Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)

Прошёл час или два, сложно сказать наверняка. Ноги затекли, и я опустилась на холодный пол, подстелив для верности платок. Для чего угодно пригождался, но только не для того, зачем его принято было использовать: устаревший символ непорочности служительниц. Верность некоторым традициям меня изумляла своим долгожительством. Последняя церковная реформа, связанная с символикой и обрядами, проводилась не менее трёхсот лет назад. Конечно, мир менялся не сильно, а потому и причин для переделок не появлялось, но рудименты всё равно скапливались, засилье предрассудков давало о себе знать.

Меня начало клонить в сон, когда по полу застучали каблуки. Встрепенувшись, я отскочила в середину коморки и попрыгала на месте, стараясь вернуть бодрость. Дверь отворилась, и женщина со слепящей свечой в руке поманила за собой.

- Все уже спят, поэтому не шуми.

Мы прошли коридор и скользнули в более уютную и просторную комнату, чем та, в которой пришлось провести половину вечера. Я ожидала, что меня тотчас уложат спать, но среди мебели не обнаружилось кровати. Значит, тактику молчаливого ожидания они решили не выбирать, а сразу приступили к выяснениям.

Женщина поставила подсвечник на стол. Привыкнув к свету, я разглядела в ней настоятельницу, и внутри меня что-то воспарило. Пока сидела взаперти, подумала, что, возможно, поторопилась с агрессивными действиями. Однако одно из них попало в яблочко, привлекая внимание нужного человека.

Зиллои указала на стул и улыбнулась краешком губ. В какой-то момент она показалась мне вылитой Катрией, только со слегка изменёнными чертами, и это было пугающим знаком. Многое в них казалось похожим: гордая осанка, вскинутый подбородок, горящие глаза, в которых читалось чувство собственного превосходства, строгость в чертах. Я даже задумалась, не являлись ли они сёстрами. Женщина тем временем сняла с головы платок, отчего медные волосы рассыпались по плечам, и устало отложила его в сторону.

- Безумный денёк. Меня зовут Зиллои, я – настоятельница монастыря, - представилась она, как будто я могла не узнать её. – Садись на стул.

Женщина разговаривала повелительным тоном, как старший по званию с подчинёнными. Не желая заранее ругаться с человеком, встречи с которым искала с начала месяца, я послушно пристроилась на краешке сиденья.

- Тебя всё же успели научить вежливым порядкам, принятым в нашем монастыре, - посмеялась Зиллои, и в этот момент сходство с Катрией дало трещину: последняя никогда не подшучивала над другими служителями. – Ты уже догадалась, почему я хочу побеседовать с тобой?

- Потому что я напала на сестру.

- Нет, естественно. Я такими мелочами не занимаюсь, для этого в академии есть десяток других ответственных. Мне сказали, ты представилась именем Умфи, но, насколько мне известно, тебя зовут Нахиирдо. Правильно?

Я напряглась всем телом. Но женщина напротив вдруг опустила голову в поклоне и сменила тон со строгого на деловитый. И я поняла, что до этого она просто присматривалась ко мне, не решалась первой заговорить на запретную тему.

- Не нужно беспокоиться: врагам не известно твоё настоящее имя. Мне крайне льстит, что дочь нашего Короля лично наведалась в наш монастырь.

Зиллои повернулась ко мне спиной, и я невольно скосила глаза на стол в поисках острых предметов. Вдруг пригодятся? Настоятельница достала из углубления за книгами шкатулку, извлекла из неё рисунок и показала мне.

- С ним ты разговаривала?

На листе был изображён тот самый Спустившийся, указавший дорогу к монастырю. Портрет был выполнен простыми карандашными набросками, но весьма профессионально.

- Да, это тот самый Нагнетатель.

- Правильно говорить Нагнетальщик, - поправила Зиллои, пряча рисунок обратно. Шкатулку она не стала убирать на полку, а поставила её на стол. – А лучше вообще никак их не называть. Они отчего-то видят обидные прозвища в самых невинных названиях.

- Так про какого короля вы говорили?

- Про твоего отца, Сайтроми, - настоятельница вздохнула и посмотрела в сторону, как будто там стоял её товарищ или воображаемый друг, несомненно, умнее и понятливее меня, которому женщина могла пожаловаться на моё неподобающее поведение. – Я догадывалась, что твоё недоверие встанет стеной в нашем деле. Я жду Нагнетальщика завтра. Пусть он сам заверит тебя, что ты в безопасности. Ты дома.

- Вы Rara Avis?

- Нет. Но прислужницы монастыря разделяют их побуждения. Я подробно расскажу тебе, кто мы и чем занимаемся, если ты не слишком устала.

Настоятельница села напротив меня. Она, судя по виду, устала очень, но её предложение было весьма великодушным. Одна деталь, выпиравшая сильнее остальных, не давала мне покоя, но я не решалась озвучить её. Стоит ли вообще беседовать с этой женщиной? Но тогда какого демона я шла сюда столько времени, если вдруг решила поддаться преувеличенной осторожности и просто сбежать?

- Не понимаю, - осторожно произнесла я, - как обучение девушек церковному уставу, навязывание веры в Терпящую и каждодневные молитвы сочетаются с преклонением перед Шестью?

- Ничего противоречащего в этом нет! Вера в Терпящую не мешает Спустившимся жить под сенью бессмертных. Да-да, если ты полагаешь, что Спустившиеся отрицают Её, то глубоко заблуждаешься. Они могут не возвышать Её так, как возвышают люди, но среди Спустившихся тоже есть религия, - неторопливо поясняла Зиллои, и я только сейчас поймала себя на мысли, что она была одной из немногих людей, кто называл демонов так, как они сами себя именовали.

- Разве Спустившиеся не верят, что Она скинула их вниз, отдав лучшую половину людям?

- Не без этого. Но история о том, как Терпящая предала Спустившихся, также держится на вере, и каждый сам решает для себя, во что он верит больше. Проблема, в конце концов, именно в Церкви, а не Терпящей, - настоятельница потёрла виски. – Религия в мире людей превращает нас в послушных рабов, и это выгодно Lux Veritatis. Но попробуй возрази - тебя уничтожат сразу же. А вместе с тобой и всю твою семью как поучение сомневающимся. Служительницы этого монастыря на стороне Королей Спустившихся не потому, что не любят Терпящую, а потому, что не согласны с правлением Церкви.

- При этом вы чтите постулаты этой самой Церкви…

- Это всего лишь инструкции, которые воспитывают в людях порядок и уважение к личности, истории, традициям. Мы не учим девушек чтить Lux Veritatis, мы показываем им, как нужно чтить Терпящую. Если тебе велят вовремя приходить на молитву, то не потому, что так хотели в Lux Veritatis, а потому, что мы пытаемся научить тебя вовремя выполнять работу и быть пунктуальной. Если от тебя требуют прочитать легенду на древнем языке, то только для расширения твоего кругозора. Чему мы учим такому, что не пригодилось бы в жизни? Кройка и шитьё? Пение? Садоводство? Уход за домом, в котором ты живёшь? Разве это так уж бесполезно? – подумав, женщина добавила. – Ладно, пение может не пригодиться, но к нему относятся больше как к досугу.

- И что, по окончанию девушкам, которых учили любить Терпящую, просто берут и говорят: «О, знаете, а мы тут служим королям демонов! Присоединяйтесь!» - я сложила руки на груди, однако пока речь настоятельницы казалась мне гладкой и без пробелов в логике.

- Естественно, нет. Всё происходит постепенно. Во время обучения мы раздвигаем границы мировоззрения наших сестёр, показываем, что мир сложнее и богаче. В конце обучения я индивидуально беседую с каждой девушкой и проверяю их степень лояльности. Послушав пару предложений, тебе может показаться, что наша система ненадёжна, но она работает уже несколько десятков лет. Завтра я расскажу тебе подробнее.

- Ладно, допустим, - я согнула руку в локте ладонью к лицу, демонстрируя, что отчасти верю словам Зиллои и готова слушать дальше. – Но откуда вам знать, что вы делитесь информацией с нужной личностью? Я могу оказаться шпионом какого-нибудь ордена. Любая из этих девушек может, если Lux Veritatis вас в чём-то заподозрит.

Настоятельница вновь потянулась к шкатулке и достала оттуда другой карандашный набросок. Я ошеломлённо воззрилась на собственный портрет. Вот только Нахиирдо на рисунке смотрела на мир двумя глазами, а волосы казались длиннее, чем у меня сейчас. Работа относительной давности.