Ренегат (СИ)

Еще немного отдохнув, топаю умываться. Стоя перед зеркалом, поправляю колосок и одновременно наблюдаю за вспышками света под кожей. Меня бросает в жар непостижимого ужаса от зажегшейся, как звезда на ночном небе, мысли, что скоро мне предстоит встретиться с Кроу — правителем Богема и бесчувственным человечишкой, который держит всех на коротком поводке безусловной послушливости. При других обстоятельствах, я бы с ним никогда и ни за что не пересекалась.

Ближе к девяти по знакомому, подсвеченному тускло-белой подсветкой коридору, продираюсь сквозь размышления к залу тренировок. Отметив, что одна из встроенных в стену железных дверей открыта, я останавливаюсь. Весьма странно, ведь вчера она была наглухо заперта. Вся комната сооружена из прочного стекла, по которому разграфлены светящиеся линии, похожие на схемы из нашего старого телевизора. Возле множества кресел бежевого цвета возятся работники, облаченные в белые костюмы. Над каждым креслом в воздухе парит, как марево, прозрачный компьютерный экран.

Далеко в тоннеле слышу ускоряющейся топот, и прибавляю темп ходьбы. Но, не успев свернуть за угол, натыкаюсь на группу людей, идущих мне навстречу. Двоих незнакомых мне людей, предполагаю, легатов из Помоны, сопровождают Аарон Селестайн, Форд и Фрэнк, который так не расстается с кислой физиономией.

— Оу, — удивляется Аарон Селестайн, — какая встреча! Харпер Маверик. — Она произносит мое имя, как будто его разжевывает. Легаты насторожено смотрят то на меня, то на Селестайн. Она объясняет: — Дочь Рика Маверика.

Легаты озадачено переглядываются: покрытое розовыми пятнами лицо лысого мужчины неприятно искажается.

— Не ожидала тебя встретить, — продолжает Селестайн, — здесь…

— Я вас тоже.

— Если честно, я глубоко потрясена, что ты не пошла по стопам отца. И мне, бесспорно, нравится твое решение. Служить такой великой стране, как Богем, — это большая честь.

— Конечно. — Наверно, Аарон Селестайн думает, что я действительно изменилась, закончила с протестами, смирилась со сложившимся положением, раз без борьбы приехала в Департамент-2. — Я не собиралась бежать, если вы об этом. Да и это невозможно, правда, ведь? К тому же у меня накопились незавершенные дела, которые срочно нужно разрешить.

Аарон Селестайн расправляет плечи, а ее брови приподнимаются.

— Какие именно дела? — заинтересовавшись, расспрашивает Селестайн.

— Думаю, вы догадываетесь. Ведь никогда не поздно измениться, или свернуть на покинутую дорожку и стать прежним человеком.

Папа всегда говорил, что когда нас припирают к стенке, уже не нужно, а необходимо бороться, бунтовать.

Аарон Селестайн скептично ухмыляется.

— Ты же знаешь, что это мало вероятно. Мы создали общество, которое не позволит этому свершиться. — взвинчивается она. — Думаешь, что тебе удастся это сделать? Ты заблуждаешься.

Кажется, Аарон Селестайн и вправду размышляет, что я снова решила бунтовать. Это легкое недопонимание ее безумно разволновало и она, похоже, не в состоянии больше властвовать над собой.

— Все и все имеет недостатки и ошибки. — подчеркиваю я. — Не так ли? И их последствия невозможно ни предотвратить, ни контролировать.

— Это мы еще увидим. — Губы Селестайн искривляются.

Преследовавшие меня шаги, утихают позади, и Аарон Селестайн ослабляется, будто с нее спал тяжкий груз. Уловив легкий нежный запах, я предполагаю, кто за мной находится.

— Люк! — восклицает Аарон Селестайн. — Рада тебя видеть.

— Взаимно. — отвечает он. Я чувствую его руку у себя на спине.

Форд и Фрэнк, безучастно стоя возле Селестайн, скучают.

— Как твои успехи? — спрашивает Аарон Селестайн. — Как работа?

— Хорошо.

— Твоя группа уже прошла первый этап Суггестии?

— Завтра.

— Отлично. — прибодряется Селестайн. — С нетерпением жду результатов.

Аарон Селестайн поправив рукав моей футболки, шествует в открытое помещение справа, а за ней гордо, как утята за уткой, тянутся ее спутники. Не относясь к поступкам обдуманно — она бы давно меня расстреляла. Хотя для этого не нужно находить веских причин, их можно выдумать, а она бездействует. Полагаю, Селестайн просто хочет увидеть, что будет дальше: пройду ли я испытания, и какой я стану после суггестии.

Двигаюсь с места. Рука Люка лежит у меня на плечах. Обнаружив, что мы отдалились от комнаты со стульями на безопасное расстояние, обнимаю его. Я точно знаю, что все выдержу и переживу все, что угодно, ведь он рядом, верит в меня и поддерживает. Люк обрадован моей в некоторой степени неожиданной выходке, и прижимает меня к себе.

Глава 7. Ода сну

Время пролетает незаметно. Очередная тренировка, за которой в этот раз никто не наблюдает, проходит довольно спокойно. Хотя я по-прежнему стараюсь почаще промазывать в стрельбе и метании лезвий и четырежды ловлю себя на глупом желании посмотреть на стекло под потолком, хотя Люк предупредил, что уединенная комната пустует. А после короткой пробежки притворяюсь, что выдохлась. И на этом занятие скоропостижно заканчивается. Не то, чтобы я смертельно измоталась, просто меня выуживали из досадной реальности разнообразные мысли, предаваться которым не стоило.

Пока уставшие ребята удаляются из зала, я пристраиваюсь на полу у стены, будто совсем не имею сил передвигаться. На самом деле, я задерживаюсь, чтобы немного поболтать с Люком, не разговаривавшим со мной все учение. Но, подойдя, он подает мне руку, и с его помощью я поднимаюсь.

— Все нормально? — беспокоится он.

— Вполне.

— Тебе лучше уйти. — предупреждает он.

— Почему? — недоумеваю я, ведь, как по мне, он не против моей дружеской компании.

— После обеда тебя ждет Кроу.

Я изумляюсь, от обрушившейся на меня камнепадом неприятной вести. Я не ожидала, что ненавистная встреча состоится сегодня.

— Какой в этом смысл? Чего он добивается? Нет, я не хочу с ним видеться. — Не имею понятия почему, но мне становится больно. Кроу — главный враг отца. Папы нет, а он жив, — это вопиюще несправедливо.

— Я знаю, Харпер. — успокаивает меня Люк. — Не бойся.

— Думаешь, это легко? И ты знаешь, что дело в папе. Я никогда не привыкну, что его нет.

— Я тебя понимаю.

Плетусь в комнату отдыха. Когда ребята отправляются на обед, я принимаю горячий душ и переодеваюсь в чистую одежду. Сидя на кровати, перебираю дрожащие пальцы и жду Люка — он обещал сопровождать меня. Я на взводе, иногда поправляю колосок. Вот-вот состоится моя первая, личная встречала с президентом, и, надеюсь, что последняя. Думаю, я не выдержу и ухлопаю его во время беседы. Не видеть бы его, никогда. Но, полагаю, у меня нет выбора: не явлюсь сама — меня насильно притащат, так ведь заведено. Еще мне не дает покоя одна вещь: я могу не сдержаться и наговорить лишнего, и Аарон Селестайн выпадет долгожданная возможность воплотить свою мечту в действительность — казнить меня. Я не могу больше терять Люка, поэтому мне следует держать рот на замке. Надеюсь, что в дальнейшем у меня будет множество случаев поквитаться с Кроу.

Мое волнение перетекает в нервную дрожь.

Наконец-то появляется Люк. Он задерживается у двери, а, подойдя, садится напротив, взяв мои руки в свои; у него теплые ладони.

— Готова?

Я неуверенно киваю и так же неуверенно отвечаю:

— Нет.

Люк улыбается, наверно, чтобы подбодрить меня.

— Идем. — говорит он, поднимаясь.

— Подожди. — прошу я, но времени размышлять над тем, что буду говорить Кроу не осталось. Да и угадать, что он будет спрашивать — невозможно. Может быть, он затронет мое бунтарское прошлое, вспомнит о своем «милосердном» поступке — как когда-то помиловал меня, не подписав приказ о расстреле сразу. А вдруг Кроу известно, что я неоднократно ходила за Дугу и он намеревается оповестить меня об аресте? С каждым новым поставленным вопросом и очередной мыслью я все больше теряю спокойствие.

Люк поторапливает меня, мол, опаздывать нельзя, и я встаю.