Камин-аут (СИ)

«У вас далеко идущие планы. Первый ребенок всегда самый любимый, хотя последнего обычно балуют больше всего. А Химэко совмещает в себе всё и сразу, и она – то, что осталось у вас от жены, я права, Моисей?» – Фрэя обхватила свои колени. Для неё было в новинку говорить с взрослым человеком о его собственных детях, ведь она сама еще чувствовала себя ребенком. Но дело в том, что его интересовало её мнение.

– Вы знали, что у Химэко отставание в развитии? – Моисей точил нож. Это было так странно – наблюдать, как человек точит нож и при этом рассуждает о ребенке. Фрэя перевела взгляд на идеально-ровный шарик белого риса на тарелке.

– Нет.

– Опишите мне её голос, – он проникновенно взглянул на девушку, узкие фиалковые глаза стали как щелки. – Нет, уберите это, – шершавая ладонь накрыла её, когда Фрэя взялась за бледно-голубой лист бумаги.

– Я говорил, что хочу научиться читать по губам. Говорите, пожалуйста, только по-японски, как умеете, а я уж как-нибудь пойму.

– У Химэко птичий голос, – медленно проговорила девушка. – Как и у всех детей в её возрасте. Такой же голос был и у моего младшего брата, нам казалось, что он вообще никогда не научится говорить нормально, он продолжал пищать даже в третьем классе. А вот, Эваллё, мой другой брат, он, наоборот, долгое время никак не мог научиться говорить… мне так рассказывали. Ваша дочь не отсталая.

Моисей расхохотался, чем несказанно озадачил девушку. Черт возьми, он покатился со смеху!

Откинув волосы со лба, он всё еще смеялся. Переложив бифштекс с огромной чугунной сковородки, несомненно, баснословно тяжелой, на доску, разрезал жареную говяжью вырезку на несколько внушительных кусков. Из сердцевины разреза заструился горячий пряный пар – запах перца, бамии, бобов и соуса, в котором смешалось большое количество незнакомых Фрэе ароматов.

– Ладно, слушайте. Развитие Химэко заторможено, для моего рода несвойственно замедленное развитие тела: увеличение роста, удлинение конечностей – чтобы вам объяснить. В моей семье умственные процессы всегда формировались рано, если кратко, то уровень развития наших детей в три года разительно отличался от уровня Химэко. По вашим меркам такие дети считаются одаренными. Химэко недостаточно развита для своих лет.

Девушка потянулась за ручкой и бумагой, но Моисей остановил её жестом.

Холовора устало вздохнула и произнесла по слогам:

– Ваши родители умели сочинять стихи в три года? – подцепив кусочек говядины, обмакнула в соус в керамической миске.

– Нет, не умели. Я привел этот пример, чтобы вы поняли, – мужчина собрал со стола все ножи и убрал подальше от своей гостьи и легкой полуулыбкой произнес: – Они до сих пор не умеют сочинять стихи.

– Я все равно не понимаю, как можно требовать большего от слепой трехгодовалой девочки?

– Химэко не три года. Я сказал так, потому что она действительно выглядит на два-три года. Ешьте, я не хочу, чтобы вы голодали.

– Но здесь там много еды, что при всем желании я не буду голодать, – в тон ему ответила девушка, приподнимая бровь.

Поднесла кусочек ко рту, вдохнула его насыщенный аромат и почувствовала… как к горлу подступает волна тошноты.

– Что это? Что это за мясо? – рука с палочками задрожала, кусочек соскользнул обратно в широкую светлую тарелку, залитую непонятным соусом.

– Говяжий бифштекс, прожаренный с кровью и овощами. Не любите с кровью?

– Н-нет, я не о том… этот запах… – Фрэя покатала во рту не до конца прожеванный кусок, боясь, что если выплюнуть его прямо сейчас, Икигомисске расценит это как удар ниже пояса. Всё-таки дань уважения поварихе она может принести и попозже…

Благодаря соусу, пряностям, маслу и запаху зелени, она не почувствовала этот горьковато-сладкий запашок… словно прокопченная печень. Живот разболелся сильнее, в него как будто впилось что-то острое, девушка судорожно сглотнула.

Моисей с тревогой покосился на неё.

– Я не видел, как хозяйка это готовила, возможно, она добавила туда какой-то ингредиент, который ваш организм не принимает. Вы впервые в Японии, многих продуктов вы не пробовали…

Мутило, и процесс общения был не самым приятным занятием в тот момент. Икигомисске перегнулся через стол и коснулся её лба, скорее для успокоения, чем если бы и впрямь собирался измерить температуру.

– По правде говоря, моя хозяйка готовит только с учетом ребенка, о ваших вкусовых предпочтениях она не знает. Например, я не переношу чеснок… от некоторых видов круп мне становится плохо, аллергическая непереносимость цитруса.

– ЧТО?! – Фрэя отняла ладонь ото рта и уперлась руками в стол, медленно отъезжая вместе с сиденьем. – Те мандарины… стыд какой!

– Если не хотите, можете не есть мясо, просто я не знаю, чем вас кормить… – в его голосе скользила неприкрытая тревога, его заботило её состояние. Широкая горячая ладонь до сих пор лежала у неё на лбу. И понемногу тошнота начала отступать.

– Наверное, вы правы… Что это за соус, всё хочу спросить? – Фрэя прикрыла глаза. Так спокойно и уютно, словно сама богиня солнца Аматэрасу снизошла до нее.

– Обыкновенно в соусе присутствует лимонный сок… но мы не используем. Там добавлен сею, соевый соус… шоколадная глазурь, даси – бульон для супов и один тогараси, хотя я в этом не уверен, повар я никакой, только иногда контролирую процесс готовки.

– А что такое тагараси? – девушка сняла его ладонь и уже более дружелюбно посмотрела на зажаренное мясо.

– То-га-ра-си – это острый красный перец. Знаете, мне кажется, я понял, на что у вас аллергия. На бамию, то есть на мальву, впрочем, это родственные продукты. Такая полезная экзотика, – Моисей разгладил пояс и уселся на свое место, отгородившись кучей тарелок.

– Полезная экзотика? – тупо переспросила Фрэя.

– Экзотический овощ из Африки.

Девушка почувствовала новый приступ тошноты. Африку она не переваривала в любом виде.

– Хотите пить?

Покачав головой, Фрэя взглянула на свою порцию. Моисей спокойно ел. Уж больно не хотелось расстраивать. Невежливо отказываться за столом – да еще в гостях, да еще на Хоккайдо – от еды, приготовленной с такой любовью, а любви этой, девушка не сомневалась, было добавлено в говяжий бифштекс с избытком, потому что хозяйка готовила специально для маленькой девочки. Для маленькой слепой дочки Моисея. Поэтому Фрэя старательно прожевала один кусок, убеждая, что пахнет он весьма и весьма вкусно. Всюду видится заговор, кто бы мог подумать – она решила, что Моисей нарочно подал ей это мясо! И теперь нафантазировала про этот бифштекс, какой-то запах примерещился. Глупо воображать всякие ужасы за роскошно сервированным столом. Если бы рядом был Эваллё с его потрясающим обонянием…

Проглотила кусок. Зажала рот ладонью. Тошнотворный привкус. А Моисей его даже не заметил.

– Давайте, я отведу вас в туалет, – он уже тут как тут и склонился над ней. – Вы ужасно выглядите… Я непременно узнаю рецепт этого блюда, – молвил Икигомисске, помогая ей подняться. – Простите меня, Фрэя, ради нашей дружбы, я был невнимателен к вам за столом. Простите меня. Я совсем отвык принимать гостей.

Во рту оставался сладкий рвотный вкус. А Моисей съел и ничего…

В туалете стошнило этим самым мясом. После чего Фрэя ни один раз тщательно почистила зубы, выдавив из тюбика столько пасты, что хватило бы на пару дней.

– Моисей, что-то не так… – вместе с испорченным продуктом она проглотила еще и непонятный липкий страх. Страх, который выжил её как лимон. Казалось, что она вся потная и грязная. Срочно принять ванну. Обычная говядина.

– Меня всё еще тошнит. Я умудрилась испортить наш первый ужин.

– Не махайте руками. Ничего вы не испортили. Не подходите ко всему слишком самокритично. Плохо, что ваш организм что-то не принимает… – Моисей отвел её в предбанник, где стоял деревянный чан с водой. – Пока побудьте здесь, а я подготовлю вашу комнату. Сможете сами найти всё необходимое?

Фрэя устало кивнула.

– Не поскользнитесь, вода очень горячая.