Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)

Младший брат опять не увидел, но почувствовал изменение. На этот раз к дурманящему сладковатому аромату церковной магии примешался новый, пьянящий… Как бы он его описал? Хат’ндо обожал это всеобъемлющее чувство превосходства, которое ударяло вместе с запахом гари. Других оно застигало врасплох и раздавливало, а младшего брата окрыляло.

Бедный священнослужитель! Он тоже ощутил, как в пространство врывается нечто чужеродное и разметает его козыри в стороны. Мужчина усилил магическую стену которой окружил себя, и после этого заметил их: в воздухе то тут, то там вспыхивали крохотные огоньки. Они словно плясали, дразнили его, возникая в разных местах. Летали, кружились, подмигивали фиолетовыми глазками. Огонь жил в воздухе, перетекал вместе с ветром, и мужчина осознал это, лишь когда вдохнул его в себя. Не нужно быть умником, чтобы догадаться, как загорелись лёгкие этого человека. Ему стало трудно дышать, а внутри продолжал разливаться жар.

А на земле тоже буйствовал зелёный зверь. Он отгонял священнослужителя всё дальше от Хат’ндо, заставлял его пятиться, спотыкаться. И вот уже никто не поддерживает стену, не плетёт цепи, не создаёт новую вспышку света. Мужчине дурно, и насмешливая змейка скользнула прямиком к нему. Человек отпрянул, и сиреневая лента ударила в землю, тут же с шипением угаснув. Вокруг туловища мужчины уже кружилась новая. Огонь, мерещилось, жил своей жизнью. Он напоминал фокусы шарлатанов: вот-вот станет видна тонкая нить, за которую неизвестный за кулисами дёргает и управляет движением пламени. Но её не было. Искры возникали сами собой и контролировались отнюдь не леской или тросом, а безжалостным намерением.

Изумрудный на земле и аметистовый в воздухе. Танец, плавивший само пространство и оседавший пятнами в складках изначального полотна, на котором Она рисовала первые штрихи.

И вот уже третья проворная змея скользнула к шее мужчины и обвилась удавкой.

- Только не убивай его! Я хочу знать, что это за талантливый орден, - попросил Хат’ндо.

- Поздно. Он уже ничего не скажет. Я сжёг ему полость рта.

Цеткрохъев приблизился к брату и похлопал его по плечу. Младший насупился. Он всё ещё не отнимал ладони от изуродованного лица, будто стеснялся показать новый, пусть и недолговечный, облик.

- Он жив. Без сознания, - констатировал старший. Пока Хат’ндо шарил по земле в поисках шляпы, он навис над распластавшимся мужчиной. Шея человека почернела, а из груди вырывался хрип. - Этот человек не солгал тебе.

- Небо свидетель, что ты глумишься над слепцом.

- Клянусь, он не похож на служителя, - Цеткрохъев присел на корточки и отдёрнул ворот хламиды. - И на деревенского. Судя по гербу на вороте, он из какого-то культа.

- Или ордена…

- Дождёмся нашу сестру. Пока этот человек не отошёл в мир иной, она вскроет его мысли. Ведь правда, Хатпрос, тебе не терпится узнать, почему ты ослепла на третий глаз?

А ночь уже неряшливо разбрасывала звёзды над макушками каменных и живых великанов. Горы почти слились с землёй и небом, становясь героями сразу нескольких поэм и стихотворений.

Опасность, исходившая от незнакомого человека, была явной, и Хат’ндо присмирел в своих неосторожных желаниях и задумался. А если бы его вышел встречать не один, а двое или трое? А если новые ловушки уже ждут их впереди? Интригует и немного волнует! Особенно когда сестра подтверждает, что самоубийца имел таки шансы одолеть младшего брата, не любившего ждать медлительных родственников и нарвавшегося на поединок с… мудрецом.

- Один из тех мудрецов, что, по слухам, хранили части артефакта? - уточнил Хат’ндо.

- Похоже, - отозвалась Хатпрос. - А мне нравится их настрой. Вот где ещё сохранился дух того Lux Veritatis, который был непоколебим сотни лет назад. Я до сих пор чувствую запах магии. Убойная сила.

- Может, он и был силён, - пробурчал младший брат, пока Цеткрохъев осматривал его лицо, - но только то, что он вышел драться один на один, говорит о его глупости.

- Или о том, что их мало, - подхватил старший Король. - Или о том, что мудрецы чтят традиции. Тысячу лет назад Lux Veritatis поощряли дуэли. Выйти один на один с нами и победить означало вписать имя в историю.

- Мир изменился. Lux Veritatis изменился, - сказал Хат’ндо. - Мудрецы нет.

- То же можно сказать и про нас. И, как и мы, они остаются сильны, - уронила Хатпрос, кружась вокруг умиравшего человека.

- Люди не верят, что мудрецы существуют на самом деле. Они уже почти стали завсегдатаями сказок.

- Как и мы.

Младший хотел возразить, но вспомнил Спустившихся Ролуангэ и впал в ещё большую молчаливость. Он хоть и приходился другим бессмертным младшим братом, однако был достаточно стар и мудр, чтобы по достоинству оценить иронию случая.

- Они осторожны. Приходят, когда полагают, что ситуация особенно плоха. Скольких людей нам надо убить, чтобы выманить весь их культ под солнце?

Цеткрохъев нахмурил лоб и оценивающе посмотрел на увечья, оставленные мудрецом. Хат’ндо казался мрачным, но не из-за боли, а потому как нашлось что-то, задевшее его самолюбие. Опять. Часто из трёх братьев раньше всех срывался младший, видевший слишком много оскорбительных несовершенств на верхней половине.

- Ты вроде бы лучше нас всех разбираешься в истории, - изрёк Цеткрохъев. - Вот и скажи, скольких нам ещё надо убить, чтобы вылезли все, а не один?

- Не имеет значения. Мудрецы уже сбросили артефакт «избранному», так что война теперь - удел Lux Veritatis.

И этот мудрец был, скорее, исключением. Пропитавшимся ненавистью к демонам и воспылавшим чувством справедливости, пошёл на дуэль, хотя вообще-то геройствовать - слабость каких-нибудь служителей Риндожи.

- Вот и не распаляйся, - заключил Цеткрохъев. - У кого артефакт?

- Он не знает, - ответила Хатпрос. - Как и местоположение своего культа. С ним возились трое мудрецов, роль остальных скрывается. Ужасное недоверие всему и вся! Сразу видно, что эти умники готовились воевать именно с нами, а не как Lux Veritatis - со своими представлениями о нас.

- Брось преувеличивать их заслуги, - Хат’ндо сложил руки на раненой груди, которая однако не причиняла ему столько боли, сколько обожжённое лицо, с которого слезла почти вся кожа. - Мудрецы не воюют, они хранители знаний и опыта. Угрозу представляют те, кто владеет артефактом. Все другие… как всегда. Временные.

- Верно. Но разве тебе… - сестра накрыла яркие губы пальцами, а потом раздавила грудь ставшему бесполезным мудрецу, будто это он виновен в мимолётном замешательстве или появлении той мысли, что прорезала морщинами лоб Хатпрос. Он захрипел и умер во сне. - Разве тебе не страшно?

- Страшно?

- Да. Страшно, - повторила Королева, пробуя слово на вкус. - Что нас сотрут со страниц истории. Вырежут скальпелем саму суть.

Хат’ндо пожал плечами. Ему не хотелось думать о том, что испокон веков считалось невозможным. Да он и при желании не мог представить ничего похожего. Гибель бессмертного? Они никогда не поднимали этой темы, потому что в том не было смысла, но сейчас… близость собранного артефакта будто отворила для них дверь, которую они считали глухой стеной.

- Разве это не интересно? - подхватил Цеткрохъев. - Узнать, что за границами? Куда уходит энергия душ бессмертных, если Лес закрыт?

- Ты был бы не против убить одного из нас, чтобы посмотреть, правда? - Хатпрос растянула губы в соблазнительной улыбке.

- Не думаю, - старший из братьев помолчал. - Не уверен.

(1) серьёзный проступок (устр.)

========== Глава 38.2 Достойно попасть в летопись ==========

Следующие шесть дней потонули в слепом и невыразительном моменте, растянувшемся на целую вечность. Какого-либо смысла не существовало: я просто что-то делала ради пустого желания или мелочных возможностей. Ходила, чтобы размять ноги, разговаривала, чтобы не казаться подозрительной. Даже с Хройте спала, дабы скорее стереть из памяти болезненные воспоминания о Рандарелле, хотя страстные ночи приносили удовольствие. Кажется, Спустившийся понимал свою роль утешителя и с покорностью и довольством подстраивался под моё настроение.