Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)

На войне Монтоги отделался парой сломанных рёбер и шрамом на правой стороне лица, заработал звание Исполнителя. Должность не принесла разнообразия: фактически, мужчина занимался тем же, чем и в довоенное время, а именно мотался по захолустьям и вылавливал самых опасных демонов. Вот только теперь рядом не было наставника, и уже сам Саратох направлял молодое поколение.

Прошлое крайне быстро выветривалось из памяти, и мужчина начал подозревать, что у него какая-то наследственная болезнь, поражавшая мозг. Однако позже проложил связь между воспоминаниями и испарявшейся душой и извлёк пользу даже из этого. Некоторые события он только счастлив забыть.

Исполнение обязанностей не приносило мужчине ни успокоения, ни удовлетворения. Что-то гложило его, но Саратох не мог найти причину хандры. Долго товарищи уговаривали Монтоги остаться на должности Исполнителя, однако попытки потерпели крах. Саратох по собственной просьбе был разжалован до ранга Осветителя, и новая роль, отличавшаяся от старой менее кровожадными демонами и более продолжительным общением с молодым поколением служителей, понравилась ему.

- Мы высоко ценим твои умения, - говорили старейшины Лангзама, один из которых некогда являлся лучшим другом наставника Саратоха. – Мы помним тебя ещё мальчишкой, и посмотри, каким ты стал. Великим. Непревзойдённым борцом за счастье детей Матери нашей.

Монтоги никогда не испытывал радости от похвалы. Он верил, что делает не больше того, что требует от него положение. Каковы возможности – таковы и деяния человека.

- Мы высоко ценили твои умения, помнили тебя великим, - эхом звучали слова нынешних старейшин, с которыми Саратох старался видеться как можно реже. Они вдруг поняли, что не бессмертны, и осознание такой рядовой вещи превратило их в желчных глупцов, подозрительных и нервных. – Мы помним тебя грозным Исполнителем, гнавшим демонов по земле с копьём света в руках. Но кем ты стал теперь? Отказался присоединиться к совету, игнорируешь приказы…

- Никогда, - твёрдо отвечал Саратох, уверенный, что никаких фактов у старейшин нет, одни пустые обвинения. – Я не пренебрегаю обязанностями. Поверьте, появление своевольных последователей сформированного внутри Церкви Терпящей культа лишь подтверждает, что нам давно следовало наладить с ними связь, а не пускать на самотёк. Мне не нравится, что планирует настоятельница Катрия.

- Тогда сместите её.

- Это непросто. Я лучше присмотрюсь к ней, а связать ей руки всегда успеется.

Старейшины не разделяли энтузиазма Саратоха, но, поскольку никаких прегрешений за почётным представителем ордена не наблюдалось, не имели права ущемлять его.

Осветитель участвовал в войне в возрасте двадцати трёх лет, и с тех пор прошли добрые шестьдесят пять, но Монтоги не выглядел на положенный возраст. Энергия света, с которой мужчина управлялся, продлевала ему и людям с похожим умением жизнь. Саратох не боялся смерти, однако с довольством принимал тот факт, что собирался задержаться в смертном мире дольше большинства соотечественников.

- Вы выглядите… уставшим. Я могу чем-то помочь вам? – однажды вечером принеся морс наставнику, пролепетал Рандарелл. Добрый мальчик, он чувствовал, что его учителя покалывают едва ощутимые тревоги. – Я очень хочу чем-нибудь помочь. Не отказывайтесь от моего предложения! – выпалил он настойчиво.

Саратох с теплотой посмотрел на своего третьего ученика, юношу с большим потенциалом. Как Осветитель, он не столько обучал мальчика владению магией, сколько делился житейской мудростью, наставлял, направлял, отвечал за него в качестве опекуна. В каком-то смысле, он сделался временным отцом или дедом, только вместо рыбалки и игр с мячом во дворе Саратох таскал Рандарелла по опасным миссиям с участием или без демонов. На глазах мужчины мечтательный парнишка рос и креп, и это грело те остатки души, что ещё не вытекли из сосуда.

- Это из-за несправедливого отношения старейшин вы так расстроены? – не дождавшись ответа, спросил Рандарелл.

- А оно несправедливое, ты считаешь?

- Да, считаю! Они перестали ценить вас, и это… это… возмутительно!

- Нет, дело не в них, - беря в руки чашку, вздохнул Саратох. - Старейшины потеряли головы, пока искали замену умершему другу в совете, но сейчас всё начинает приходить в норму в нашем ордене. Это временное помутнение. Они злятся, что я не принял роль кандидата, однако долго дуться даже у этих твердолобых скупердяев не выйдет. Но орден На-Ла меня тревожит.

- На-Ла? – присаживаясь на край стула, выдавил юноша.

- Не могу точно объяснить, - произнёс Саратох, и его ученика это напугало: редкий случай, когда господин Монтоги не находил правильных формулировок. – Лучше скажи мне следующее: ты готов отправиться со мной в восточную провинцию? Мне нужно повидаться с настоятельницей Катрией, а потом уладить пару вопросов с местными колдунами. Может пригодиться твоя поддержка.

- К сожалению, в ближайшую неделю меня отправляют на задание совместно с людьми из На-Ла. Слухи ходят, что какой-то информатор среди демонов отыскался, но мне думается, это уловка. А потом я нагоню вас.

- В какой регион отправляетесь?

- Ну… куда-то на восток, кажется. Я не силён в географии, вы же знаете, - смущённо залепетал юноша, покусывая губу.

Осветитель про себя усмехнулся, догадавшись, что Рандарелл даже не потрудился узнать название населённого пункта. Саратох помнил, как другие ученики, которых обещали вывезти из резиденции на дело, с округлёнными от предвкушения глазами хватали карты и принимались искать озвученный город. Но не Рандарелл. Он всегда равнодушно пожимал плечами. Что ему название, его интересовало само дело, а уж придётся ехать направо, налево, в горы или на болота, не имело значения.

Ученик и учитель расстались, но ненадолго. После визита к Катрии Саратох выглядел сосредоточеннее обычного, правда, в уголках губ залегла едва заметная смешинка.

- Как завершилось дело?

- С сомнительным успехом, - вздохнул Рандарелл. – Потеряли пару человек, зато загоняли всех демонов. Так называемый информатор пытался выторговать себе жизнь, но Гаррел Лонденол зарезал его, не дослушав. А у вас?

- Неплохо, - уклончиво ответил Саратох.

Он никогда не рассказывал Рандареллу о посиделках с Катрией, не собирался начинать и теперь. Однако последняя беседа с выжившей из ума настоятельницей оказался особенной. Вместо расплывчатых предсказаний женщина вдруг выпалила, что искомое дитя, наконец, засело на одном месте, и Катрия отчётливо видит его.

- Эту тварь надо убить. Слышите, Осветитель? Убить! Если не проявить инициативу, мы потеряем всё, в том числе и наши жизни, наши земли, наше будущее!

Саратох привык к претенциозным речам настоятельницы о долге перед Терпящей, о силе воли, предназначении и прочей возвышенной лабуде. Лабудой она была не самой по себе, ведь Осветитель тоже верил в Создательницу и праведные поступки во имя Её, но в устах Катрии, повторявшей фразы с назойливостью попугая, они звучали пошло. А зацикленность женщины на «страшном ребёнке», что «принесёт разрушение верхней половине Клепсидры, помяните моё слово, господин Монтоги!», рождала впечатление, будто умерщвлением этого невиданного доселе дитя настоятельница и жила. Мысли о расправе придавали ей силы. И что это было: помешательство на предназначении свыше или банальная месть за изуродованное тело? Нечто среднее? Саратох не смог бы ответить наверняка, но знал, что оставлять возмездие в руках безумной женщины – идея с плачевным исходом.

Каждый раз, разговаривая с Катрией, Осветитель старался интерпретировать её слова в соответствии с установленными истинами. Он не смеялся над ненормальными выводами женщины, пробовал крутить их значение с боку на бок и искать потаённые лазейки. Саратох отчётливо видел, что у настоятельницы дар, потому что предсказания, не связанные с дочерью Короля, не вступали в конфликт с реальностью. Катрия делала всё, чтобы доказать союзнику свою приближенность к Терпящей. И старалась так лишь для того, чтобы этот упрямец, наконец, узрел – она говорит правду про ребёнка Сайтроми. И именно этому убеждению Осветитель упорнее всего противился.