Камин-аут (СИ)

Что если S.K. придут за ним? Узнает ли его кто-нибудь под этим гримом? Вряд ли. Баронов не интересует подобная дешевая красота. Никому из них даже в голову не придет, что их ненаглядный выкормыш свяжется с миром высокой моды.

Парень прошелся до конца подиумных подмостков, развернулся вполоборота. Да, определенно, моделью быть нравилось, нравился этот безобразный стиль, даже эти тесные колготки ему нравились.

Девушка в зеленом всё-таки вышла на подиум, с заново построенной прической. Прикрывая опухшие глаза, она гордо прошествовала за Янке, ни разу не подняв взгляд. Смирилась.

А потом она умерла.

Янке безотрывно смотрел на девушку, распростертую у его ног. За тот день выход в зеленом у неё оказался последним, после чего японка выпила немного сакэ, закурила, поболтала с подружками и выбросилась из окна. Неожиданно она сорвалась с места и перепрыгнула через подоконник, так всё и было. Именно в тот момент, когда Янке направлялся к машине нового знакомого. Красивая японка в изумрудно-фисташковом платье с разрезом, самая красивая модель, которую только видел здесь Янке. Девушки, столпившиеся вокруг, отводили глаза, многие хныкали, прижимали ладони к лицу. Мертвая японка лежала на животе в изломанной позе. Крупные карие глаза оставались открытыми, из разбитого черепа вытекала кровь.

Новый знакомый нетерпеливо коснулся плеча, но Янке не мог сдвинуться с места. Когда он появлялся, окружающие люди начинали сходить с ума.

Самая красивая модель, даже с раскроенным черепом – безумно красивая, именно той красотой, которая после смерти гаснет не сразу. Янке заворожено смотрел на её фигуру, невероятно гармоничные яркие цвета, просто прекрасные шею и плечи, набеленные белой пудрой.

Скоро новый знакомый усадил Янке в свою машину. Японец не назвал своего имени, не спрашивал и своего не называл. Как выяснилось позже, на подиуме парень произвел на этого японца «неизгладимое впечатление». Естественность, грация, простота. Незнакомца это возбудило.

Они сидели на заднем сиденье шикарной тачки класса «люкс». Кем был этот богатей, парень понятия не имел, скорей всего, кто-то из мира моды. Янке было плевать, даже, если это сам Шан.

– В женском облачении ты выглядишь настолько сексуально мужественно, что просто невозможно было пройти мимо. Скажи же что-то? – японец неприятно зажал его подбородок.

– Конечно…

Солидный тип, широкоплечий, высоченный, в костюме цвета воблы, с галстуком в косую полоску – вещи дорогие, сшитые на заказ, по последнему писку моды. Мощная спина, как у статного мустанга, сильные ноги, крепкие бицепсы.

– Занимаешься спортом? – спросил Янке, потирая рельефное предплечье.

– По четвергам и пятницам хожу в тренажерный зал, в выходные дни бегаю трусцой, играю в гольф, занимаюсь фитнесом, и всё время сижу на диете. Ты, как модель, отлично понимаешь, насколько сложно бороться со своим желудком, – опустив локти на спинку сиденья, развел ноги пошире. Мужчина занимал фактически половину сиденья, большой и уверенный, как раз такой и нужен был Янке. – Ты как себя чувствуешь? Та девушка была твоей знакомой?

– Нет. Просто девушка.

– Тебя как зовут? – мужчина говорил вежливым спокойным тоном, чуть склонив голову.

На ум пришел один анимационный фильм, который они смотрели вместе с Фрэей не так давно. Вчера.

– Тихиро.

– Так ты японец?

– Только наполовину.

– Понятно, – мужчина взмахнул ладонью, сделав знак водителю трогаться, точно подкинул вверх мяч. Расстегнул верхнюю пуговицу пиджака и ослабил ворот черной рубашки. – Неплохо говоришь по-японски, Тихиро.

Водитель протянул японцу две банки пива с голограммой высшего качества.

Мысленно парень окрестил их: японец номер один, тот, что качок, и японец номер два, тот, что шофер японца номер один. У первого волосы были похожи на вату, плюшевые белые кудри, взбитые, как сливки, они начинали расти от середины черепа, его голый исполинский лоб блестел, точно натертый воском.

Сжимая в пальцах ледяную банку пива, парень уставился в одну точку. Пока банка не опустела, у него есть немного времени подумать. Тут же всплывает вопрос: для чего? Чтобы Янке доказал кому-то, что он гораздо лучше, чем есть в действительности? Только на чужую потеху подавлять свою истинную сущность. Может, он сам не дает себе вспомнить прошлое? Потому что пытается выдать себя за кого-то другого. Совестливого… благородного. Кто это? Кто этот Янке? Его и не было никогда. Всё выдумано.

«Неважно, кто ты, главное то, что ты делаешь, и как хорошо ты это умеешь делать, – говорили ему, – и только когда это поймешь, ты станешь кем-то».

– Тихиро, пей, – приказал японец номер один, заметив, что Янке нервно крутит свою банку. – Лет-то сколько?

– Восемнадцать, – выпалил парень и нервно сглотнул. Выдуманный возраст для фальшивых документов.

Расслабься.

– Хм, – мужчина снова приложился к банке пива. – Ну, – смачно вытер губы рукавом из дорогущей материи. – Ну, тогда ладно. Не хотелось бы связываться с малолеткой. Знаешь, у меня жена и две дочери, а еще родственники жены… уже в печенках сидит… – качок осторожно забрал у Янке недопитое пиво и выхлебал за несколько глотков.

Пальцы действовали с такой силой, что любое прикосновение отдавалось во всём теле электрическим разрядом. Янке тут же захотелось сдаться этим рукам. Парень закрыл глаза. Когда его раздевали, казалось, всё тело вздрагивает от резких настойчивых движений.

– Ааа… – широкая ладонь терла обнаженную грудную клетку. – Наконец-то, что-то стоящее.

Новый взгляд – всё исказилось, поблекло.

В сознании мелькнуло чье-то лицо – почему оно? Эваллё сердится, смотрит с негодованием. Разворачивается, взбегает по ступеням. Ты – нежеланный здесь, понимаешь.

Над головой всплывает прозрачный зонт, укрывая от ливня. Яркое, как звезда, чувство узнавания. Подвижное лицо. Этот взгляд ты видел раньше.

Страшный грохот. Сердце до сих пор заходится в страхе. По инерции от удара тебя бросает на приборную панель. Знаешь, что скоро умрешь, но ты выживаешь.

Первый день на твоей памяти. Не понимаешь, что происходит, как здесь очутился. Не понимаешь языка. Тебя приняли за пьяного. Трясут, пытаясь привести в чувство.

Янке открывает глаза, зажмуривается. Мучительно. Он словно ходит вокруг да около, всё повторяется вновь и вновь, и очень напоминает замкнутый круг, но Янке не может вспомнить. Он видит только то, что ему выдает сознание, и больше ничего.

Ты – участник длинной процессии, женщина держит тебя под локоть. Может быть, это матушка?..

Среди детских игрушек сидит юноша – лет четырнадцати-пятнадцати, у него в руках мертвый кролик, рядом шесть кроличьих тушек, ему жаль несчастных животных. Ты сопереживаешь и чувствуешь его горе. Юноша поднимает глаза, полные слез, непрерывно смотрит на кого-то за твоей спиной. Зрачки у него узкие, как у камышового кота. Волосы покрывает ткань.

– Почему ты убил их?! – разбивается чей-то хрустальный голос о хор чужого бормотания. – Почему ты убил их?! Твой создатель не имел права сохранять тебе жизнь! Полукровка, где твой создатель?! Почему он не придет сюда?!

В памяти встает имя. Цицерон. Имя того юноши, с покрытой головой.

Оборачиваешься, хочешь проследить за взглядом Цицерона.

Водитель поднял звуконепроницаемую, затемненную перегородку между рядами сидений и включил музыку.

По спине градом тек пот. Левую ногу качок перекинул себе через плечо, одним махом приподнимая парня за пряжку ремня. Широкая ладонь легла на пояс брюк, погладила коричневый живот. Янке забрался рукой под рукав черной рубашки, коснулся поверхности кожи с пенно-белыми волосами.

Японец улегся на спину. Мужчина гладил его живот, грудь, ягодицы, поясницу. Схватил парня за локти, вынудив сесть на мускулистый подтянутый живот.

Янке согнулся и поцеловал того в губы, пахнущие дорогим и качественным пивом. Кадык перекатился под блестящей оливковой кожей, и парень начал целовать в губы, выплескивая свой жар.