Камин-аут (СИ)

– Да.

– Мне кажется, ей нужен мужчина.

Маю хитро посмотрел на брата:

– Ты это всерьез?

– И наши с ней трения прекратятся, – прихватив подушку, Эваллё сел у изголовья кровати. Покуда поток слов не иссяк, вставить свое было нереально. – Она сама молодая и привыкла, что рядом кто-то есть, а когда дети уходят, родители, как правило, остаются одни. Может… она боится этого, старается отдалить тот момент, когда мы заживем раздельно. Ревнует нас друг к другу, понимая, что у нас гораздо больше общего, чем у неё с нами, и то, что у нас есть свои представления о том, каким будет наше будущее, вне зависимости о того, чего хочется ей.

– А если рядом кто-то будет… – подхватил его мысль Маю.

– Да, кто-нибудь нормальный, солидный, крепкий, кто смог бы её обеспечить и к нам бы не лез по пустякам, тот, на кого можно положиться, тот, кто ценит комфорт и практичность, кого бы не потянуло на измену.

– А в каком смысле «нормальный»?

Эваллё смахнул челку на бок и принялся снимать кольца со своих пальцев:

– Среднестатистический, без комплексов, нездоровых желаний… человечный. Если он будет отвечать этим требованиям, то я смогу со спокойной душой доверить ему Тахоми.

– И этот мистер Идеал будет носить нашу фамилию? Чтобы у нас в семье жил такой правильный во всем человек?

Эваллё передернул плечами и прижал палец к губам:

– Именно. А еще с большим членом.

Они дружно рассмеялись.

– Необязательно правильный во всем, но если он будет обижать Тахоми, легким ему пребывание здесь не покажется, – усмехнулся парень невесело.

– Хочешь попробовать себя в качестве свахи?

– С этим проблем не будет. Тахоми в скором времени устроится на работу. Возможно, именно там она и встретит того самого, но если всё же не встретит, я готов поработать свахой. Теперь она будет наблюдать за нами в оба. Пока не устроит свою личную жизнь, никакого покоя нам не даст, и тогда можно будет забыть о своей личной жизни, – Эваллё покосился на дверь, внизу которой зажглась полоска света.

*

В субботу приехали Велескан и Лим-Сива.

Янке не питал особой радости от встречи с этими людьми. Вроде как их пригласил Эваллё… Янке плюнул на пол балкона и растер подошвой.

В их глазах не было укора, но парень чувствовал себя не в своей тарелке, каждый раз, когда сталкивался с кем-то из группы. Он живет здесь лишь по доброте душевной Тахоми, а за этими панельными стенами у него нет ничего. На полном иждивении… приперся тут с улицы… Все равно что устроиться на заднем дворе Элвиса. А теперь присосался еще и к казенным деньгам.

Особенно трудно, когда кто-то говорит, что ты ни в чем не виноват, что о тебе есть кому позаботиться, и ты не должен думать, что перед кем-то обязан. Это неправильно, и зовется «медвежьей услугой», все равно, что тебе разрешают быть нахлебником и при этом учтиво просят, чтобы тебя не замучила совесть.

Он слишком много анализировал свое положение, потому что любил их, их всех: и Тахоми, и Лим-Сиву, и даже Эваллё.

На балкон прорвался Велескан, кажется, ударник… Придерживая пепельницу на парапете, Янке протянул ему сигарету.

Каштановые, точно замороженная в морозилке нуга, неровно стриженые волосы, убранные обручем со лба. Профиль, как у греческой статуи… Даже неброская обыкновенная одежда не портила пропорций идеального вида. Опрятный, ухоженный – как выдающийся Художник, наверное, он не сразу стал таким, было еще время сомнений, поиска, рассуждений на тему, чего ты стоишь в этой жизни, чем ты достоин заниматься. Время дырявых носков, одиноких коротаний вечеров, лапши, приставшей ко дну кастрюли… Хотя представить Велескана бомжевавшим так непросто.

Д’Арнакк смотрел ясным уверенным взглядом, и тем более никак не упрекал Янке.

Янке опустил локти на перила и слегка наклонился вперед, чтобы оказаться на одном уровне с лицом музыканта. Чуть дольше задержался взглядом на его рукавах, плотно облегающих мускулы.

– А по руке мне погадаете?

– Здесь слишком темно, – Велескан выпустил изо рта тоненькую струйку дыма. – Как твоя вчерашняя травма? Память начала возвращаться?

– Я бы обсудила это с Михаилом Персивалем, но мы не можем до него дозвониться. И в клинике, где он работал, нам не дают точной информации.

– Есть множество других врачей, ты не думала об этом?.. Тогда подумай, – Велескан откинул с её щеки прядь волос.

– Вам что-то показалось забавным? – не понял причину веселья Янке.

Грудной клетки коснулась ладонь Велескана, а затем переместилась ниже, на левую накладную грудь.

– Смотрится как настоящая. А губы?

– Мои губы в порядке.

– Я спрашивал, увеличивала ли ты их искусственно?

Шаркнула тапочка. Велескан и Янке обернулись: на пороге балкона стояла Тахоми с мобильным телефоном.

– Велескан, ты оставил свой мобильник на кухне. Это тебя, – она протянула ему трубку.

– Извини, потом тебе погадаю, – музыкант сменил радушно-располагающее выражение лица на серьезно-деловое, как поменял перчатки, и затушил сигарету в пепельнице.

– Вел любит распускать руки, мы не относимся к этому серьезно, – подбодрила японка, глядя на Янке поверх очков.

Из коридора доносилась французская речь Д’Арнакка. Показалось, что он с кем-то препирается по телефону. Когда Янке вернулся к гостям, Лим-Сива расспрашивал Маю о его успехах в музыке, на что мальчик лишь неопределенно отмахивался.

Парень перевел взгляд на синтезатор в углу гостиной, гитара Маю стояла в их с Эваллё спальне.

– Как дома? – вдруг спросил Маю.

Музыкант коротко подстригся, и теперь его седые волосы топорщились во все стороны.

– Всё по-старому. А ты уже заскучал в Нагасаки?

– Не пойму. Я привык к снежной зиме.

– Захочешь – приезжай. У нас сейчас мороз.

– Я бы скорей вернулся домой насовсем, чем на день, – вежливо произнес Маю. – К чему мне один день? Только хуже станет.

Лим-Сива, было видно, задумался.

– Это не серьги твоего брата? Помню, они были на нем в день концерта.

– Эваллё говорит, что мне к лицу зеленые камни, – подросток со счастливой улыбкой дотронулся до сложных по дизайну сережек с хризолитами.

– Несомненно.

Янке посмотрел на правое ухо мальчика. Ну, конечно, Эваллё постоянно с ними ходил, а теперь вдруг ни с того ни с сего решил поделиться со своим братиком.

Развить мысль не дало появление девушки.

– Пойдем погуляем, – шепотом предложила Фрэя, заглядывая к ним на кухню.

Фрэя дотащила его до своей новой школы. С понедельника она будет туда ходить. Весной перейдет в последний класс и на следующий год окончит школу. Будет учиться в японской школе для иностранных студентов, где придерживаются общего для всех школ Японии стандарта образования, и уроки ведут японцы. В любом случае, именно так она говорила Янке.

У большинства школ есть поблизости уютное место, где собираются ученики на перемене или после уроков, и эта не исключение – напротив дороги недорогое «Школьное кафе». Стильный дизайн, яркие цвета, удобные сиденья, всегда пахнет чем-то вкусным – Янке успел пожалеть, что не будет ходить в школу вместе с Фрэей.

Публика здесь была самая разнообразная и ни одного взрослого лица, официантки – все сплошь молоденькие девушки, от силы лет пятнадцати.

Они выбрали столик у окна на троих. На свободном, обтянутом темно-желтой кожей стуле лежала пачка журналов. Янке переложил их на стол и принялся изучать обложки.

Nemureru shishi wa mezame

Mihatenu yume o ou

Yukubeki michi wa doko e

Tsudsuite ia to shite mo

Itsuka anata ni tadoritsukeru**

Говорилось в звучавшей в кафе песне и слегка выбивало из колеи.

Фрэя выбрала себе картофель фри, вафельный рожок с кремовой начинкой и стакан минеральной воды, Янке – бычков в томате и банку ужасно сладкого пива. Естественно, это же кафе для детей, здесь только разбавленное, пресное либо сладкое пиво. Без пива никак, подростки хотят почувствовать себя крутыми и взрослыми, поэтому у этой дряни, называемой пивом, здесь явно не бывало недостатка в клиентах.