Камин-аут (СИ)

– Чего?

– Вы же не хотите носить грязную одежду? Раздевайтесь, а я принесу вам кимоно.

– Только сначала всё же спросите у хозяйки… ладно? Я боюсь испортить кимоно. И, Моисей, подождите!..

Моисей глубоко вздохнул, готовясь к новому страшному известию. Девушка засмеялась, правда, смех вышел убогим, писклявым.

– Ничего страшного, я только хотела сказать, что тампонами не пользуюсь… ну вы поняли, да?

«Замечательно, Фрэя! Теперь он в курсе твоей интимной жизни, вернее, её полного отсутствия», – невесело подумала Холовора.

– Сразу видно, в доме появилась женщина, – мрачно усмехнулся Икигомисске, взлохмачивая челку.

Открылись уши, плотно заклеенные марлевыми повязками, за чем едва проступали ушные контуры. Пряди волос были сострижены как раз до той длины, что позволила бы скрыть нелицеприятное увечье от чужих глаз.

– Со мной одни хлопоты, даже мать вся измаялась, пока рожала меня, – пробормотала девушка себе под нос, дожидаясь, пока Икигомисске выйдет, не желая светить позорными пятнами на простыне.

С сигаретой во рту Моисей наблюдал, как хозяйка одевает Фрэю в кимоно. Привалившись к стене, мужчина скрестил ноги и обхватил себя одной рукой за талию, другая рука свисала плетью вдоль тела. На нем был уже знакомый костюм из шерсти. Рубашка расстегнута, пиджак распахнут, галстук отсутствует. Ну и видон…

У ног Моисея сидела Химэко, играясь с маленькими игрушечными животными, как поняла Фрэя, девочка создала ферму. Её отец теребил в зубах сигарету, естественно, не решаясь закурить при ребенке, и не собираясь покидать комнату. Вероятней всего, потому что в комнате находился объект его пристального наблюдения.

В данный момент, когда Фрэя переоделась в чистую одежду, умылась и почистила зубы, настроение сразу улучшилось.

Девушка подняла волосы, и хозяйка поправила воротник ери. Не удержалась от вопроса.

– Вы хоть немного поспали?

– Работал ночью, – монотонно говорил Моисей, медленно проговаривая слова, – потом надо было переодеть Химэко, она проснулась среди ночи, я читал ей сказку.

– Вы уверены, что нам действительно нужно сегодня в город? – осторожно поинтересовалась Фрэя. – Может быть, вы отдохнете? Город никуда не денется.

– Но вы здесь пробудите недолго, я рассчитывал на то, что за это время свожу вас в город.

Девочка что-то шептала, крутясь у него в ногах со своими плюшевыми зверятами. Впрочем, Фрэя не была уверена, что они плюшевые. Волосы падали на лицо, но Моисей, похоже, не собирался наклониться к дочери и убрать с её глаз эту помеху.

– Моисей, Химэко сидит на татами… У вас такие теплые полы?

– Я её тепло одел, – отозвался откуда-то издалека Моисей. – Полы у нас действительно теплые… Дом утеплен, если вы еще не заметили, стал бы я подвергать вреду здоровье своего ребенка. С каждым днем в воздухе всё отчетливей весна, скоро Химэко сможет играть на улице.

– Только там большие лужи. Моисей, может вам лечь поспать? От перенапряжения глаза будут красными.

Сегодня он определенно был строже, вероятно, так бессонная ночь повлияла на его нрав.

– Что? – кажется, он очнулся.

– Я имела в виду не то, что вы меня разглядываете как вазу эпохи Эдо, хотя это тоже считается, а то, что вам надо отдохнуть, вы какой-то одурелый…

Моисей криво улыбнулся и опустил глаза.

Женщина закончила с переодеванием и поклонилась. Фрэя затащила на кровать свой чемодан и открыла крышку. Когда она достала косметичку, Моисей оторвался от своих мыслей и вопросительно взглянул на «хозяйку».

– У нас же есть косметика?

– Да, есть.

– Фрэя…

– Ладно-ладно… делайте из меня куклу, – она обреченно вздохнула и вернула косметичку обратно в чемодан. – Моисей?

– Да, – он не двинулся с места.

– Кимоно очень красивое. Оно вашей жены?

– Нет, я купил его для вас, – он произнес это ровным бесцветным голосом, словно происходящее ни капли его не интересовало, словно он каждый день брал парчовое кимоно для девушки, словно ему все равно. – Все вещи, которыми вы сейчас пользуетесь, я покупал специально для вас.

Фрэя отвернулась.

Интересно, он взял это кимоно на прокат или уже сделал первый взнос по кредиту? Хорошее кимоно стоит уйму денег.

Хозяйка бросила взгляд через плечо девушки. Фрэя была больше чем уверена, что Моисей всё в той же позе с сигаретой во рту.

– Я только немного подрумяню лицо и подравняю брови, – спросила она одобрения у хозяина дома.

– Нет, этого мало, нужно что-то яркое, – вставил японец.

Кем была незабвенная «хозяйка» господина Икигомисске? Ничего о ней неизвестно. Просто женщина, которая приходит каждый день, стирает, убирает комнаты, готовит еду, следит за Химэко, гуляет с Химэко, делает покупки. Японка, которой Моисей платит деньги за её труд и заботу о девочке. Женщина, которая причесала Фрэе волосы и одела.

Кто его жена, Фрэя тоже не знала. Что могло произойти с этой семьей, из-за чего Моисей вынужден воспитывать слепую дочь в одиночку? Что могло лишить его слуха? Почему одевает на свои деньги? Кормит со своего стола? Почему он всегда появляется там, где его ждут меньше всего? И почему, подпирая стену, он стоит тут, когда она переодевается, в расстегнутой до пупа рубашке? Пока можно приписать к его фамилии неизвестную переменную X.

– Вы курили свой опий, да? И, наверное, сами не завтракали.

– Кстати, господин, я проверила то мясо, мне тоже показалось, будто с ним что-то не так… Но еще вчера утром, я его брала в мясной лавке, и оно было свежим.

Положив локти на капот внедорожника, Фрэя разглядывала дом Икигомисске на фоне лесного пейзажа. Поверх холодного кимоно она надела синее пальто и подвязала пояском, на ноги – белые низкие сапоги на тонких черных каблуках. На голову – просторную беретку.

Держа руки за спиной и прижимаясь к широкому капоту, Фрэя повернула голову на звук запираемой двери.

Моисей вышел из дома, ведя Химэко за руку. Свежий бодрящий ветерок трепал их волосы.

– Я думала, вы возьмете коляску. Ваша дочь устанет целый день на ногах.

– Мы будем не так уж много ходить.

– Ну тогда, что мы будем делать? – теребя в руках перчатки из светлой замши, Холовора поправила ремешок сумочки у себя на плече. – Химэко, ты знаешь, что задумал твой папа? – спросила Фрэя, когда они преодолели огромную лужу и приблизились к машине.

– Папа хочет сводить нас в ресторан, – тут же отозвалась Химэко, щуря слепые глаза от света.

– Вы меня рассекретили, принцесса. Что же мне теперь делать? – усмехнулся Моисей, смотря на Фрэю задумчивым взглядом.

Моисей усадил дочку на заднее сиденье и пристегнул ремнем.

– Прошу вас, побудьте моей персональной женщиной, чтобы мы таки дошли до того шикарного ресторана. Только этим днем.

– Для этого понадобилось кимоно? Там установлен дресс-код?

– Вы правы. Позволите мне вас сопровождать? – таинственно промурлыкал Икигомисске.

– Ну что ж… поедимте, посмотрим на ваш ресторан, – девушка позволила открыть перед собой дверцу и, приняв руку, забралась на переднее сиденье.

*

Первым пунктом культурно-развлекательной программы был ресторан Саппоро, куда приходили очень крутые мужчины в галстуках и черных очках, в сопровождении одетых в кимоно красивых спутниц разных мастей, полов и возрастов.

С нарумяненными щеками, алыми губами и намалеванными бровями, Фрэя слушала плеер, и в салоне стояла страшная какофония тяжелой музыки. Кимоно было с глубоким разрезом, что позволило удобно положить ногу на ногу и отстукивать ритм каблуком по дверце машины. Химэко это забавляло. Тоненькие колготки не грели, зато со всеми этими кружевами и дырами смотрелись фантастически.

– «Вы уверены, что в такое место удобно брать ребенка?»

Моисей взглянул на экран мобильного телефона, который ему протягивала Фрэя.