Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)

- Ты не очень похожа на неё, но не скажу, что узнать совсем невозможно.

- Кто дал вам этот рисунок? – девушка на нём не улыбалась, но выглядела счастливее меня. Я взяла лист в руки и провела по поверхности пальцами.

- Слуги Сат’Узунд, - почему-то я не особо удивилась, услышав это имя. Зиллои пригладила волосы и протянула мне третий набросок, на этот раз с безглазой Королевой. – Не знаю, кто рисовал их. Возможно, сама Сат’Узунд. Главное, что на всех рисунках изображены значимые личности, с которыми я или кто-то из моих помощниц в будущем будет иметь дело. Твоё появление здесь было предсказано. Рано или поздно тебе бы захотелось разыскать отца, и ты бы начала задавать вопросы, что в нашей половине мира, живущей по указке Церкви, опасно. Поэтому мы отправили Нагнетальщика на поиски тебя.

- Так это меня он называл словом муудор? – скривилась я.

- Нет, муудор – это рукоять меча. Священная реликвия, - махнула рукой настоятельница. – Спустившийся выполняет несколько поручений за раз. Однако однажды он вернулся в монастырь, заявив с порога, будто видел самого Сайтроми. А это невозможно. Тогда я и поняла, что в скором времени ты придёшь к нам. Но тебя задержала война, правильно?

Я кивнула, рассматривая рисунок Сат’Узунд. Предсказано, значит? Прямо как то, что я окажусь в руках у людей Катрии? Что ещё сестра моего отца знает обо мне и моём будущем?

- Не хочу оскорбить ваши религиозные чувства, но я не особо… люблю Терпящую, - сообщила я прямо. – Я поступила в академию лишь для того, чтобы увидеться с вами, и не собираюсь продолжать обучение.

- Понимаю. Но наши общие устремления пропустить Сайтроми в этот мир совпадают, не так ли?

Утвердительный ответ сорвал последние оковы её сдержанности, и Зиллои вскочила на ноги, схватила меня за руки и крепко сжала их, как будто горячо приветствовала нового партнёра. Настоятельница безоговорочно верила мне, как у меня не получилось поверить ни ей, ни даже собственным чувствам.

- Наконец-то процесс открытия двери пойдёт быстрее. Кровь Сайтроми, текущая в твоих жилах, притянет его на эту сторону, - Зиллои выглядела по-настоящему счастливой, как человек, который всю жизнь воплощал мечту в реальность, и вот она наконец-то сбылась. – Не нужно хмуриться: нам потребуется совсем чуть-чуть. Никаких жертвоприношений с твоей стороны не будет. Никто не разрежет тебя на алтаре и не высосет всю кровь до капли. Клянусь Терпящей, ты можешь довериться нам. Ты в доме, который уважает и почитает волю твоего отца!

Зиллои переполнял восторг. Как я узнала позже, это был едва ли ни единственный раз, когда женщина впала в такое сильное возбуждение, так что, можно сказать, я стала свидетельницей редчайшего случая в истории. Во все последующие дни настоятельница сохраняла сдержанность и улыбалась только мне и лишь украдкой. Для остальных она носила маску авторитетного наставника и не сбавляла строгого тона. Немногие замечали, что бирюзовые глаза Зиллои блестели ярче обычного.

Меня переселили в монастырь. Об академии и натуженных посиделок за занятиями можно было забыть. Остальные ученицы, вероятно, верили, что меня выгнали за нападение на сестру. Раненую девушку я более не видела, почти не вспоминала об этой надоедливой особе, словно она была не человеком, а досадной мошкой, когда-то жужжавшей над ухом. Такой она и осталась в памяти – незначительной помехой.

Нагнетатель (или Нагнетальщик, я уже и сама запуталась) в самом деле пришёл в монастырь на другой день. На нём была новая рубашка, казавшаяся слегка маловатой. Наверняка, стащил у какого-нибудь зеваки-человека, или вообще снял с трупа.

- Вы всё же добрались сюда, - завидев меня, проговорил Спустившийся. – И всё ещё в этом теле. Хотя тут кругом одни бабы, так что выбор невелик. Только, кхм, не берите настоятельницу… она, ну, хорошая слишком.

Подобное трепетное отношение к Зиллои я замечала у многих. Настоятельница нравилась сёстрам-монашкам, и это было чем-то большим, чем простое уважение к старшему. И причины оказались до банального простыми: Зиллои подкупала честностью и энтузиазмом. Пока я торчала в академии, казалось, что настоятельница ведёт себя по-королевски отстранённо: она была скрытой от глаз новеньких, недоступной для простой беседы, не позволявшей лишнему взгляду скользнуть по её фигуре. Но этот образ рассыпался на песчинки, стоило попасть в сердце монастыря. Зиллои всё ещё оставалась возвышенным лицом среди «своих», но при этом являлась близкой и родной. С ней работало правило «от противного»: женщина всегда открыто и толково разжёвывала каждую деталь и каждый шаг, но к ней не лезли с глупыми вопросами и не обращались по пустякам; настоятельница редко повышала голос и никому не грубила, но монашки боялись разозлить её; она заряжала всех энергией деятельности, однако остальные повторяли между собой, что нужно заняться чем-нибудь самостоятельно и не тревожить Зиллои лишний раз. В этой атмосфере коллективной работы и взаимовыручки моя подозрительность притупилась, и я начала ощущать себя… дома. Благовония перестали щекотать ноздри, натыканные всюду свечи и молитвенники не раздражали, а низкие потолки келий и тянущаяся в бесконечность крыша главного зала более не давили на меня. Монастырь, притворявшийся тюрьмой и грозно взиравший на прохожего, изнутри превращался в настоящую крепость. Посторонние не могли сунуть нос в эту обитель, жители которой хранили немало компрометирующих секретов. Я не уставала поражаться, как служительницам удавалось объединять поклонение Терпящей и готовность лечь костьми за Спустившихся.

- Этот монастырь стоит на уникальном месте, - рассказывала Зиллои, широко разводя пальцы и двигая руками, как будто стремилась подавить воздух под ладонями. – Его построили сто сорок лет назад. Видишь ли, мои предшественники, руководившие монастырём, знали, что в этой точке пространства между двумя половинами существует мост. Но чтобы попасть на него, требуется… как бы это лучше выразиться… отпереть дверь.

- Я не понимаю, как работают эти переходы между половинами мира, - призналась я, следуя за женщиной, как пришедший на экскурсию ребёнок.

- Никто этого до конца не понимает. Все эти мосты и двери представляют собой какую-то межпространственную субстанцию… в общем, считай, что это магия, - Зиллои махнула рукой, веля следовать за ней. – Это малоизученное явление. Так называемые двери появляются время от времени то тут, то там, потом исчезают. Как цветы, распускаются и увядают. Некоторые держатся всего пару дней, другие – столетия. Наш монастырь стоит на одной из таких дверей, но щёлочка в ней слишком узкая. Нагнетальщики ещё могут пролезть, но вот Короли не пройдут.

- Слишком сложная душевная организация, - вспомнила я уроки Юдаиф.

- Да, именно. Наша задача – с помощью магии отворить дверь как можно шире.

- Но откуда вы знаете, что это сработает? Или что к вам вылезет, действительно, Сайтроми или кто-то из его братьев и сестёр?

- У нас был связист - слуга Сат’Узунд. Он время от времени появлялся в монастыре и доносил волю Королей, а также некоторые вещи, как те рисунки из шкатулки. При моём предшественнике он являлся чаще, однако… - лицо Зиллои омрачилось, – когда я стала настоятельницей, он приходил всего раз. Приказал поторопиться и открыть дверь для Сайтроми.

- И вы поверили, что он служит Сат’Узунд?

- Нахиирдо, - настоятельница остановилась и внимательно посмотрела на меня, вздохнув, как мне показалось, печально. – Твой скептицизм удручает. Я осознаю, что тебе досталось в жизни, и теперь ты мало кому веришь. Но мы – преданные слуги Создательницы. Мы – сёстры, у которых самым почитаемым и востребованным качеством является доверие. Без веры мы никто. Так что мой ответ: да, мы поверили вестнику воли Королей.

Безрассудно, хотелось мне сказать, но я сдержалась. Их же элементарно используют, играя на придуманной ими же вере.

- Однажды тебе предстоит довериться кому-то значимому, но ты не сможешь. Это разрушит тебе жизнь, - добавила Зиллои, и у меня засосало под ложечкой от того, насколько зловещими были её слова.