Ренегат (СИ)

— Где ты была? — лопается девушка от невыплеснутого нетерпения, поднося чашку ко рту. — Люк тебя обыскался. Он не в себя был!

— Я спала. — отвечаю я.

— А, ясно-ясно. — кивает Один. — Знаешь, здесь такое происходило. — шепчет она, нагибаясь над столом. — Нора кишела солдатами. Говорят, что система накрылась.

— То есть? — изумляюсь я. Новость Евы для меня приятная и обнадеживающая неожиданность.

— Датчики под кожей… — Девушка поднимает правую руку, — Не светились! А это значит, что они отключились. Они не работали.

Я прячу руки под стол и закатываю рукав: мой жучек по-прежнему мигает.

— Расслабься, — продолжает Ева, — они все исправили. Мы уже точно не потеряемся. Когда все починили, солдаты ушли. — Ева, убедившись, что нас не подслушивает, продолжает: — Ты бы видела, как скисла Селестайн. Она едва не умерла от ярости, узнав, что система накрылась. — Ева морщится, как гусеница, и меняет голос. — Она все орала: «Как?», «Кто это сделал?», «Это невозможно!». У нее даже волосы дыбом встали. От чудовищного потрясения, наверно.

Я иронично усмехаюсь: хотела бы я увидеть Селестайн в таком шоковом состоянии. Уверена, что она здорово перепугалась, ведь овечки могли бы убежать от волка, и волк потерял бы свою власть.

— Наверно, — соглашаюсь я.

— Мне кажется, что не только датчики отключились, но и с камерами что-то неладное стало. — признается Один с разлившимся по лицу подлинным восторгом.

— Почему ты так думаешь?

— Я слышала, как Селестайн орала: «А с камерами-то что?», — заканчивает Один.

В приподнятом настроении берусь за еду, но прежде чем побаловаться себя парой сочных котлет, перевариваю то, что сказала Ева. Датчики отключились именно в тот момент, когда очищали Департамента-2 от плохо кончивших отверженцев. Но где кроется между этими несостыкующимися событиями причинная связь? Датчики не обязательно отключать, чтобы кого-то убить. И камеры… Если только кого-то спасти…

Сосредотачиваюсь на идеально круглых свиных котлетах, а рядом с ними картофельное пюре, грибной суп, свежий хлеб с хрустящей корочкой и большая чашка горячего шоколада с запахом жареных орехов. Шоколад производят исключительно в Помоне.

Я сознательно затягивая с обедом. Когда все уходят, а за столом остаемся только я и Люк, подвигаюсь ближе к нему. Сидя друг напротив друга, мы иногда переглядываемся. Люк, в отличие от меня, нисколько не смущается. Я всего несколько раз кушала в его присутствии. Он пощипывал меня за щеки, толкуя, что я невозможно забавная, когда кушаю.

Допивая шоколад, осознаю, что моя левая рука лежит на столе напротив правой руки Люка так, что средние пальцы едва ощутимо соприкасаются. В этот щекотливый миг он отодвигается. Думаю, настало время от души поблагодарить его за мазь.

— Изменился, да? — вполголоса выпаливаю я.

— Только ты, Маверик, можешь поступать глупо и безрассудно, думая, что это что-то тебе даст и что-то изменит! — бросает Люк.

— Не твое дело!

— Меня это тоже касается!

— Каким боком?

— Непосредственным. Мы еще об этом поговорим. — Схватив поднос, Люк уходит.

Наблюдая, как Люк швыряет поднос на ленту, а потом покидает столовую, я закипаю от злости. «Мы еще об этом поговорим…» Будто ему не нравится то, что я делаю. Люк всегда противился того, что я совалась за Дугу, мол, опасно. Да, опасно, как выяснилось, но я всего лишь гонялась за надеждой, которая подогревала, как огонь казанок с водой, во мне стремление к свободе. А он этого не понимал… Можно подумать, что я его беспокою. Волновала бы — поддержал.

Наверняка найдутся разумные оправдания и его опрометчивым поступкам, хотя вряд ли они были спонтанными. Раньше сознательный и больно рассудительный Люк все обдумывал, вплоть до мелочей и занимался тем, что было ему выгодно. Не думаю, что в этом плане он действительно изменился. Начинаю подозревать, что он дал мне щетку для обуви, потому что это в его интересах. Люк определенно преследует какую-то важную цель. Конечно, ему меня не перехитрить, но мне никогда его не разгадать. Но я обязательно выясню, что это за несусветно вожделенную задачу он себе обозначил.

Чтобы отвлечься от назойливых мыслей о Люке, иду в зал для тренировок. Сначала безостановочно стреляю, пока пули не заканчиваются, а потом бросаю лезвия в деревянные цели. И меня даже не раздражает, что некоторые ножи просто-напросто бумерангом отскакивают от доски, а единицы застревают так, что вынуть невозможно.

Утихомирившись, возвращаюсь в комнату отдыха. Принимаю душ, надев чистую одежду, грязную отправляю в стирку. А, забравшись на кровать, расчесываю волосы и заплетаю колосок. Руки после незапланированной тренировки жутко болят.

— Я помогу. — говорит Эббигейл, подходя.

— Ну, — вздыхаю я. — У тебя гораздо лучше получается.

Я поворачиваюсь к Четыре спиной. Она распутывает мои волосы и снова их расчесывает.

— У меня две сестренки. — признается Эббигейл с добротой и трепетом в голосе.

— Вот оно что.

— Да, я им постоянно волосы плету. — объясняет девушка. — Жду не дождусь, когда снова их увижу. Я ужасно за ними соскучилась. Они тоже будут рады меня видеть.

— Конечно.

— Ты давно так заплетаешь? — интересуется Четыре.

— Почти четыре года.

Первым волосы мне стал заплетать вездесущий Люк, когда ему надоело в них запутываться.

Справившись с колоском, Эббигейл садится напротив. Она упала духом — наверно, из-за посетивших ее трогательных воспоминаний о сестренках.

— Здесь непривычно. — говорит она, рассматривая стены, потолок и кровати. — Не уютно.

— Есть немного. — соглашаюсь я.

— Но мы здесь не надолго осели, ведь так? Надеюсь, скоро мы вернемся домой. Мы пройдем программы, и нас вернут обратно. — Четыре смотрит на свои тонкие узловатые пальцы и овальные ногти. — Извини, не хотела на тебя все сваливать.

— Не волнуйся, — сразу же успокаиваю я. — Все нормально.

— Я знаю, кто ты. Я тебя не боюсь. Совсем. Сначала я думала, что ты опасная, ведь так говорят, но ты ведешь себя… мирно, и… Захочешь поговорить — я буду рада.

— Я учту. — Я улыбаюсь: мне еще никто не предлагал ничего подобного. — Спасибо.

— Пора. — Эббигейл подводится.

Странно, до ужина остается меньше пяти минут, а Люк еще не появлялся, чтобы погромыхать по шкафчикам. Наверно, надулся как мышь на крупу, и решил больше не появляться.

Шагая по темному коридору, вспоминаю вчерашний отвратительный — из-за гнусной выходки Трикса — ужин. Надеюсь, сегодня не встречусь с этим напыщенным круглым остолопом с замашками петуха, или, разминувшись, обойду его тридцатой дорогой.

В столовой я с неподдельным ужасом замечаю, что Люка нет, и серьезно беспокоюсь: он вроде бы появляется за столом первым и ждет всю группу. Похоже, что я наломала дров. Неужели он отсутствует, потому что я напала на него за обедом? Или его наказали из-за меня? И зачем я пошла к изгоям?! Люк прав: я не думаю о последствиях, которые не самым лучшим образом отражаются на самых близких мне людях. Только бы с ним все было хорошо!

Раз Люка нет, я располагаюсь на его месте, очень даже удобном. Чувствую себя так, будто заняла чей-то трон, поэтому, словив на себе пару озадаченных и вопросительных взглядов, смело приступаю к рыбе с зеленым картофельным пюре, затем отправляю в желудок пару печеночных блинчиков. Подняв голову, замечаю напротив Эббигейл.

— Я думаю, что тебе… — умолкает она с виноватым видом.

Она поглядывает на кого-то позади меня. Медленно поворачиваюсь, и, поперхнувшись, созерцаю Люка. Несмотря на то, что все здесь носят черную одежду, Люк надел белую футболку, а на плечи накинул кожаную багрово-красную куртку. Он ставит свой поднос рядом с моим, и говорит:

— Найди другое место.

Подвигаюсь ближе к Два, и Люк садится рядом. Он впритык теснит мою ногу своей, а у меня предательски дрожат руки, все мышцы тела напрягаются, дыхание спирает и обдает жаром. Люк надавливает все сильнее, хотя мне нет куда отодвигаться, но его, похоже, это нисколько не беспокоит, напротив, даже радует. Ко всему от Люка веет безупречным чистым, заводящим воображение, ароматом, сладкие ноты, которого навевают умиротворенность, пустошь тихой гавани, а резкие — скалистые пейзаж огненной земли, вулканы, извергающие расплавленную лаву, окрашенное в огненно-красный цвет небо, за которыми дальше только безбрежный океан.