Зверь Лютый. Книга 19. Расстрижонка (СИ)

Но другой, живой чудотворец, в человеческом виде... Тут, рядом, с голосом, с запахом... Человек не может придумать новое! Но если я подглядел где-то, в каком-то божественном "свитке кожаном", "сокрытую тайну" - вот это рулевое колесо, вот такие невиданные косые паруса... если это не бред болезненный - вот же оно - сделанное!... торчит, проворачивается, то... то и история о псе-выжлятнике... из того же источника? Может быть правдой? И что теперь делать? С сыновьями. С жёнами. С епископом. С этим... Ванькой? Какие ещё "сокрытые истины" он может вытащить из рукава? Что ещё он может сделать? И особенно - что он может сделать со мной? И что я могу сделать с ним? Эти слова в застенке: "сыра земля - мне мать родна" - шутка? Или - проболтался? Голем? Бес? Нежить? "Воевода Всеволжский", "Лютый Зверь", "Княжья Смерть", "Немой Убийца"... что ещё этот говорящий лысый бурдюк с глазами - несёт в себе?

-- Экую глупость ты, воевода построил. Сколь доброго полотна на паруса эти кривые загубил. По нашей-то речке веслами - куда как удобнее. Предки-то наши не глупее нас были, а таких страхо... дуро... лодей не делали. И куды на такой-то... корявине плавать?

Один из бояр, влезших на палубу, уронил шапку в реку, разглядывая нашу мачту, разозлился и высказался.

Выловивший шапку Дик, от боярской сентенции так обиделся, что даже не хотел отдавать шапку владельцу. Так и прижал её, с капающей водой - к груди. Дик - аж кипит. От невысказанного. Но вежество - разумеет. Поэтому отвечать боярину - мне:

-- Наша "Ласточка белая" и по Клязьме хорошо идёт. Будто летает. От Стрелки досюда в два дня дошли. Попробуй-ка так вёслами пробежаться. Да и белый свет на Клязьме не кончается.

-- Ишь ты. И где ж твоё... эта вот... ещё плавать будет?

-- Плавает, мил человек, дерьмо в проруби. А мои люди на моих лодиях ходят. Всеволжск, коли кто забыл, стоит на Волге. А Волга, кому невдомёк, впадает в Каспийское море. Э... В море Хазарское. И ещё есть тут, возле Руси, моря. Чёрное, которое Греческое. Белое, которое Студёное. Балтийское, которое Варяжское. И вот такие, как ты сказал от великого ума, кривые паруса будут там очень даже к пользе.

-- Тю, гдей-то?! У нас туда и дорог не ведают.

-- Ты всех-то по себе не ровняй. Купцы - ведают. И я - сведаю. Нет - новые найду. Дорога - это направление, по которому русский человек собирается проехать. Слыхал такое, дядя? А направление и по солнышку видать.

Андрей махнул рукой, боярин пошёл к сходням. Князь выпрямляясь, ухватился за больную спину и, едва я протянул ему руку, злым рывком притянул меня к своему лицу:

-- Думаешь дороги новые торить? В страны чужедальные? А зачем?

Ну и что ему сказать? Вот так вдруг сразу? Про разные варианты прибыли? В деньгах, знаниях, людях, овощах, скотах и корнеплодах?

-- Думаю. Торить. Чтобы нескучно было.

***

"Святая Русь" - страна ещё более сухопутная, нежели Русь Московская при рождении Петра Великого. Один город - Олешье - стоит в Днепровском лимане у выхода в Чёрное море. И это - всё. Всё, что, хоть с натяжкой, можно назвать "русский приморский город". Ни Архангельска, ни Астрахани, которые были у Петра сразу - ещё нет.

На всю Русь едва ли наберётся тысяча-другая людей, которые знают вкус "солёной воды". Пару веков назад, при древних князьях, с Руси уходил ежегодный караван от полутысячи до тысячи тяжёлых морских лодий-скедий. Выйдя из устья Днепра, шёл княжеский караван на запад вдоль Черноморского побережья, пока его не останавливали за полсотни вёрст от входа в Боспор. Потом шёл назад. Было это в те времена, когда через все три альпийских перевала за год не перетаскивали и трёх сотен тонн груза. А тут за раз - как бы не на порядок больше.

Прошло двести лет. Русское мореплавание скисло и захирело. Русские купцы всё больше ходят на чужих кораблях. Как отзывается на русской торговле отсутствие собственных корабелов...

"Предки-то наши не глупее нас были...". - Какие предки?! Папашка твой, который дальше своего болота - в жизни нигде не бывавший? Или Вещий Олег, прибивший щит на врата Царьградские?! Он-то в "за моря" - хаживал!

Нынче Русь этот навык, эти возможности - утрачивает. "По нашей-то речке веслами" - можно. А - дальше? Уже и интереса нет?

Расползается, слабеет "становой хребет Святой Руси" - "путь из варяг в греки". Половцы наполнили южно-русские степи, постоянно перекрывают пути к Черноморью. Там, на тропе вокруг Несыти - главного порога - 6 тысяч шагов, которые проходят корабельщики, перетаскивая грузы на спине. На каждом шагу - человеческие черепа да кости.

Раз за разом Киевским князьям приходится вести дружины к Днепровским порогам, чтобы обеспечить безопасность проводки торговых караванов. Так не единожды хаживал нынешний Великий Князь Киевский Ростислав (Ростик). Туда же, к Порогам, поведёт свой первый поход из Киева его племянник и наследник Мстислав Изяславич (Жиздор).

Немцы и датчане продвигаются на Балтике. Вот прямо сейчас, в этом десятилетии, бодричи - примут власть саксонского герцога, руяне - датского короля, поморяне - короля польского. И везде, перед проповедью христовой, ещё до вооружённой силы, до рыцарей, идут купцы. В Любеке - растёт своя "Немецкая слобода", до серьёзных немецких поселений-факторий в устье Даугавы (Западной Двины) - одно поколение.

"Идут" - своими кораблями.

Но самая главная беда для "станового хребта Святой Руси" - "торжество христианства", создание Иерусалимского королевства.

Католики, подчинив тамошние земли, развернули основной трафик из Леванта на запад. В Северную Италию, где растут на этой торговле города Ломбардской лиги. Во Францию, где путь Луара-Сена поднимает королевский домен потомков Гуго Капета. Через Альпы на Рейн, где растёт сила германских земель.

Это губит торговлю Византии, загоняет в нищету греков. До такой степени, что в Константинополе происходят массовые народные избиения католиков с десятками тысяч жертв. Увы, Византия слабеет, даёт всё новые привилегии иностранцам, пытаясь сегодня наполнить казну, не имея возможности думать о последствиях. Уже генуэзцы добиваются разрешения императора открыть свои фактории в городах Крыма. С правами судебной, военной, налоговой... автономии.

Через столетия, во времена расцвета Османской империи, сходные соглашения Сулеймана Великолепного будут официально называть: "Великие капитуляции".

Через несколько лет мне придётся расхлёбывать последствия очередного, для Византии, и первого, для конкретно Крыма, такого указа Мануила Комнина.

Через столетие от моего "сейчас" там, в Крыму - возникнет Генуэзская Хазария. С собственными властями, войсками и судами. Именно применительно к армянам-наёмникам этой Хазарии впервые прозвучит слово "казак". Именно выходцев из этих городов будут позже упорно называть русские источники - "генуэзской пехотой в войске Мамая" на Куликовом поле.

Можно с точностью до дня и часа указать момент ошибки греков. Когда будущий король Иерусалимский Болдуин сумел в ночном разговоре испугать представителя императора в лагере крестоносцев. Империя, из-за личной трусости конкретного чиновника, самоустранилась, вышла из управления этим огромным мероприятием - Первым Крестовым походом. И католические вожди, начинавшие поход как помощники, "подручники" греков, оказались самостоятельной силой. С собственными целями, с собственными представлениями о допустимом.

Поход, начавшийся как освобождение "Святой Земли" для всех христиан, как возвращение этих земель под власть Константинопольского басилевса, превратился в захват Иерусалима для Римского первосвященника. Король Иерусалима приносит присягу папе, не императорам. Ни - восточному, ни - западному.

Вслед за нищающими греками начинает рассыпаться "Святая Русь" - слабеет "становой хребет". И вот уже у высокопоставленного государственного чиновника, боярина, уровень понимания флота - "по речке лодочкой".