Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)

Саратоху повезло: очутись на его месте другой служитель, обернулся бы спичкой. И не повезло одновременно: одного из Шести посетило почти азартное чувство убить мужчину как можно изощрённее.

Осветитель и Король ударили одновременно, и серебряное с золотым, встретившись в середине путей, обмотались вокруг друг друга прочным узлом.

- Поиграем в перетягивание каната? – ухмыльнулась женщина, дёргая на себя верёвку огня.

Нечеловеческая сила Сайтроми протащила Саратоха вперёд, но тот и не планировал предаваться ребяческим выходкам. Натянутая цепь вдруг ослабла и, удлинившись, рванула вперёд, добралась до края белого хлыста и оплелась вокруг правой руки женщины от запястья до подмышки. Кожа начала дымиться и краснеть под кольцами.

- Ай, - нахмурился Король, отвлекая довольного мужчину атакой, а сам попробовал выпутать конечность.

Саратох не собирался позволять противнику расслабиться. Натягивая цепь одной рукой, второй он создал другую связку колец с дугообразным лезвием. Осветитель замахнулся, но шкаф, возле которого он стоял почти вплотную, охватили бешеные языки, тянувшиеся во всех направлениях. Мужчине опалило лицо, и он уронил воплощённое оружие, хотя первую цепь так и не отпустил.

У Сайтроми не получалось свалить удавку, и плоть начинала чернеть. Стряхнув пепел с лица, Саратох потянул цепь на себя, разрывая связки и мышцы противника, сдирая мясо. Остатки руки повисли безвольной плетью вдоль тела женщины. Король, конечно, был силён, но заставить работать повреждённую часть не мог даже он. Правда, Сайтроми потеря конечности не сильно опечалила. Как ни в чём не бывало, он продолжил наступление на противника.

Драться с бессмертным становилось морально тяжело. Не то чтобы Осветителя радовали повреждения, наносимые демонам в ходе стычек, но видеть результаты своих усилий всё же приятнее, чем сражаться с бесчувственным булыжником. Король рисковал не своим телом, а накинутым поверх костюмом. Только полностью обкромсав его или лишив возможности шевелиться, можно было говорить о победе.

В какой-то момент огненные плети уплотнились, и в Осветителя летели не то болты, не то иглы. Эти пылающие серебристые полосы проносились перед глазами Саратоха, теснили его к стене. Некоторые из них мужчина умудрялся отбивать создаваемыми цепями. Несмотря на бдительность Короля, немалая часть мебели рассыпалась в прах и трещала остывавшими угольками. От испускаемого огня воздух в кладовой нагрелся, и одежда липла к мокрым от пота телам. Скапливавшемуся дыму некуда было улетучиваться, и образовывавшаяся завеса мешала видению.

Бывший Исполнитель прокрутил цепи над самым полом, метя в ноги противника. Сайтроми продемонстрировал безупречную ловкость, проделав колесо одной рукой и избежав попадания. Внезапно Король изменил тактику, устав от танцев с хлыстами и цепями. Сорвавшись с места, он за секунду сократил дистанцию до служителя и призвал серебряный огонь. Саратох обмотал собственный корпус прочными кольцами, блокируя удар. Яркая вспышка разлетевшегося золота ослепила его, и мужчина сделал шаг назад. И тогда оказавшийся почти вплотную Король толкнул Осветителя в грудь. Наставник Рандарелла врезался в стену, слыша, как трещат рёбра. Во рту образовался вкус крови. Мужчина попытался поспешно откатиться куда-нибудь, догадываясь, что противник ждать не будет. Но тут его колено скрутила боль, и Саратох увидел огненный хлыст. Пламя от него тут же распространилось по ноге, и такой напор впитавшаяся в одежду и кожу энергия света уже не могла блокировать.

Сигналы во всю долбились в мозг, а перед глазами заплясали разноцветные пятна. Паники не было, и Осветитель довольно хладнокровно раздумывал о том, что его положение плачевно, если не сказать фатально.

Огонь погас, не дожевав ногу и не перекинувшись дальше. Сайтроми не планировал пытать жертву, но, не понаслышке знавший об упрямстве и талантах служителей Церкви, не расслаблялся в присутствии ещё живого противника. Именно поэтому, когда Саратох, собрав остатки воли, метнул копьё, Король почти лениво поймал его и отшвырнул. А потом нажал ступнёй на грудь мужчины, вминая его в стену. Осветитель зарычал и попытался снять ногу женщины с хрустевших рёбер.

- Ладно, это уже не интересно, - проговорил Сайтроми, разглядывая поверженного сверху вниз. – Ты совсем не похож на тех, с кем я сражался раньше. Ты не поддался искушению лёгкой победы, хотя мог и дальше шантажировать меня дочерью. А сейчас, когда ты на пороге смерти, тебе не страшно. Я не вижу в глазах бескрайнего ужаса кончины, ты не цепляешься за жизнь, как за драгоценность.

Действительно, отчего-то Саратоху совсем не было страшно. Только грустно, что он многое не успел воплотить в реальность. Его охватила почти детская обида, когда матери выдёргивают сыновей из увлекательных игр и заставляют заниматься изнурительной домашней работой. Вот только этот мальчишка уже не вернётся к своим игрушкам.

- Зато ты именно такой, каким я тебя представлял: несокрушимый, непредсказуемый, твёрдый… - выдавил Осветитель. В груди что-то булькало, и Саратох ощущал, что ему не хватает воздуха, сколько бы он ни вдыхал. – Для меня было честью сразиться с тобой.

А он, мужчина с непростой жизнью, до последнего часа оставался человечным, как всегда и мечтал. Крохотный предмет личной гордости.

- Ты отпустил мою дочь. Это честный поступок. За это я не стану мучить тебя перед концом. Я убью тебя быстро.

- О высшей награде поверженному воину не приходится и мечтать.

Саратох умиротворённо прикрыл глаза, когда Сайтроми нанёс последний удар, прервавший жизнь Осветителя.

========== Глава 22.2 После кошмара ==========

В голове царил полнейший туман, когда я ступила в безлюдный коридор. В мозгу долбился всего один вопрос: что сейчас произошло? Боль в груди уводила от чувства реальности, и события минутной давности казались дурманом. Проклятье, если уплотнённая энергия света причиняет такие страдания, как невыносимо, должно быть, когда настоящее металлическое оружие протыкает плоть. От одного представления начинало посасывать под ложечкой.

Находясь в прострации, я сделала с десяток шагов и только тогда вспомнила, что мне велено убираться из монастыря. И поскорее, ведь если Сайтроми изгонят на Нижний этаж и Саратох пустится в погоню… Не хотелось думать о подобном исходе.

Меня преследовал злой рок. Каждый раз, стоило приблизиться к отцу, как нас разлучал Lux Veritatis, и почему-то не сомневалась, что в этот раз будет так же. Нынешний случай до тошнотворного напоминал расставание с Сайтроми в детстве. Я тогда долго ждала, полагая, что вот-вот он переступит порог и позовёт за собой. Но вместо этого – пустота, помноженная на возраставшее одиночество покинутого ребёнка.

Обречённость свалилась неподъёмной гирей, и ноги сами собой прекратили движение. Я встала возле окна. Сердце разрывалось на части: идти дальше или вернуться и помочь отцу? Но чем буду полезна, если сама ранена?

Окно выходило на внутреннюю часть двора с аккуратными зелёными головками кустов и кучно посаженными деревцами. Неплохо выскользнуть через него и незаметно скрыться. Не через главный же вход идти, в самом деле!

Потянулась к задвижке, и в этот момент в коридоре нарисовался мужчина. Я сделала вид, будто запирала окно, после чего, силясь унять дрожь, вежливо поздоровалась с ним. Притвориться, будто не заметила, нельзя: он уже окликнул и сокращал дистанцию между нами.

- Что вы тут делаете? Ваши сёстры давно собрались в главном зале.

- Мне нездоровилось, - это даже ложью не было, - и я лежала. На то, чтобы встать с постели, потребовалось время.

- Не следовало тратить его на приведение себя в порядок, - окинув мою «праздничную» тунику, служитель решил, будто я неправильно поняла новость и прихорошилась к значимому событию.

Едва ли пускаться наутёк на его глазах - адекватная идея. К тому же мужчина оказался умнее дурачка с перерезанным горлом. Он не поворачивался спиной, пропускал вперёд, чтобы не терять меня из поля зрения, а также явно не собирался уходить по другим делам, не доведя странную девушку до дверей зала. Возвращая убежавшую в пятки душу, я шла по коридору и облизывала пересохшие губы, пока мужчина не видел. Чудилось, будто при каждом шаге выдыхала последнюю смелость. Ещё не отошла от недавнего плена, о котором напоминали покалывания в груди, а тут новая неприятность. Как выразились бы заложники частых поездок, только вытащила колесо из ямы, как угодила в болота.