Реваншист. Часть первая (СИ)

- Это что?

- Пишущая машинка "Эрика". Немецкая.

- Дай!

Меня буквально столкнули со стула.

- Эй! - возмутился я.

Меня не услышали. Лиля самозабвенно молотила по клавишам. Включала регистр, меняла интервал, устанавливала поля. Я присел на койку. Пусть натешится. Наконец, Лиля перестала печатать и задумчиво посмотрела на меня. И этот взгляд мне не понравился.

- Это я себе купил, - поспешил я.

- Почему себе? - в ее голосе слышалось возмущение.

- Буду прямо на машинке писать. Как Хемингуэй.

- Ты не Хемингуэй! - тонкий пальчик обличающее ткнул меня в грудь. - Кроме того, у него не было такой как я. Будешь спорить?

- Не буду, - согласился я. - Такой как ты, точно не было.

- Вот и хорошо! - она застопорила каретку и накрыла "Эрику" чехлом. - Я ее забираю.

- Эй! - возмутился я. - Грабеж. Лифчики - тебе, колготки - тебе, теперь и машинка - тебе. А мы, что, не люди?

- Машинка - нам! - возразила она. - Я буду печатать твои рукописи. Если хочешь, под диктовку. А лифчики... Могу выделить тебе один, - она прыснула.

- Ага! - вздохнул я. - Сейчас надену и пойду по общежитию. Мигом спецбригаду вызовут. Совести у тебя нет!

- Зато есть любовь.

Легкая фигурка порхнула на кровать и повалила меня. Теплые губы нашли мои. Чего только женщины с нами не делают! Да ничего они делают. Мы все сами...

Лиля вернулась к себе в комнату поздним вечером.

- Ну? - встретила ее Маша. - Привез подарки?

- Вот! - Лиля поставила на стол футляр. - Портативная пишущая машинка "Эрика". Немецкая.

- А лично тебе?

Лиля развернула пакет и вывалила на койку лифчики и колготки.

- Ого! - Маша схватила черный лифчик. - Импортный. И как только купил?

- Говорит: в очереди стоял.

- Ну, он у тебя вообще, - покрутила головой Маша. - Не знаю ни одного парня, кто на это решился бы. Хотя... Москва. Кто его там знает? Можно померить?

- Давай! - махнула рукой Лиля.

Она села к столу и сняла с машинки чехол. Ласково провела пальцами по клавиатуре. Чудо! Никакого сравнения с ее "Украиной". Там по клавишам нужно молотить. А здесь так мягко. Хочется и хочется нажимать.

Маша сбросила халат и нацепила лифчик. Прошлась по застежкам, регулируя бретельки, затем, заведя руки назад, перецепила крючки.

- Чудо!

Лиля отвлеклась от созерцания машинки.

- Ничего не режет, не давит, - сообщила Маша. - На теле даже не чувствуется. Умеют делать! И размер мой. Слушай, Лилька, продай! Зачем тебе черный? Белый ты к подвенечному платью наденешь, а этот к чему? А у меня под него кофточка есть. Ну?

- Забирай! - махнула рукой Лиля. - Только я не знаю цены. Спросить неудобно.

- Я знаю! - сказал Маша. - Наш стоит четыре рубля. Импортный - семь или восемь. Пусть десять. Спекулянты по двадцать пять продают, да и то не купить.

- Забирай за десять! - согласилась Лиля.

Маша метнулась к сумочке, достала кошелек и торопливо выложила перед Лилей червонец.

- Договорились!

Она накинула халат и поспешила у двери.

- Ты куда? - удивилась Лиля.

- Девкам покажу. Обоссутся от зависти - им такого не привезут. Кстати. Помнишь, говорила: будет тебя одевать? Вот. Так что слушай старших! - Маша улыбнулась. - Все, невеста, пошла!

Она исчезла за дверью. "Одевать... - улыбнулась Лиля. - Ничего ты, Маша, не понимаешь! Разве в этом счастье?"

10.

Новый, 1976 год отпраздновали весело. В деревню Лиля не поехала. Зачем, если у нас 10 января свадьба? По случаю праздника пропускной режим в общежитии сняли. Принаряженные парни и девушки сновали из корпуса в корпус. При этом поток в женский был куда более плотным - там лучше кормили. Вот и наша компашка собралась у Лили с Машей.

Я постучался к ним около одиннадцати вечера. Зашел, выставил на стол шампанское, бутылку сухого и коньяк. По договоренности с девочками, мы обеспечивали выпивку, они - закуску.

- А где Коля? - спросила Маша.

- Потерялся в пути.

- Ясно! - поджала губы Маша.

- Просил начинать без него. Проводим год?

Мы расселись вокруг стола. Я открыл вино и коньяк. Разлил, чокнулись, выпили. И в этот миг в дверь постучали.

- Открою! - я выскочил из-за стола, подбежал и широко распахнул дверь. За моей спиной восторженно завизжали. Еще бы! На пороге стоял Дед Мороз, самый настоящий. В красном тулупе, такой же шапке, с бородой, прицепленной на резинке под носом. В руках у деда был посох, за спиной - мешок. Только вместо валенок из-под края тулупа выглядывали ботинки.

- Здравствуйте, красавицы! - сказал Дед Мороз и, стуча посохом, прошел к столу. - С Новым Годом вас, с новым счастьем!

- И тебя, дедушка! - захлопала в ладошки Лиля.

- Подарки принес? - спросила Маша.

- А вы хорошо себя вели? - прищурился дедушка. - Плохим подарки не положены.

Девушки засмущались.

- Они хорошо вели! - пришел я на выручку. - Но просто так дарить нельзя. Пусть стишок прочитают или песенку споют. Вот! - я подхватил Лилю с койки и поставил ее на стул. - Начинай!

Лиля взялась за юбочку, поклонилась и запела:

- В лесу родилась елочка, в лесу она росла...

- Зимой и летом стройная, зеленая была, - подхватила подскочившая Маша. - Метель ей пела песенку: "Спи, елочка, бай-бай..." - надрывались девушки. Выглядели они при этом чрезвычайно забавно. Мы с Дедом Морозом еле сдерживались от смеха. Полный текст песенки девушки не помнили и умолкли после второго куплета.

- Ладно! - сказал Дед Мороз. - Заслужили! - он полез в мешок и достал два прозрачных полиэтиленовых пакета с конфетами. - Держите!

- Шоколадные! - завопила Маша, выхватив из рук Деда свой подарок. - Ой, мальчики, какие вы молодцы!

- А то! - сказал я и снял Лилю со стула. - Ну, что, угостим дедушку?

Предложение было принято с восторгом. Мы расселись у стола. Я налил в рюмку Деду коньяка. Тот взял, левой рукой задрал прицепленную к носу бороду, и закинул коньяк в рот. После чего отправил туда же кусочек колбаски.

- Где раздобыли? - спросила Маша, ткнув пальцем в наряд Коли.

- Места надо знать, - со значением сказал Коля. Костюм Деда он достал через одну из своих многочисленных подруг. Она работала в заводском Доме культуры.

Договорить ему дали. Дверь в комнату распахнулась, и в комнату ввалилась толпа девиц.

- Вот он! - завопила одна, тыча пальцем в Колю. - Хватай его, девки!

- Но, но! - запротестовал я. - Это наш Дед Мороз.

- Почему ваш? - подбоченилась девица. - Он всехный. Вас поздравил?

Я кивнул.

- А нас - нет! Взяли!

Прежде, чем мы успели опомниться, Колю подхватили под руки и вытащили из комнаты. Последняя из уходящих девиц подобрала посох и мешок.

- Замучат парня, - сокрушенно сказал я. - Напоят и затискают. Еще и женят.

- Не получится, - успокоила Маша. - Их слишком много. Передерутся. Но жаль, что увели, - она вздохнула.

- Ладно, празднуем! - предложил я. - Все равно не отдадут...

Под бой курантов по радиоточке мы встретили Новый год и спустились в столовую, где гремела музыка.

- Шигзара! - надрывались динамики. - Шизгара...

Мы немедленно пустились в пляс. А то - самая популярная танцевальная мелодия 70-х. На самом деле песня называлась Venus, и никакой "шизгары" в ней не было. Но кого это интересовало? Музыка на мгновение умолкла, и дискжокей поставил "Звездочку ясную". Сегодня крутили только хиты. Мы с Лилей обнялись и закружились по залу. И я вдруг почувствовал, как начала отпускать меня пружина, которую я взвел при появлении в этом времени. С чего я себя накручиваю? Пора расслабиться и получать удовольствие от случившегося. Я молод, здоров, по утрам просыпаюсь от ощущения неизъяснимой радости, а сейчас танцую с замечательной девушкой, которая смотрит на меня влюбленными глазами. Чего тебе, старому хрычу, еще надобно?..