Камин-аут (СИ)

Тахоми указала рукой на равнину, которая неожиданно обрывалась и переходила в лес:

– Название этого места переводится как «Железный дол». Там в лесу, у подножия гор есть рудник по добыванию железной руды.

– Ты уверена, что мы отыскали дорогу правильно? – замялась Фрэя, поглядывая на лес. – Четкого адреса не было… Тут весь край – одна сплошная деревня, чем дальше, тем глуше. А, знаешь что, сдается мне, что это всё еще город, а настоящая деревня «Железный дол» гораздо дальше, у северного хребта.

– Ты компас взяла?

– Нет, вместо него взяла спасательный огонь, – без доли смеха пошутила Фрэя.

– Мы не собираемся соваться в тот лес. Там метровые сугробы и сплошные овраги, а в горах не развернуться, гололед на спусках и опять-таки там шагу не сделать.

– А если пойдет снег, то мы заляжем в этом лесу до самого лета.

– Ничего, оттаем, тут полно горячих источников, – приободрила девушку Тахоми, обнимая за плечи, и чуть встряхнула для согрева. – Обернись вокруг, мы направляемся дальше по страницам сказки.

– Хорошо, если господин Икигомисске не окажется сказочным невидимкой, – против воли оттаяла Фрэя.

Проходящая мимо женщина, услышав незнакомый язык, медленно подняла глаза.

Пешком дошли до постоялого двора. Их провели в комнату с кожаными креслами, вдоль вереницы окон с видом на местный пейзаж: равнина, лес, горы – всё, как на картине суми-э . По их просьбе, принесли телефонный справочник.

– Такой фамилии здесь нет, – протянула Фрэя недовольным тоном. – Ни человека, ни телефона, ни адреса. – Видимо, действительно придется спросить у кукушки, да, Тахоми?

Вечером того же дня, после целого дня поисков по заснеженной деревне, Тахоми и Фрэя остановились в ресторане, построенном на сваях над ручьем с быстрым потоком.

Японка делала пейзажный набросок на листе рисовой бумаги, который захватила с собой из рёкан. В этом месте тетя стала заметно более спокойной и молчаливой.

Всё свободное время Тахоми рисовала мангу на дому и подыскивала себе подходящий офис, куда бы она могла приходить в любое время и уходить, когда ей заблагорассудится. Маю по-прежнему был её любимой моделью, тетя, кажется, всерьез занялась его стилем.

Жаль, не удалось уговорить братьев поехать с ними на Хоккайдо. Маю говорил, что ему не достает привычной зимы.

Фрэя глядела в окно. Наслаждаясь красотами, она уминала огненные блинчики, когда их потревожила официантка.

– Извините за беспокойство, – тихо произнесла женщина. – Мы нашли адрес человека по фамилии Икигомисске. Его дом прямо за деревней.

*

Тонкая рука с проступающими жилами коснулась ручки заварного чайника. Взгляд был опущен. Длинные пальцы приподняли крышечку и засеяли в кипящую воду несколько темно-коричневых щепоток порошкового чая.

В апартаментах чувствовался запах снега, хвои – как по-новогоднему! И еще один очень приятный – тонкий древесный аромат.

Поверх безногих кресел с низкими вогнутыми спинками были разложены однотонные подушки. Над низким столом висела электрическая люстра, в этом старом доме она выглядела пришельцем с другой планеты. В простом коричневом свитере в противоположность нестандартно одетому японцу Фрэя самой себе казалась инопланетянкой.

– Как мальчик? – красавец опустился на колени, усаживаясь на подушку. – Он был болен.

Фрэя поняла, что имелся в виду Маю, и улыбнулась. Для глухого японца одной её улыбки было достаточно. Икигомисске кивнул, вот так – ме-е-едленно.

– Я рад. А как ваше самочувствие?

Тахоми взялась отвечать за неё.

Совсем необязательно что-то говорить, проще прикинуться немой. В этом доме он говорит только на своем языке. За границей – по-английски, дома – по-японски.

Придерживая широкий рукав правой руки, он разливал чай, и делал это с большим мастерством.

Тетя протянула вперед ладонь, привлекая его внимание. В пальцах она зажала стопку клейких разноцветных листочков.

«Кого мне благодарить за племянника, за того мальчика?» – было написано на верхнем листке мелкими иероглифами.

– Икигомисске Моисей, – представился красавец и поднял фиалковые глаза на Фрэю. Один темнее другого.

Невольно на губах заиграла улыбка, ну кто бы знал, что его имя – не последнее среди любимых библейских имен. Сам он, правда, не похож на верующего.

Тахоми оторвала исписанный листок и снова застрекотала ручкой, а девушка только сидела и наблюдала за его отточенными движениями. Наконец подозрительный японец обрел имя.

«Мы Вам не помешали своим визитом?» – написала Тахоми.

– Нисколько, – кратко ответил мужчина, не отводя взгляда от листочка бумаги.

Из такого много слов не вытянешь.

Фрэя за два глотка, обжигаясь, выпила полчашки чая, заметив это, Моисей едва заметно улыбнулся:

– Чай из семян кардамона, цветов гибискуса, мальвы лесной, зеленого и цейлонского чая, зёрен кофе, с экстрактом цедры лимона, – пояснил он. – Снимает усталость.

От горячего чая на глазах выступили слезы, но Фрэе удалось сохранить невозмутимое выражение лица.

«Вы живете здесь один?» – еще один клейкий листочек опустился на стол перед хозяином дома.

Моисей неопределенно покачал головой.

Тут девушка вспомнила, как впервые встретила его с Берни в отделе детского питания. Это было всего пару месяцев назад, а казалось, с того дня прошло самое меньшее полгода.

«Точно атлет, много упражняется», – подумала Фрэя, скользя взглядом по его жилистым рукам и статной фигуре, которую сверху обтягивало многослойное теплое кимоно-халат, опоясывая талию широким поясом и расклешенной юбкой опускаясь до земли. Нечасто встретишь мужчину в кимоно такого пошива. – «Жены всё-таки нет, а то бы она сразу вышла к гостям. Может, уехала куда?»

– Отдадим сейчас? – одними губами прошептала Фрэя, обращаясь к тете. – Я не уверена, что этот мужчина любит их…

– Доставай, – улыбаясь, сквозь зубы пробормотала Тахоми. – Живее.

Девушка придвинула к себе рюкзак, куда они упрятали пакет с испанскими мандаринами.

Даже не улыбнулся этой своей закрытой улыбкой. Японец молча принял подарок из рук Тахоми, не став заглядывать внутрь, да и необходимости в этом не было: как только Фрэя вынула пакет, по комнате распространился мандариновый дух.

«Нам бы хотелось поблагодарить Вас за помощь. Лучше не полагаться на случай, когда ребенку угрожает опасность».

Сидя на коленях, Тахоми потерла ладони и чуть поддалась вперед.

Мужчина чуть дольше задержался взглядом на последних строках.

– В свою очередь, я должен поблагодарить вас за доставленный визит, – наконец произнес он с застывшим полумесяцем на месте рта.

Следя за их обменом любезностями, Фрэя перекривляла выражения обоих лиц, за что получила выразительный щипок Тахоми. Потирая бедро, девушка переключила внимание на хозяина – даже январским днем тот выглядел загоревшим. Его спина всё время оставалась прямой, как у солдата. Определенно, мужицкое что-то в манере держаться было, но изящество, с которым Икигомисске дотрагивался до предметов, разливал чай, оправлял одежду, приподнимал лицо – невозможно проглядеть.

На ум пришла любопытная мысль: а не присматривается ли к ней точно также сам хозяин дома?

Заметив, что к ней обращаются, Фрэя случайно выронила ложку, которую до того вертела в пальцах.

– Я не понимаю всего, о чем он говорит, ты не могла бы переводить? – стушевалась Фрэя, теряя былой кураж.

– Да ты и не слушаешь, а в облаках витаешь, – подколола её тетя. – Господин Икигомисске интересуется, в какую школу ты собралась поступать.

Расписав вкратце о своих планах, Фрэя выслушала пожелания удачи, после чего взрослые возобновили беседу. Почему взрослые? Она давно не ощущала себя так, как здесь, а именно – ребенком под надзором.

– Каждый день приходит хозяйка, – молвил Икигомисске. – Стирает, убирает, готовит, ходит в магазин за продуктами, – говорил четко, один слог мягко перетекал в другой, точно песенная дорожка караоке. Его речь слушать чистое удовольствие, и языковой барьер не проблема, жаль, Моисей не мог слышать других.