Камин-аут (СИ)

– Просто разбудите перед последним ударом часов, чтобы я знала, когда карета превратится обратно в тыкву. Тик-так, тик-так, – Фрэя уже качала головой в такт песни, которую скрутила на j-rock-волне.

– Уже третий час, боюсь, вы опоздали, – усмехнулся Моисей.

Отправив Химэко к дедушке с бабушкой на квартиру, Икигомисске забронировал два номера, а потом весь вечер после работы катал Фрэю по городу. Позже в номере, Моисей спросил:

– Из окон вашей квартиры не такой вид?

Девушка стояла у окна и смотрела вниз, на ночной Токио. Она покачала головой. Вспоминая свою комнату, она представляла предрассветное небо на востоке, над уровнем воды, и череду пальм. Здесь она видела огромный город и темное небо, подсвеченное крышами небоскребов. Время от времени там вспыхивали блестящие точки самолетов.

– Полный восторг, – прошептала Фрэя, отходя от окна. – Спасибо, Моисей.

– На здоровье.

– Я оставила мобильный у вас дома, – она отстегнула пряжку ремешка и сняла черную босоножку.

– Что? – Моисей недоверчиво сузил глаза. – А что если мне потребуется срочно с вами связаться? Или вы потеряетесь в аэропорту? – он бросил Фрэе пульт от телевизора.

– Я решила, если вдруг позвонит Тахоми, то я не смогу побороть соблазн сказать ей, как здесь здорово, естественно, я начну рассказывать про Токио, а мы же не хотели никому говорить, куда отправляемся… – девушка отстегнула второй ремешок и скинула босоножку.

Было видно, его не устраивал подобный ответ. Икигомисске какое-то время молча смотрел на неё. После чего хмыкнул, позволяя осмыслить всю глупость её поступка.

– Мы завтра после вашей работы поедем кататься на машине? – дожидаясь ответа, она включила телевизор. – Покажете мне те улицы, где собирается молодежь?

Моисей судорожно вздохнул. На мгновение его лицо превратилось в ожесточенную маску. Он постоянно чем-то звенел в кармане, и когда Фрэя раздраженно перевела взгляд на его правый карман, Моисей вытащил оттуда ключи от номера и повернулся лицом к двери, собираясь уходить. Теперь кричи, не кричи вдогонку – он не услышит.

– Моисей, вы за это на меня рассердились? За то, что я не взяла свой мобильник?! Моисей, я не потеряюсь, не беспокойтесь! Я от вас ни на шаг не отойду! Буду сидеть в номере, пока вы не выведете меня на прогулку, как комнатную собачку… – пробурчала напоследок Фрэя. Она не предприняла ни одной попытки подняться с кровати и остановить его.

– Спокойной ночи, – в его голосе сквозила злость, он даже не пытался её замаскировать. – Не намерен отвлекать боле от созерцания прекрасного сна, – дверь громко хлопнула, кажется, все соседи слышали этот грохот.

Девушка натягивала одежду. За что Моисей на неё вдруг обозлился? В офис ему только к одиннадцати, мог бы и заглянуть к ней, пропустили хотя бы по чашке кофе… Даже не поздоровался… Ведь телефон – это только предлог соблюдать дистанцию.

За окном собирались тучи. День был пасмурным, но теплым и свежим. Тянуло поскорее выйти на воздух.

Скитаясь по улицам Токио, она старалась не отходить далеко от гостиницы. Как вдруг наткнулась на пирсинг салон. В деньгах не ощущала недостатка – захватила с собой с учетом дороги и проживания, перестраховалась на тот случай, если Моисея по каким-либо причинам не окажется рядом. В ушах у неё была стандартная пара сережек с топазами, подобрав себе украшения, девушка пробила еще три дырки в правом ухе, две снизу – на мочке, одну сверху. Проколола губу. Вспоминая пирсинг брата, его два шарика на языке и штангу – в брови, поняла, что не хочет повторяться и непременно сделает что-то своё. Касаясь полосатого колечка в верхней губе, обходила витрину с украшениями и обдумывала дальнейшие действия.

– Пять проколов, красавица, – выйдет приличная скидка, – мастер потер ладони в медицинских перчатках.

Она не хотела делать пирсинг на носу, потому что часто страдала насморком, или на языке из соображений удобства, но этот день был особенным. День, когда она наплевала на собственные ограничения. В результате девушка отважилась на серебряное колечко в пупке.

Доставая пачку стодолларовых купюр – деньги, которые оставила Тахоми, плюс собственные накопленные сбережения – с удовольствием отметила, что проколы ноют, а значит, она не скоро забудет о своем маленьком приключении. Где же лучше всего промотать это добро, как не в салонах Токио?

Расстегнула спортивную кофту, выставляя на обозрение обтягивающую белую майку-топик и кольцо с крошечным ярким камнем в пупке.

Фрэя долго созерцала вывеску тату-салона, гадая, зайти, не зайти. Здесь рисовали картины на живом теле. До того, как Моисей хватится её, ещё был фактически целый день.

Цветная татуировка «Иридзуми» в виде злого духа, который завладел японским героем, в старинном шлеме с плюмажем и невероятно живыми глазами. Композиция плавно перекатывалась со спины на бедро и правую ягодицу. Кололась она по старинке, специальными иглами, прикрепленными к палочкам бамбука, однако Фрэя пребывала в состоянии, близком к эйфории, и поэтому чувствовала себя превосходно. Края татуировки сделали более яркими, пробелы заполнили геометрическими орнаментами. Создание первого этапа композиции, «Судзи», когда наносится эскиз мотива при помощи туши и цветных красителей, заняло большую часть дня. Четыре-пять дней – самое быстрое для такого размера татуировки.

Когда тату-мастер увидел паспорт Фрэи, он широко улыбнулся и пообещал иглы и боль. Сегодня её еще не тыкали иглами. Вся работа строилась в пять этапов, процесс был очень напряженным и требовал колоссальной концентрации от художника, который никак не мог позволить себе спешку. Завтра, на второй фазе «Отсуми» он должен был выделить и закрепить контур рисунка, на третий фазе «Бокаси» с помощью множества игл, собранных в пучок, наложить тон. Пока предполагалось использовать черный и красный сегменты; желтый, зеленый и бронзовый – по мере необходимости. Естественно отложенных денег не хватило бы и на первые три этапа.

Когда девушка вышла из мастерской, поняла, что потеряла свой главный ориентир – пирсинг салон. Стемнело. Выстукивая каблуками нервный ритм, Фрэя направилась в ту сторону, где, как ей казалось, должна была находиться гостиница. Они выбрали самый оживленный район Токио, и вполне возможно, что их гостиница была на соседней улице, за зданием универмага. Она спрашивала дорогу у таксистов и прохожих, которые выглядели сведущими в расположении улиц. Пока она старательно выбирала себе новую жертву, собираясь узнать дорогу, зажглось еще полсотни вечерних огней. На высокую колотую европейку в короткой юбке с голым животом оборачивались заинтересованные лица, кто-то останавливался, оборачивался ей вслед.

Фрэя медленно переставляла ноющие ноги, пока не поняла, что обходит одну и ту же улицу в третий раз. Теперь лучше не возвращаться, иначе Моисей её точно поколотит, а потом позвонит Тахоми и сдаст как особо невменяемую преступницу.

Икигомисске отыскал её буквально сразу, стоило только задуматься о возможном наказании. Девушка умудрилась оставить за собой кучу «следов»: во-первых, прохожие и выходившие покурить работники магазинов и салонов, уж не говоря о полицейском, чуть было не забравшем Фрэю в участок. Каким чудом она додумалась взять с собой все свои документы вплоть до билетов на самолет Хоккайдо-Токио от тридцатого марта? Обо всем этом мужчина сообщил ей при встрече.

Не тратя время на разбор полетов, Моисей схватил девушку за запястье и потащил за собой. Фрэя едва ли не бежала, не поспевая за его широким шагом в своих босоножках. Как по команде, две женщины, стоящие за конторкой администрации отеля, обернулись на высокого японца, тащившего за собой иностранку. Моисей ударил по кнопке второго этажа так, что та вдавилась в панель, и пришлось выправлять ногтем, иначе лифт застрял бы между первым и вторым. Всю обратную дорогу Икигомисске хранил молчание, а Фрэя не решалась заговорить первой. Потом снова схватил её за руку и повлек к барной стойке.