Мой путь озарён рассветом (СИ)

— Ты подписала бумагу?

Аделинда не отвечала, продолжая изрыгать проклятия. Я подошла и осторожно присела поблизости, глядя в некогда красивое, но теперь искажённое ненавистью лицо. «Фаина, — поняла я. — Она стала для них Фаиной».

— Говори, — попросила я, улыбаясь нежной улыбкой, и в этой фразе Змея услышала всю мою ненависть. — Говори, как есть, и не вынуждай нас тебя пытать.

— По законам Валмираны… — начала было Аделинда, но я резко поднялась на ноги, нависнув над пленницей со всей высоты своего роста.

— Мы уже увидели, как ты ценишь здешние законы. Если ты думаешь, что хоть что-то сейчас помешает мне сделать то, что я считаю нужным, чтобы… — Я осеклась.

Что я делала сейчас? Выводила преступницу на чистую воду? Демонстрировала недоверие к Валмиранской судебной системе? Спасала подругу? Скорее последнее, но как мало это вязалось с выбранной мною маской! Впрочем, даже того, что я успела сказать, хватило, чтобы Аделинда прониклась. Продолжая гневно сверкать глазами, южанка сплюнула в сторону Морено:

— Да. Я подписала.

— Дура.

— Нет. Просто я помню то, что ты забыл. Я помню, где мой дом и в чём мой долг. Ты забыл. Ты предпочёл белолицую девку своей гордости и…

Отвешенная главой контрабандистов пощёчина положила конец её монологу.

— Я — настоящая наследница, я, а не ты! — прошипела Змея, прежде чем окончательно замолчать.

Я повернулась к Морено.

— Что она сделала?

— Подписала договор на долгосрочную торговлю эфиром, — неохотно ответил южанин. — Кроме меня только она имела на это право, но я сказал «нет» и не думал, что она ослушается.

— А я думал, — негромко признал Рейнер. — Но она меня обманула.

— Ты знал? — удивилась я.

Ворон не стал спорить.

— Да, я знал про эфир. Они заплатили мне за молчание, и в этом мой секрет. Но мы договаривались на маленький мешочек, а не на огромные склады.

— На эти деньги мы могли выкупить наш город! — взвизгнула Аделинда.

Морено вскинул голову.

— С нами связался эйноматринский князь, с которым мы торговали ранее. Он хотел, чтобы мы перевезли большое количество эфира к валмиранским Стенам, не задавая вопросов. Я отказался, взял только малую порцию для продажи. Моника не везла эфир. Я не знаю, как сестра это сделала, но об этом срочно надо кому-то сказать.

— Предоставь это нам, — почти сочувственно попросила я. Всегда грустно смотреть, как кого-то предают близкие люди. — У тебя есть предположения, зачем эйноматринцам нужен эфир здесь?

Вместо Морено мне ответил Рейнер.

— Разве не очевидно? — Он не сводил непроницаемого неприветливого взгляда с Аделинды. — Эфир нужен им для проведения полномасштабной атаки на Валмирану.

Комментарий к 34. Ворон

СЬЮЮЮЮХААААААААААААААААААААААААА

========== 35. Однажды каждому придётся выбирать ==========

Крис спал, повернувшись к ней спиной. Фаина улыбалась, наслаждаясь тем, как спокоен, беззаботен и беззащитен её надсмотрщик, улыбалась, потому что знала: причиной тому стали зачарованные ею травы, подмешанные в его еду. Он не проснётся, если она решит уйти. Он не проснётся, если она решит перерезать ему горло.

Фаина делала так уже не в первый раз. Ей нравилось смотреть, как спит, пленённый её колдовством, человек, уверенный, что держит её в плену. Нет, Крис никогда не мог её победить. Фаина была победительницей всегда, даже когда их разделяли большие расстояния и долгие годы.

Он взял себе фамилию Энтхейм. Очаровательно. Ещё одно доказательство того, что именно Фаина была центром его жизни всё это время, иначе зачем Крису брать в фамилии имя одного из главных демонов эйноматринской церкви? Демон Энтхейм, вместе с демонами Киирой, Иироном и Каранаей, развращал людские сердца, забирал души и превращал несчастных в своё подобие, но, если трое последних делали это вполне успешно, Энтхейм, выбравший целью сердца и души магов, столкнулся с проблемой: эйноматринцы знали истинного Бога. Следуя его заветам, они защищали себя от опасности, ведь каждый ребёнок знал: попавший в руки демона человек обречён. Его уже не спасти. Милосерднее всего убивать тех, на ком отрасли части тел неразумных тварей — символы их греха.

Эйноматринская инквизиция ловко отслеживала и уничтожала адептов Энтхейма. Увидь один из них Фаину рядом с Крисом сейчас, ей пришлось бы туго, но инквизиторам нечего делать там, где всё ещё пятнают землю своим присутствием слуги прочих демонов. Даже священные походы прошлого года не смогли вычистить всех. Вольные Милантрины впустили заразу глубоко внутрь себя, и Фаина знала: если ей снова позволят войти в зал Большого Совета, она снова будет говорить, но на этот раз не просить быстрой смерти для проклятых, а настаивать на захвате этих разрозненных земель. Вольным Милантринам была необходима единая власть, что вычистила бы грязь и направила заблудших по верному пути, и такая власть могла принадлежать только Богу. Истинному Богу. И никто не мог бы исполнить Его волю лучше эйноматринских священников.

Но сперва нужно было вернуться домой. Фаина смотрела на спину спящего Криса и вспоминала приют, в котором выросла, священника, воспитавшего её вместе с другими сиротами, научив детей тому, что такое настоящая вера. Там, в маленьком храме у северной границы, она поняла, что душевные чувства — туман, застилающий глаза, и начала учиться отрекаться от них. Сперва получалось плохо, но священник, видя старания самой преданной из своих воспитанниц, преподал ей урок, изменивший всю её жизнь. Фаине показали духа разрушения и позволили ощутить его силу, познать её и принять в себя. Познав столь чудовищную мощь, девочка смогла продвинуться далеко вперёд. Дальше, чем могли пройти многие. Вбирая в себя всё больше могущества, Фаина всё больше убеждалась в том, какой глупостью являются чувства, если ты не умеешь в совершенстве контролировать их.

Когда тот маг, чьё имя колдунья так и не запомнила, забрал её духов, первым чувством был страх, а потом всё вернулось на свои места. Впервые с тех пор, как эта омерзительная прислужница Кииры помогла духу разрушения одержать верх над ней, Фаина вернула себе настоящую себя и успокоилась. Она знала, что справится с любыми бедами, Бог защитит её. И Он защитил. Всё сложилось идеально. Фаина помнила, кто и как отправил её к Валмиранским Стенам, и была благодарна им за это. Под властью духа она могла бы нанести немало вреда, но её разрушительную силу вовремя направили в нужное русло. Фаина разрушила Стену, и теперь могла надеяться, что это станет искуплением её грехов и в глазах священников тоже. Они должны понять, что, раз Бог помог колдунье выжить, значит, он её простил.

В Валмиране есть адепты эйноматринской церкви, но их вера ошибочна, а знания искажены. Они молятся не так и не о том, а все знают, что такие молитвы идут Энтхейму. Валмиранский рассадник ереси и демонопоклонничества давно нужно уничтожить. Что уж там, всему миру нужна единая рука, готовая править им, и Фаина всегда была готова отдать жизнь за то, чтобы помочь предначертанному осуществиться. Но зачем отдавать жизнь, если живой можно сделать гораздо больше? И Фаина выживала, когда, казалось, выжить было невозможно. Что это, если не Божий знак?

Невежество валмиранцев не дало им понять, что, потеряв своих духов, колдунья отнюдь не обессилила. Тайные знания, которые она, рискуя жизнью, вырвала из глубин Преисподней, всё ещё были при ней. Сейчас, без духов, управлять своей силой стало даже проще, хотя она ощутимо уменьшилась. «Глупые валмиранцы отправили меня умирать, — думала Фаина. — На самом деле они проводили меня домой под надёжной охраной».

Утром Крис проснётся и найдёт её там же, где оставил: надёжно привязанную к дереву. Он не узнает, как легко Фаина избавляется от верёвок каждый раз, когда ей это нужно, как ходит вокруг него, касается, проводит пальцами по пульсирующим на шее венам, слушает мирное дыхание, роется в вещах. Позволив себе снисходительную улыбку победительницы, колдунья осторожно достала маленькую книжечку с рисунками, которую Крис прятал во внутреннем кармане куртки. Она была чем-то вроде талисмана для него, ровно как и коса той самой служащей Киире твари, и потому Фаина особенно наслаждалась тем, что может просто взять их и сделать всё, что захочет. К косе прикасаться не хотелось, а вот в книжечке были нарисованы лица, знакомые и не очень. Колдунье нравилось её листать.