Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)

- Что ты имеешь в виду, мальчик мой?

- Вы пренебрегаете обязанностями хорошего хозяина, - пояснял юнец. Он не в первый раз заводил этот разговор, пробиваясь к сознанию упрямого короля. Антуар с неудовольствием обнаружил, что мальчику нравилась гостья, оттого он вырядился в рыцари и защищал её. - Терпящая наказала проявлять благодетель к ближним нашим. Присмотритесь к Королеве, она на деле не так избалована, как вам кажется.

Что поделать с этим негодником? Король не мог злиться на гостью, так понравившуюся новому Люреру. И он, похоже, оказался единственным служителем, которого скабрезная дамочка была способна выносить. Антуар не видел, чтобы она беседовала с другими церковниками, только высмеивала их. Порой её анекдоты в самом деле смешили.

Жизнь потянулась невообразимо медленно с тех пор, как знакомка короля (или как-то там) прибыла во дворец. Антуару временами казалось, что его заперли в полукошмаре, из которого никак не получалось выбраться. И с каждым днём рамки всё сужались, стягивались, сжимая невольника со всех концов. Раньше король часто болел – теперь ему казалось, что он болеет постоянно. Мерещилось, что оставался непроходимо пьян, и похмелье никогда не наступит. Кто-то подливает алкоголь в его еду и напитки? Или правителя пытаются отравить, и он медленно умирает, теряет по крупицам рассудок и хворает телом?

В одночасье капли заполнили чашу до верхов, и с фазы «полу» Антуара перебросило в уже настоящий кошмар, нескончаемый и тягомотный, но такой ожидаемый.

- Антуар, друг моего ненасытного сердца, - проворковала гостья в то печальное утро. – Мне вдруг захотелось чего-то… новенького. Будоражащего и сексуального.

- Что угодно вам, уважаемая? – механически спросил король. Она всегда просила, а он всегда исполнял.

- Я хочу войну. С теми, кто всегда недооценивал тебя и называл жалким правителем. С теми, кто тайно рассказывает юмористические байки о твоём дворе на потеху публики. С теми, кто ещё не знает, как могучи твоё слово и мой каприз.

- Как пожелаете, уважаемая. Лишь бы вы не заскучали за этим делом, - Антуар злился, что женщина в эту минуту не сидела, развалившись в кресле, как любила делать. Королю приходилось поднимать голову, чтобы видеть её лицо. А ведь мужчине льстили, что у него завидный рост, вот только стоять с гостьей ему бывало неловко.

- Ах, о какой скуке речь? Я буду самой счастливой на свете! - Королева покрутилась вокруг оси на одной ноге. – Наконец я обгоню братца Сайтроми в количестве зачинённых войн! Останется только рекорд сестрицы, но зато я не в проигравших!

Антуар с тупым недоумением наблюдал восторженную пляску гостьи. Он будто и не слышал половины сказанного, но главное уяснил и с тяжёлым сердцем думал, что не смог бы противиться желаниям Королевы, если бы даже хотел.

Глава 26.2

Нетерпение

Кто погиб, а кто выжил - оставалось тайной. Если везунчики и были, они попрятались от разрушительной силы. Хотелось в это верить, потому что иначе… не спасся никто. Спустившиеся сгорели заживо в домах, и некоторые даже не успели проснуться, когда взмыли к небесам фиолетовые убийцы. К сожалению, дозваться Тигоол не получилось, и сей факт усиливал страх.

Они всё спланировали вместе - Сат’Узунд и Цеткрохъев. Королева сама призналась в этом. Деревня изначально не привлекала её внимание, но, волею случая посетив её, узрела сонм неопределённостей. Когда зашёл вопрос о судьбе поселения, подсказки услужливо преподнёс старший брат. Цеткрохъев настоял на решении, к которому неуверенно приближалась Сат’Узунд, и, подкреплённое бескомпромиссным мнением, оно оформилось в полноценный безжалостный вердикт.

Топать ногами после того, как всё закончилось, было бессмысленно. Моё осуждение воспринималось бы как возмущения слабонервной или лицемерной моралистки, поскольку Сат’Узунд продолжала верить, что я, будучи чужаком на их земле, не должна проявлять беспокойство о каких-то Спустившихся.

- А если я успела завести немало друзей среди них прямо тут, в этой деревне? - приврала я, чтобы надавить на сочувствие Королевы. - А теперь они мертвы. Такой ли беззаботной я буду оставаться, как ты того хочешь?

- Тебе не следует так быстро привязываться к кому бы то ни было.

Вот и всё. Иди-ка ты, девочка, со своими осуждениями куда подальше.

Сат’Узунд переживала только из-за того, что я могла затаить обиду на несмешной розыгрыш её брата. Цеткрохъев, как и любой критичный житель с тягой проверять, прежде чем верить, пожелал своими глазами увидеть мои врождённые способности. И немного переборщил со сценарием в спектакле. Королева позволила ему зайти так далеко. Вот что казалось мне по-настоящему жутким: это небольшое недоразумение она ставила на пару ступень выше гибели жителей деревни.

Если Тигоол не спаслась, хотя я продолжала быть оптимисткой и надеялась, что она, в худшем случае, ранена, потому и не отзывается, то виновным являлся Цеткрохъев. И не иначе.

Случившееся так загрузило меня, что я молча проследовала за Сат’Узунд до двери и прошла процедуру по её указаниям, не задумываясь, что и как делаю. В голове, как заведённая, крутилась фраза: «Знают двое - знают все». Я - предлог для Цеткрохъев, чтобы подняться к людям, и это сулило проблемы как мне, так и спокойствию жителей Верхнего этажа. Да что там говорить, все они, бессмертные, сплошная головная боль…

Переход на Верхний этаж выдался не менее трудным, чем спуск. Родилось чувство, будто дверь придирчиво изучала меня, взвешивая «за» и «против». Меня подвесили на невидимый крючок и ушли в сторонку обсуждать и спорить. Тело сделалось таким лёгким, что воздух выталкивал, подбрасывал вверх тормашками, а крюк, наоборот, тянул обратно. Разрывало пополам, и превратившиеся в облачка мышцы вполне ощутимо заныли. Даже легчайшим материям бывало больно.

А потом наступила временная смерть, преследовавшая всех путешественников между половинами мира. Но кто-то там решил завести механизм по новой, и жизнь вернулась в разбитый сосуд, собрав его по кусочкам. Дверь захлопнулась за спиной, и темнота пришила просочившиеся частички агатовыми нитями к бугристой поверхности. Но всё это лишь бред перегруженного разума, и я даже не знаю, как такие мысли затекли в мою черепушку.

Пришла в себя на руках бородатого мужчины и запаниковала. Он разговаривал с кем-то, и выражение лица демонстрировало такую глубокую меланхолию, а взгляд так напоминал Сайтроми, что я вмиг расслабилась и отдалась беспамятству.

Сат’Узунд не попрощалась со мной. Вероятно, не посчитала нужным, ведь нас отделяло всего лишь расстояние, которое благополучно преодолевал зов по имени. Я могла обращаться к ней, даже не видя бледного лица перед собой, и получать ответ через отца. Правда, что ей говорить?

Половина меня обрадовалась, что не придётся иметь дело сразу с двумя бессмертными. А второй хотелось продолжить общение с очаровательной Королевой, которая умудрилась как закрепиться в сердце, так и поселить опасения насчёт адекватности её суждений. Это то же самое, что иметь среди тётушек и дядюшек маньяков, любящих угощать гостинцами и душить котиков на кухне. Ах, постойте…

Повторно я очнулась в душной повозке, накрытой брезентом. Она неторопливо ехала по более-менее ровной дороге, и нечастые потряхивания напоминали о недавних ощущениях.

Повозкой правил виденный раннее бородатый мужчина. Я окликнула его и, дождавшись остановки, пересела на облучок. О таких грузных широкоплечих людях говорят «медвежьей породы». Одним ударом лапищи мужчина, верилось, мог и убить. Вот только не вязались с образом рабочего силача попытки выровнять спину-колесо. Ох уж эти королевские привычки, не умещающиеся в несовершенных телах людей.

- Мы знакомы? - насмешливо спросила я. Не хотелось начинать с негатива. Вообще доходить до него.

- Жамевю мучает?

- Вижу, что знакомы, - я критично окинула взглядом довольно хилую гнедую, надрывно волочившую за собой нашу повозку. - Ты обманул меня.

К моменту произнесения этой фразы я полностью утратила какой-либо запал, поэтому в итоге вышло не обвинение, а так… констатация факта. Однако промолчать нельзя. Стоило показать, что меня задел этот случай, что я недовольна поведением Сайтроми. Вряд ли его это чему-то научит, но всё же…