Зверь Лютый. Книга 19. Расстрижонка (СИ)

Что произошло там, в Вышгороде, в Киеве, в феврале 1157 года? Между приездом туда Улиты и её, с мужем и детьми, бегством оттуда? Была ли она участницей этого, неизвестного историкам, события? В какой роли? В начале цепочки событий, приведшей к возникновению явления, государства, народа... "Великая Русь".

Улита - присутствует во всём этом, каждый день и ночь. Та заплаканная девочка, которую Андрей повёл под венец в Кучково. Родившая ему троих сыновей и дочку. Выросшая в молодую красивую женщину. С умом, отточенным византийской школой интриг и злословия в женской половине княжеского замка в Кидекшах. Где, по воле Долгорукого, кипит и булькает странное сочетание непрерывного борделя, пьянки, госсовета, генштаба, молебствования... Где её мужа и, соответственно, её саму непрерывно пытаются загнать в омеги, в парии. Где родные братья то требуют себе преференций, то лезут под платье.

Выжить в этом гадюшнике...

"Всё, что нас не убивает - делает нас сильнее". Некоторых - ещё и умнее.

Однако: "и на Машку бывает промашка".

Носитель государственных тайн представляет собой опасность. Прежде всего - для самого себя.

***

-- Якун не худо задумал. Как припрёт - отослать тебя в Вышгород. Сама бы побежала с радостью. А дорогой бы померла. Где-нибудь на чужой земле, на волоках. Утопла бы, как та княгиня под Усвятами.

Правдоподобно. Потащили бы её, например через Угру. Мимо Пердуновки да в то болото - "Голубой мох". Стукнули там ненароком по затылку. Ай-яй-яй! Оступилась, захлебнулась! Утопла. И тела - не сыскать. Андрей, при всём своём желании, в Елнинской волости на землях Смоленских князей вести полноценный сыск...

-- Это счастье твоё, дурочка, что я твоих братцев родненьких - прежде придавить успел.

Она задёргалась, пытаясь повернуться, взглянуть мне в лицо. Но верёвка держала крепко. Наконец, ягодицы её расслабились. Выразив, таким образом, если не согласие с моими предположениями, то, хотя бы, восприятие сказанного.

-- И куда... куда же мне... теперь?

-- Куда? Вот я и думаю. Голову свою плешивую ради тебя ломаю! В Суздаль - смерть. В Ростов - аналогично. В Киев, Смоленск, Новгород, Рязань... те же яйца, только в профиль.

-- Почему?!

-- Приходишь ты, к примеру, к Калаузу в Рязань. Он, как верный вассал, шлёт тебя в Суздаль.

-- А я не хочу!

-- А он спрашивает - "почему"? Ты ему рассказываешь про... происхождение детей твоих. И Калауз шлёт грамотку Андрею: а отдай-ка ты мне, князь-рогоносец, Муромское княжество. А то вся Русь про позор твой узнает.

-- Андрей не отдаст

-- Калауз расскажет. Да и пошлёт тебя под крепкой охраной на митрополичий двор. Где ты, перед всем честным народом, во всех подробностях...

-- Я не скажу ничего!

-- Софочка! Ну не будь же дурой! Вся твоя будущая жизнь - суды да тюрьмы, порубы да застенки. Там такие мастера спрашивать есть... Покой тебе будет только когда Андрея завалят, да сыновей твоих съедят. Тогда ты ненужна станешь. Тогда - келья монашеская да устав суровый. До доски гробовой.

-- Я... я сбегу! Спрячусь! Среди людей! В городе каком. Где никто меня не знает!

-- Пустое. Кокона у тебя нет. Нет людей - родных, знакомых, которые бы тебя защитили. Вот выпущу я тебя, к примеру, в Коломне. И куда ты? В служанки? В просвирни? В рабыни на торг? Ты ж - любому видна. Видно, что не из простых. Да ещё и голова обрита. Кто б тебе хозяином не был - копать начнёт. А откуда такая... не простых кровей - взялася. Умный... сразу с рук скинет. Глупый - к Андрею отвезёт. Награды алкая, а голову теряя. Ты ж как стрела с чемерем: куда ни попала - всё отравила, порушила. Нет тебе места на "Святой Руси".

-- И чего ты делать будешь?

-- Думать, тётушка, думать. Как бы найти способ, чтобы хоть год-другой тебя не убивать.

Собственно говоря, уже образ кокона паутины - дал намёк. И чётко прозвучала для меня формула: "Нет тебе места на "Святой Руси".

Сострадания у меня... вот к этой толстой белой заднице?! Заварившей кашу, от которой пол-Руси кровавой юшкой в любой момент умоется. Но... "...он щадил честь женщины и хранил верность супруге".

Если придавлю её или отвезу к нему, так что он будет поставлен пред выбором... Князь Андрей сделает правильный выбор. "Правильный" - с точки зрения государственных интересов и правосудия. И обозлится на меня за то, что я заставил его выбирать, принимать это, необходимое, но - тяжёлое, решение. Дальше я стану кандидатом в ближайшие покойники.

Её невозможно нигде спрятать, её невозможно никому сбагрить, её нельзя даже убить... Вот же засада!

-- Есть лишь одно безопасное для тебя место. Всеволжск. По "Указу об основании", князем Андреем даденным, со Стрелки выдачи нет. Остановит ли его - закон его собственный? - Не знаю. Там я могу засунуть тебя в дебри дремучие. Тамошним лесовикам дела русские - не внятны, княгинство твоё - по глазам не бьёт. Там мои люди за тобой присмотрят, ежели что - защитят. Будешь кашу варить да воду носить. Не высовываться. Глядишь - и поживёшь чуток.

Но что и как сказать Андрею? Так, чтобы он не взбеленился? Думай, голова, думай.

Идёт где-то по Оке мой караван из Пердуновки. Идёт по Клязьме караван "подъюбочников" из Владимира. Идёт, наверное, с Низу, от Булгара караван низовских купцов. Может, и ещё есть. И тут я - в сети. В сетке русских рек. С "чемоданом без ручки".

От Яузы до Оки - 180 вёрст, от устья Москва-реки до Волги - 850. Тыщу вёрст в одной лодке со взведённой бомбой.

"Ты неси меня, река,

За крутые берега,

Где поля мои, поля,

Где леса мои, леса".

Неси-неси... Может, и я снесусь. В смысле: чего-нибудь придумаю.

Конец семьдесят шестой части

copyright v.beryk 2012-2017