вышла со двора с кошкой на руках и зашагала к лесу, грязная, испуганная. Человек, с которым она ассоциировала каждый последующий день, пытался её убить. Ну что ж, у него ничего не вышло, но так ли она этому рада? Правда оказалась неприемлема к зарисовкам майских каникул.

Поднимаясь по корням деревьев, заходя всё дальше в ельник, она искала место, где можно похоронить кота вместе с доказательством вины Моисея. Однако какой бы ни оказалась земля мягкой или рыхлой – закопать всю правду не было никакой возможности. Натыкаясь на червей и ломая ногти о зарытые в недра земли острые камни и корни, не чувствовала ни гнева, ни боли, ни отвращения, она просто выкапывала могилку. Скользкие мягкие черви – ничто по сравнению с тем, что близкий друг желает смерти. Фрэя почти не осознавала, что делает, вместо этого в голове четко вырисовывалось всё то, чего она не замечала раньше.