Ренегат (СИ)

— Извини, — шепчу я, переборов оцепенение.

Люк перекладывает мне свой кусок творожной запеканки с персиками, я легонько задеваю его локтем, мол, не надо. Но он бросает на меня укоризненный взгляд, на который я не огрызаюсь.

Эббигейл, ковыряя вилкой остатки десерта, ошарашено и с любопытством пятится то на меня, то на Люка. Мне следовало бы объясниться перед ней за свой, будто нездоровый, накаленный облик, но не знаю надо ли вообще что-то говорить. Пожалуй, не стоит: меня нисколько не утешает перспектива разоблачения заросших сорняками наших — моих с Люком — былых отношений.

Как бы быстро я не ела, все ровно за столом остаемся только я и Люк. Меня все еще нервно трясет, будто от кошмара. И пока мы не начали спорить о созданном по его воле, полностью обескураживающем инценденте, удираю из столовой. В коридоре все же оборачиваюсь: Люк остался совсем один. Зачем я ушла?! Задержалась бы, подождала бы…

В последнем разговоре перед отъездом Люк сказал мне, что мы не можем вернуться в прошлое и исправить свои ошибки. Мы можем лишь оглянуться на пройденный путь, сделать выводы. Ведь наша жизнь — это тернистое, опасное путешествие в один конец. И наше задание — добраться к завершающей точке. Вместе.

С мучительными угрызениями совести двигаю в комнату отдыха. Может вернуться? Примоститься возле Люка, и, как ни в чем не бывало, загомонить о том и о сем? Я, ведь, на самом деле, не хотела его оставлять.

Бесшумно подкравшись сзади, на меня наваливается Ева.

— В чем дело? Ты отсела. Я заволновалась: что же такого могло произойти, чтобы ты меня бросила? — щебечет задорно она, забрасывая руку мне на плечи. — Ты обеспокоена. Все в порядке?

— Устала.

— А по-моему ты влюбилась. — поддергивает меня Один.

— Ты за мной шпионила?

— Нет, — еще шире улыбается Ева. — Ты сама мне только что об этом сказала.

— Ничего я не говорила. — отрицаю я.

— Но и не опровергла.

— Мы здесь по другой причине. — напоминаю я.

— Одно другому не мешает. — спешит вставить Один. — Расслабься, я никому не скажу.

— Нечего рассказывать. — протестую я. — Ты ошибаешься.

Мы поднимаемся по лестнице.

— Ладно, допустим. Но тебе все равно нужно отвлечься от дурных мыслей. И мне тоже. Заведем новых друзей. — трепещет Ева, замечтавшись. — Понимаешь?

— Нет. — Сумбурная идея Один мне не по душе.

— Отлично.

— Мне это не нужно.

— Какая же ты зануда! — утверждает Ева.

— Приставала! — обзываюсь я.

— Кислятина! — смеется Один. — Заядлее сутяги чем ты, в мире больше нет. Неужели ты собираешься провести остаток жизни в одиночестве?

— Да. — буркаю я, нахлобучившись.

— Я не могу этого допустить.

Ева разворачивается и, цепко, словно клешнями, схватив меня за руку, тянет за собой. Я осознаю, что во мне нет ни капли присущего мне сопротивления. Мной движет теплеющая надежда, что я могу еще раз увидеть Люка (если он еще никуда не ушел).

Сегодня Нора особенно оживленная, а Шар из сетки дивным образом исчез. Места стало больше, и меня это озадачивает. Почему убрали Шар? Что за событие должно произойти, которое все обсуждают? Немного побродив в толпе, словно в сумеречном лесу, в тусклом свете засекаю Люка: он спешит к лестнице и исчезает в окутавшей ее темноте. Я яростно убеждаю себя, что он еще обязательно вернется, ему же на меня не наплевать.

Ева бесследно растворяется в возбужденной гурьбе, а на ее месте появляется незнакомый высокий, широкоплечий, темноволосый парень.

— Привет, я Тревор. — представляется он. Я долго не обращаю на него внимание. — А ты? Потерялась?

— Что? — спрашиваю я. — Нет. Тринадцать.

— А имя у тебя есть?

— Харпер. — отвечаю я, насторожившись.

— Ты, из какого департамента? — Я уже собираюсь говорить, но Тревор поспешно перебивает: — Можешь не отвечать. Здесь никого не волнует, кто ты и откуда. Здесь главное другое.

— Что именно? — интересуюсь я с подозрением.

Шум и гам вокруг вырастает. Тревору подходит ближе и орет мне на ухо.

— Вообще-то я не имею права ничего говорить.

— А все же?

— Главное — выжить. То, что ты способна выжить. Я имею в виду твои силовые качества. Ты хрупкая. Думаю, у тебя мало шансов. Тебе надо заняться физическими нагрузками.

— А, ясно. — чуть ли не ору я.

— Мы ведь должны подходить под стандарты, иначе будем непригодными. Но главное выжить.

— Спасибо, что предупредил.

— Ты, какой флаг выбрала?

— Желтый. — Тревор мотает головой.

— Желтый выбирают слабые.

Тревор выводит меня из себя:

— Ты ошибаешься.

— Нет. — нагибается он еще ближе. — На Охоте из «желтых» никто не выживает. Проклятье, никому о то, что я тебе взболтнул, иначе мне конец.

— Не говорить о чем?

— Об Охоте не говорят раньше времени.

— А когда оно настанет?

— Скоро. После Клетки. Выбрала бы черный флаг… — Тревор отдаляется. — Паукам помогают. Считается, что черный флаг выбирают не только сильные физически, понимаешь, о чем я?

Я киваю.

— А что являет собою Клетка?

— Извини, я рад ответить, но мне не нужны проблемы…

Буквально из неоткуда появляется Хонор Трикс. Проходя мимо, он толкает меня. Да еще так сильно, что я едва не опрокидываюсь. Я до последнего надеялась, что сегодня мы не встретимся.

— Смотри куда идешь. — брызжет слюной Хонор. Я понимаю, что это не просто случайность, он толкнул меня нарочно. — Чего смотришь? — Трикс цепляется за воротник моего пиджака. Я отталкиваю его, но у меня недостаточно силы, чтобы освободиться.

— Отпусти. — требую я.

В выпученных, словно от натуги, глазах Хонора полно злости.

— Отпустить? — фыркает он.

— Да, отпустить. — говорит Люк, останавливаясь возле нас. Перепуганный, как овечка, Хонор разжимает свои огромные, похожие на перезрелые огурцы, пальцы. — Вали отсюда.

Оскорбленный Хонор с отвращением смотрит на меня и отходит в толпу. Поодинокие зеваки теряют ранее проявивший к нам интерес, и возвращаются к прерванным разговорам.

— И ты тоже. — бросает Люк Тревору.

Я поправляю пиджак.

— Спасибо, что вступился.

— Тебе пора спать, Харпер. — Люк тянет меня в коридор, ведущий к спальне.

— Еще рано. — протестую я, но он меня будто не слышит.

— Мне плевать. — заявляет Люк. Я упираюсь.

— Ты не справедлив! — выдаю я, одергивая руку. — Да что с тобой? Отпусти, Люк! Мне больно!

Не на шутку рассерженный Люк слегка ослабевает хватку.

— Ладно, — говорю я, понимая, что Люк не отступит. — Хорошо.

— Я проведу.

— Не потеряюсь. Не волнуйся.

Стоя в дверном проеме комнаты отдыха, Люк наблюдает, как я снимаю ботинки, сгоряча бросаю их о пол, а, легши, чтобы его не видеть, укрываюсь с головой одеялом, и мне сразу же становится тепло, будто я окунулась в горячую воду. Но это не укрощает мои бредовые мысли, которые снова обращаются к Люку. Пускай он ведет себя вызывающе, и мне даже показалось, что он беспочвенно приревновал меня, поэтому и разозлился, но днем он здорово мне помог, и вчера тоже. Люк дал Кае мазь и попросил осмотреть меня, будто знал, что у меня есть странные, опасные раны. И перед испытанием предупредил, чтобы я искала выход, и, когда я самовольно пошла к изгоям, он там появился, указав дорогу. И минут десять тому отогнал Хонора Трикса, который, вероятнее всего, прихлопнул бы меня, как муху. Может, он отправил меня спать не случайно? Всячески защищая, он отгораживает меня от неприятностей. И может, сегодня должно произойти то, что я не должна видеть?..

Глава 6. Притягательный

Проснувшись, обдумываю тревожный сон, который посетил меня в тот самый миг, как только я сомкнула веки. Мне снились окутанные густым туманом, застывшие в каменной неподвижности, люди, словно живые статуи. Я видела их спины, не лица, но я чувствовала, что они мертвые, что их глаза открыты и пусты, как небо. Я нерешительно приближалась к ним, внутри ледяным снежком вырастал панический страх. Окаменелых истуканов было много, они окружали площадь, взяв ее в замкнутое кольцо. Я пробиралась к середине этой пустоши, зная, что они ждут чьего-то расстрела. В центре находились четыре человека: двое покорно сидели на корточках, их руки связали за спинами, а на головы надели мешки; еще двое, безликие, стояли позади своих жертв, направив на них заряженные оружия. Внутри меня мгновенно появился давящий плотный комок отвращения и, чтобы избавится от него, я поспешила проснуться.