Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)

Гаррел неуверенно дёрнул руками. Ему непросто примириться с мыслью, что форма не имеет значения. Почти всё, что окружало его и могло быть воспринято его разумом, заключалось внутри устойчивых оболочек. Ему придётся напрячь абстрактное мышление, чтобы переварить информацию.

Перед разговором Цехтуу выпроводила ошивавшихся в церкви Спустившихся, и теперь пустота освобождённого от мебели, не считая большого стола с картами и планами, помещения давила на юношу. Гаррел присел на краешек стола и кивнул Королева, подтверждая, что готов слушать.

- Тогда что такое артефакт? Если это не меч, как его называют…

- Это инструмент. Идея, что вписана в строки - ниральга. Слова, озвучиваемые вслух или читаемые про себя - грекиор. И намерение, которым запускается механизм воздействия - муудор.

- Это не имеет смысла… Как можно украсть или передать части артефакта, если они, по большей части, нематериальны. Я думал, муудор долгое время хранился на Нижнем этаже, но раз это намерение…

- Передать можно и знания. Они нематериальны, однако изменяют мир. Только артефакт - не простое знание. Это действительно существующее… нечто, абстрактное и неосязаемое, невидимое и неслышимое, активируемое мыслями и силами духа, - Цехтуу поморщилась, вынужденная прибегать к упрощённым определениям, когда то, о чём она повествовала, было вписано в само бытие и не поддавалось определению. Что поделать, смертные не изобрели слов и понятий, которые в полной мере объяснили бы сущность артефакта. - У людей не доставало информации. Третья часть оставалась для них мировой загадкой, пока сведения о ней не достигли их умов. А вместе со сведениями люди обрели веру, знания и возможность через осознание включить недостающую треть в уравнение. Представь, что ниральга, муудор и грекиор - рычаги в пространстве. Пониманием того, что это и как три части взаимодействуют друг с другом, достигается активация всего механизма, как достаточно использования силы для нажатия на рычаги.

- Значит, хватает знаний…

- Нет, не верно. Это звучит так просто, но в действительности… - Королева вздохнула. Ей редко приходилось входить в образ избирательного лектора, потому как почти всегда она общалась с теми, кто, наравне с ней, знал всё о законах мирах. А если и не знал, то не задавал тех вопросов, которые сейчас терзали Гаррела. - Ты не осознаёшь, сколь многое ты делаешь для решения задачи. Ты должен где-то взять условие - достать лист, на котором оно будет написано. Ты обязан уметь читать, или найти того, кто прочитает задачу для тебя. Ты должен уметь представить условие, то есть обладать абстрактным мышлением. Ты должен, в конце концов, соображать, то есть применять умственные способности для поиска решения. А ещё тебе было бы неплохо разбираться в тех явлениях и предметах, о которых говорится в задаче, или уметь замещать их в своём воображении близкими тебе единицами. Всё вместе - сложный процесс из множества пунктов. Получить доступ к артефакту - то же самое, что решать задачу, проходя через каждый из этапов, только… в десятки раз сложнее. У мудрецов или тех людей, что получили первые две части артефакта, ушло тысячелетие, чтобы пройти через все необходимые этапы, смириться и создать канал, через который они связались бы с силой неполного артефакта. Только так они смогли бы помнить о его существовании, видеть его, призвать, реализовать и найти дорогу к его… местоположению, если возможно представить, что таковое у него есть.

- Это долгий и трудный процесс? - в глазах юноши засветился огонёк надежды. - Но тогда… есть шанс, что избранный не сможет пользоваться артефактом, если они только недавно получили муудор и сумели объединить его с двумя другими частями. Им нужно время, чтобы пройти новые этапы к… воплощению идеи?

- Примерно так. Вот видишь, дорогой мальчик, я и не волнуюсь об артефакте. Мы верим, что избранный ещё долго не сможет применить намерение, без которого артефакт - набор идей, букв и мыслей.

Цехтуу видела, сколько усилий применяет Гаррел для того, чтобы вообразить и прожевать, не подавившись, её слова. Она могла бы привести ещё больше сравнений и примеров, однако опасалась запутать юношу сильнее. Ведь он был так молод и столького не понимал.

- Как всё запутанно. Я… хорошо, ясно, - кивнул Гаррел. - Я согласен с решением упростить образ артефакта для простых людей. Но… почему нельзя было сказать мне сразу?

- И как бы ты искал нематериальную вещь? Мы обсуждали с тобой: ты не должен был гоняться за артефактом, только за людьми, что его охраняют. Теперь ты видишь, почему. Даже если бы я развеяла заблуждения с самого начала, проще тебе бы не стало. Ты бы запутался и, даже найдя артефакт, не был бы до конца уверен, что это он. Согласен?

Юноша послушно задвигал головой. Такой маленький и слабый, но уже такой целеустремлённый и настырный. Цехтуу неустанно проговаривала про себя его достоинства, как заклинание, но… всё равно не ощущала материнской гордости. Она взяла на себя роль, которой не получалось проникнуться. Обидно. Королева видела, что для Гаррела их отношения – не попытка набить авторитет за счёт бессмертного покровителя. Выгода тут не играла особой роли. В конце концов, при его амбициях юноша мог бы самостоятельно выйти в люди, и не было нужды связываться с врагом человечества. Нет, для Гаррела Цехтуу являлась богом, защитником и примером для подражания, потому что была матерью. И Королева притворялась ею, но без отклика в собственном сердце. Её это удручало.

Во всех этих линиях заключались противоречия. Сат’Узунд хмурилась, но тут же заливалась весёлым смехом. А как иначе? Ведь она имеет дело с живыми и пламенными натурами. В них желаемое и ненавистное сталкиваются друг с другом в ожесточённой схватке, и иногда в итоге наступает самый неожиданный исход.

Королева зрела будущее, и в нём за право осуществиться уже боролись крайности. Эти яркие огоньки танцевали так близко, что теперь Сат’Узунд с любопытством ждала, какая вариация окажется тем самым золотым зайчиком, выскочившим из норы первым. Победит ли уравновешенная и зрелая расчётливость? Или несдержанность и мстительность возьмут вверх? Причём в случае обоих претендентов… Что не удивительно, ведь ими были кровные родственники.

Королева ставила на мирную развязку. Она знала, что с приходом в лагерь названного сына Цехтуу Сайтроми получал преимущества для шантажа. В отличие от бессмертной дочки Короля Гаррел был хрупким, как стекло, и не имел шансов выйти из Леса. Прекрасная слабость смертного тела! Сайтроми не забудет напомнить старшей сестре, что он тоже умеет останавливать гоняющие кровь органы.

Два родителя упрутся рогами. И Цехтуу придётся стать более уступчивой и милой по отношению к племяннице, если игра в мамочку её, в самом деле, волнует. Сат’Узунд зрела в видениях, как эти двое гордых монолитов встречаются взглядами и, не проронив ни слова, договариваются о мирном сосуществовании. Сайтроми победно щурится, потому что в его распоряжении больше преимуществ: его дитя ведь, теоретически, бессмертно! Цехтуу сложнее примириться с новыми условиями, но она увлекается объектом мечтаний страстно, неистово, до болезненного упрямства. Так что она кивает прищуренному брату, и на этом они заключают договор о неприкосновенности своих детей.

Сат’Узунд видела эту картину так, словно она уже сбылась. Увы, существовал и другой вариант, и хотя он казался совсем иным, сверкал с пространстве неопределённостей так же ярко, как и первое видение. Королева задумчиво водила ногтями по губам, воспевая возможность узреть вероятность заранее.

Там, в этом кривом зеркале, Сайтроми поддаётся соблазну поставить точку в заблуждениях сестры. Там, в этом хаосе надежд и страстей, он убивает Гаррела Лонденола, стирая вместе с ним всю выгоду от его существования. В этом неистовом желании есть что-то дикое, импульсивное, зверское, но… как ни странно, правильное. Сат’Узунд знает, что не осудила бы брата. Она также знает, что и Цехтуу не сможет возненавидеть Сайтроми за сломанную игрушку. Потому что этим убийством какого-то человеческого ребёнка Король спасёт её от заблуждения. Спасёт от ложных представлений, неверных чувств и неправильной роли. Чуждой и бессмысленной, как бестолково воображать, будто Цехтуу вообще когда-то могла бы стать матерью. Ей бы и дальше вести свой народ, растить его и работать ради лучшего будущего каждого Спустившегося. Нет причин выделять кого-то одного, особенно человека.