Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)

- Я готов помочь, - слабо веря, что в женском монастыре города Веллонри, действительно, отыщется дочь одного из королей, заверил Осветитель. Что-то там могло найтись, и мужчина не из любопытства, чувства, которое было почти полностью утрачено с годами, но из желания предотвратить назревавшую катастрофу направился в Веллонри вместе с товарищами из Лангзама и представителями Церкви Терпящей.

Рандарелл поехал с учителем.

Будучи не вполне уверенным, какие сюрпризы преподнесут переполошившиеся монахини, Саратох, не желавший рисковать юношей, велел тому остаться в городе и дожидаться дальнейших распоряжений. Не хотел впутывать его ещё и потому, что дело, предложенное Катрией, не касалось молодого служителя, и Осветитель меньше всего желал, чтобы вся эта чехарда с погоней за призрачным ребёнком Короля ложилась на плечи мальчишки.

- Мне известно, как ты жаждешь помочь чем-нибудь, - утешал воспитанника, Саратох. – Но пока я сам пребываю в неведении. Вероятнее всего, нас направили сюда по ложному сигналу. В любом случае, пока я всё не разведаю, не увязывайся со мной в гущу событий. Это вовсе не значит, что я в тебе не нуждаюсь.

Нуждался, конечно же, потому и оставлял в качестве помощника в стороне. И Рандарелл осознавал это, нутром чувствовал, как важно слушаться решений Осветителя. Во-первых, потому что Саратох нередко оказывался прав, полагаясь на чутьё, а во-вторых, потому что просьба мужчины была почти личной, и заупрямиться в такой момент значило пошатнуть доверие между ними и обидеть наставника.

Пожелав господину Монтоги удачи, Рандарелл засел в постоялом дворе, скучая и выжидая.

Осветитель был рад, что рядом с ним товарищи из Лангзама – опытные Зрячие, собранные и дисциплинированные. Потому как представители Церкви Терпящей, избалованные монотонными молитвами и вдохновлённые напутствующей речью Катрии, на поверке оказались испуганными святошами, трясущимися от одной мысли о встрече с мифическим ребёнком. Мирная стопа, что с неё взять. Ещё хуже вели себя выскочки, по заведённой напоминавшие собратьям о долге перед Терпящей и считавшие, что могут помыкать служителями Лангзама. Как будто Церковь Терпящей обладала какой-то превосходящей властью и достоинством над Lux Veritatis. Саратох не обращал внимания на этих глупцов, предаваясь размышлениям, что день грядущий принесёт.

А принёс он пренеприятнейшее открытие.

Катрия не ошиблась насчёт дочери Сайтроми. Осветитель не был Зрячим и никогда не умел отличать притворщиков от настоящих людей. Интуиция не била его палкой, и под ложечкой не посасывало в присутствии демонов. Наставники Саратоха, доживи до нынешнего дня, продолжили бы сетовать на его внутреннюю слепоту, покрываемую багажом опыта бывшего Исполнителя. Однако лучше любых знаков и предчувствий королевский класс выявляла магия света, совершенно по особенному действовавшая в присутствии бессмертных. И одной полукровки.

Мужчина попался в ловушку, старую, как сам мир. Для её объяснения даже была придумана шуточная загадка про поиск запрятанного в комнате состояния. Если человеку сказать, что в спальне лежат сокровища или крупные сбережения, какие места он обыщет в первую очередь? Закатает ковёр и заглянет под доски пола, постучит по стенам в поисках тайного прохода, перевернёт картину – вдруг ниша в стене? Вывернет постельное бельё, смахнёт матрац, обнюхает каждый уголок. И только в последний момент подумает вскрыть стоящий на виду резной сундук в центре комнаты. Хозяин же не дурак – прятать ценности на видном месте!

В итоге дураком оказался Саратох с окольным блужданием вокруг истины. Правда так проста и настолько невероятна, что, не предстань она во всей красе перед глазами мужчины, и дальше продолжил бы отрицать её.

Взрыв удивления пошатнул спокойствие Осветителя, и мужчина вспомнил, что десятилетиями не испытывал такого яркого чувства. Не личность ребёнка поразила его, а сам факт существования невозможного. Суеверный страх готов был броситься в самую душу Саратоха, но та превратилась в тонкую полоску, жалко свисавшую из треснутого сосуда, и эмоция потерялась в середине пути.

Когда Умфи рухнула на колени, наставник Рандарелла подумал, что ему просто повезло. Само Провидение дёрнуло его за руку, заставляя призвать именно золотой гарпун, а не другую форму энергии света. Саратох никогда раньше не встречался с королями лично. Он не успел в Байонель и не сражался с Сайтроми, не имел возможности выслеживать его почти тридцать лет назад, когда этот скользкий и вертлявый демон нашёл лазейку в мир. По сути, Саратох вообще не знал, какое чувство заполняет человека, когда он набрасывает на бессмертное чудище поводок. Осветитель с трудом мог бы описать, что вливалось в него, когда он дрался с остальными Спустившимися, но что-то определённо было. Какие-то вспышки, блики, внедрявшиеся в сознание мужчины, когда он испепелял демонов потоками света. Уже иные, продолговатые и разноцветные всполохи неизведанных оттенков настроения поднимались в груди, когда в другой битве Саратох использовал другой приём. Все они имели какой-то шаблон, отдачу, задевавшую мастера управления светом.

В этот раз, проткнув тело Умфи, Осветитель почувствовал что-то новое, но, несмотря на отсутствие аналогов в личном опыте, сразу понял: это оно. Девочка с кровью Короля. Саратох не мог объяснить, что именно подсказало ему правильный ответ. Тот как будто пришёл сам, стоило мужчине направить энергию в сторону девушки.

И уже секундами позже, со значимым опозданием, доплелась мысль, что всё ещё хуже, потому что Умфи – не незнакомка с другой половины Клепсидры.

- Никак не ожидал, что это будешь ты, - самому себе сказал Саратох.

Девушка приподняла дрожавшую руку по направлению к Осветителю. Что бы она ни пыталась сотворить, гарпун на цепи парализовал не только мышцы, но и способности. Саратоху нечего было бояться.

Из-под завалов с причитаниями выполз раненый служитель. Осветитель помог ему подняться, отмечая про себя, в каком тот ужасном состоянии. И это был лучший представитель Церкви Терпящей, человек, который мог похвастаться не только количеством спетых во имя Её гимнов, но и обладал неплохой физической подготовкой, чтобы, даже будучи выходцем мирной стопы, схлестнуться в бою с демонами.

- Уби… убить её, - промямлил он, пошатываясь и указывая пальцем чуть выше девушки.

Из-за разбитого носа он говорил невнятно, да и вообще выглядел так, будто вот-вот лишится сознания, однако в глазах всё ещё горела яростная решимость. Саратох интуитивно понимал состояние товарища, но не разделял его жажду крови.

- Поднимитесь наверх и поищите собратьев. Я справлюсь сам.

Мужчина выпучил глаза и впился кровоточащими пальцами в ворот кафтана Осветителя. Он ничего не говорил, сжимал зубы и грозно сдвигал брови. На губах проигравшего выступила пена. Молчаливое и показательное поведение служителя не произвело на Саратоха должного впечатления. Бывший Исполнитель, не дрогнув в лице, разжал пальцы товарища и тихим, но властным тоном повторил:

- Идите. Ваша помощь больше не нужна. Вы и так поработали на славу. Я расскажу настоятельнице Катрии о ваших заслугах.

Служитель догадался, что не имеет влияния на человека перед собой, поник и съёжился. Бросил предупреждающий взгляд на Саратоха, затем задержался, взирая на недавнюю противницу. Осветитель был готов задержать мужчину, если тот надумал броситься на обидчицу, но служитель заковылял к выходу.

Наставника Рандарелла больше ничто не отвлекало от рефлексии. Он неторопливо прошёлся по проходу, добрался до молодого служителя, скончавшегося от потери крови, добил лежавшую рядом Спустившуюся, начавшую приходить в себя, а затем так же неторопливо вернулся к Умфи. Прикованная страданиями к полу, она едва могла шевелиться. Саратох никогда не видел, чтобы золотые цепи или копья производили столь мощный эффект на кого-либо. Как ни парадоксально, но чем слабее являлся демон, тем безобиднее для него сила золотого света. Многие церковники вполголоса подшучивали, опасаясь, что их обвинят в богохульстве, будто всякие Костюмеры сами сотканы из света.