Зверь Лютый. Книга 19. Расстрижонка (СИ)

-- Светлый князь... велел Воеводе Всеволжскому... бегом быстро... на княжий двор...

Мои все подхватились, засуетились, кинулись коней седлать...

Факеншит! "Ни сна, ни отдыха измученной душе".

И заднице - тоже. Опять на коня лезть. Я, почитай, два года этой забавой не забавлялся. Опять же - я пока чистый. А с коня буду - уже нет.

Отрок невелик, глуп, нагл, конёк у него... такой же. Да ещё и старый. Взял я скотину божью за узду да и дёрнул. Так они оба-два на мягкое и полетели. Ну, что там, на дворе, мягкое было.

-- Ты, бестолочь бестолковая, от княжьей гоньбы - хвост репейный, ты почто господина своего слова перевираешь?! Не мог князь Суждальский Воеводе Всеволжскому - велеть. Я ни ему, ни эмиру Булгарскому, никому другому во всём мире, окромя Пресвятой Богородицы, не подручник. Так что ж ты, сучий сын, промежду государями непонятности да вражду рассаживаешь? А ну брысь с отседова!

Паренёк поднялся, лошадку свою вытащил, роняя сопли с лица и навоз с кафтана - со двора выскочил. Лазарь - сам рядом стоит, сам и пятнами красными идёт.

-- Что ж это ты, Лазарь, друг мой сердешный, чести моей не держишь? Я с князь Андреем всё утро с глазу на глаз разговаривал, думами делился-обменивался, а ты челядь чужую, бессмысленную-бездельную да на своём дворе - разговаривать не по вежеству пускаешь. Ты ж мой посол! И слух мой, и глас, и зрение. Лица моего представление пред очами самого Андрея Юрьевича. А ну, Резан, собери людей. Погляжу, что вы тут за народ собрали.

Полный двор народа. Все на гонца - по-выскочили, уши - по-выставили. Ворота в усадьбе настежь, на улице - ещё зевак рой роится. Безобразие, разруха и непорядок.

У Цыбы в тереме... пристойно. А во дворе... Надо подровнять... это всё.

-- Резан, почему у ворот навоз кучей лежит? Твоим скотам более гадить места нет? Это у тебя что? Истопник? На кой ляд нам истопник летом? Это на нём что? Лапти? Ты почто меня позоришь? Челядь вся в сапогах быть должна. Ты кто? Конюх? Так кого ты хрена конюх - коней не засёдлываешь?! Иль не слыхал - к князю ехать надобно! Бегом!

В первой жизни я так с людьми не разговаривал. Так там же люди были! А здесь-то - челядь. Привычная к вятшести, статусу, гонору. Э-эх, набрал Лазарь... челядинцев.

Нормальный боярин тянет себе слуг из вотчины. Там у них и родня, и имение кое-какое. А тут-то... набродь городская. Люди случайные, толком не проверенные. Надо будет слуг Лазарю из Всеволжска прислать. Своих марийцев. Они, конечно, по городским делам - пни лесные. Но зато - мои. А этих - туда. На трудовые подвиги. Там и поглядим.

-- Ваня, а князь... ну... что ты его гонца...

После сегодняшнего разговора с Андреем... мне надо сильно гадкую гадость сделать, чтобы его отношение ко мне переменилось.

-- Ты про князя Андрея главное помни: "Он всегда к расправе и распорядку готов, для того мало спит, но много книг читает, и в советах и в расправе земской с вельможи упражняется, и детей своих прилежно тому учит, сказуя им, что честь и польза государева состоит в правосудии, расправе и храбрости".

Эти слова Татищева о Боголюбском я сегодня с утра кожей ощутил. В части близости расправы. Теперь понадеюсь на его правосудие.

Надежда - оправдалась. Едва заседлали коней, как в закрытые, было, ворота - сильно, но уместно постучали: "Княжий гонец! Отворяй".

Гонец был... качественный. И в смысле возраста, и по одежде, и конь добрый. А в глубине улицы был виден десяток гридней в боевом прикиде. Типа: на всякий случай. Ежели вдруг не просто дурак, а - с замыслом.

-- Князь Суждальский Андрей Юрьевич изволит поджидать Воеводу Всеволжского Ивана Акимовича у городской пристани. Нынче.

Во блин! А у меня и из ума вон! Как пришли на двор, я велел послать сказать, чтобы ребятки лодочку переставили к пристанским воротам. И пошла моя "Белая ласточка" мимо всего города, мимо всех стрельниц замковых. Весь город на нашу "каланчу плавающую" подивился. Теперь у "Клязьменских" ворот народу...!

-- По коням!

Выскочили к "перекрёстку трёх дорог от трёх ворот" и под мост. Хорошо, что у Лазаря только один приличный жеребец в хозяйстве - вот пусть сам на нём и... вольтижирует. Потому что в овраге спускаться среди толп телег и дурней с разинутыми ртами...

Только сунулись в ворота городские на выход, а оттуда...

Звуки неслыханные! Львы рыкают! Откуда на Клязьме львы?! Их же ещё 15 тысяч лет назад последним обледенением...! Лошади чуть на дыбы не встали. С той стороны ворот - суетня и крики испуганные. А я никак не могу тезаурус с компендиумом к консенсусу привести: похоже на рычание большого зверя. Почему-то мне в том рыке слышаться не дикая злоба голодного крупного хищника, а родные матерные нотки... Ещё один "Зверь Лютый" нарисовался? Или у нас и львы африканские ненормативной лексикой пользуются? "Святая Русь" навеяла?

Тут снаружи вопли раздались громче и народ густо повалил внутрь. Я - коньку по рёбрам пятками и, толкая, топча людей - наружу.

Мда... Я уже говорил, что Ивашка-попадашка - гнездо урагана? И что это - заразно? Во-от...

В двадцати шагах от уреза воды стоит моя "Белая ласточка" с неубранными парусами. Перед её носом в воде боком на мелководье лежит какая-то полузатопленная лодчёнка. Чуть левее на берегу - толпа возбуждённого народа с разными рубящими, колющими... и просто - под руку попавшимися предметами ударного действия. На носу швертбота стоит абсолютно голый Салман, крутит по сторонам своей характерной черепушкой типа "луковка теремная", и, глядя в береговую толпу, старательно произносит "Чи-и-из!", неестественно оттопыривая губы для полноты восприятия всех его девяносто шести... хотя реально - там меньше, и не все в ряд. Потом быстренько так хлопает себя по щекам несколько раз, приседает в растопырку и нежно-многозначительно говорит: "Ку-у-у".

Народ бледнеет, некоторые - роняют, кое-кто - линяет. И с лица, и с берега. Тут с кокпита высовывается маленькая фигурка и орёт. Басом. По-львиному. Матерно. Но слов не разобрать. Отчего ещё... выразительнее. Чувствуется, что посылают. Со всей твоей подробной автобиографией. Но вот куда именно... - направление не идентифицируются.

От этого зверского рёва кони группки всадников справа от ворот, осаживают задом, прядают ушами и вообще - ведут себя непристойно. Конская группа чуть сдаёт назад, к стене речного обрыва, и я вижу: впереди, на соловом жеребце сидит князь Андрей. Сидит - как влитой. Конь под ним - даже копытами не переступает.

О кавалерийском таланте Боголюбского, весьма редкий случай чтобы про кого из князей об этом писали, в летописи есть упоминание. В одной из битв за Киев с Изей Блескучим, Андрей, во главе своих половцев, первым ворвался в строй противника, и конь его был ранен в ноздри. Отчего начал метаться. Однако Андрей коня успокоил и продолжил рубку.

-- Салман! Дик! Кончай скоморошничать! Князь смотрит! Приведите себя в приличный вид!

Я загнал коняшку по колено в воду и проорал своим подчинённым приказ. Но малость опоздал: из-за раскрытого паруса высунулась двух-вихрастая голова нашего матроса с крайне шкодливым выражением на мордашке, который, глядя на толпу горожан на берегу, произнес себе под нос, что-то типа:

-- А вот тебе ля-ля-яля-яля...

После чего раскрутил и отпустил пращу.

Боярин, сидевший на коне недалеко от Боголюбского, приняв снаряд пращи на грудь, всхрапнул, как конь на водопое, и съехал с седла. Боголюбский проводил спутника задумчивым взглядом. Потом посмотрел на меня.

-- Ну и...?

-- Ща-ща-ща... Один момент... всё поправим, всё восстановим... Эй, на "Ласточке"! Что за дела?! Кончай бить боголюбовских! Их же ж надолго не хватит! А потом что? Давай потихоньку к берегу. И сходни князю.

Команда на "Ласточке" засуетилась, зашвырнула в меня концом каната, от чего уже я сам чуть не слетел в воду. Потом пришлось тянуть их в сторону, потому что прямо под носом у швертбота торчала полу-затонувшая чья-то лодка, которую они, собственно говоря, и протаранили.