Реваншист. Часть первая (СИ)

- Острый и принципиальный разговор о любви к Родине ведут балерина и рабочий, - прочел вслух секретарь. - Чыта?.

- А хто гэта нап╕са?, ведаешь?

Секретарь покрутил головой.

- Вось! - Скурко положил перед ним раскрытый журнал.

- Сергей Девойно, живет в Минске, работает на тракторном заводе, - прочел секретарь. - Ня веда?.

- Як ╕ я, - зло сказал председатель. - А цяпер зразумей! ? Маскве ? ЦК КПСС ведають - сам Брежне? пра яго каза?, а мы - не. Што пра нас падумаюць? Чым мы тут займаемся? Мне з ЦК телэфанавал╕, пытал╕ся пра Дэвойно. А мне адказаць нечаго. Сорам! Вось што, М╕кола! Самое большае праз тыдзень хлопец пав╕нен быть ? Саюзе. Н╕якого абмеркавання на сэкцы╕, прымем на прэз╕дыуме. ╤ яшчэ. З ЦК паведам╕л╕, что ён жыве на кватэры. Трэба падтрымать талент. Пашукайце там чаго-небудзь.

- Зроб╕м! - пообещал секретарь...

***

Плюшек я, конечно, ожидал, но чтоб так скоро... Не прошло и двух дней после разговора в парткоме, как в корпус позвонили из Союза писателей. Лиля прибежала ко мне на участок встрепанная. Я поднялся в управление.

- Сергей Девойно? - уточнили в наушнике.

- Он.

- Меня зовут Николай Иванович, я секретарь правления Союза писателей БССР по работе с молодыми авторами. Мы прочитали вашу повесть, опубликованную в журнале "Юность". Есть мнение принять вас в Союз писателей. Согласны?

- Да, - подтвердил я.

- Тогда не будем терять времени. Когда заканчиваете смену?

- В пятнадцать тридцать.

- Сразу после работы подъезжайте к нам на Фрунзе, 5. Мой кабинет...

Я подъехал. Секретарь, мужчина лет пятидесяти, попросил меня написать заявление и составить список опубликованных произведений. С последними было просто: повесть "Черный лебедь", журнал "Юность", номер 11 за 1975 год. Все. Я заикнулся о рекомендациях членов Союза - их требовалось три. Мне ответили, что это не моя забота. После выходных меня пригласили опять, и сам Максим Танк вручил мне удостоверение члена Союза. Лично. Человек-легенда, чьим именем в мое время назовут улицу в Минске и педагогический университет, жал мне руку и говорил теплые слова. Я охреневал. Нет, я рассчитывал, конечно, на членство, но собирался ждать выхода книги, а после стучаться в дверь. По журнальным публикациям в Союз писателей принимали в исключительных случаях. А тут - раз и готово. "Лебедь" стал для меня не паровозом, а линкором, растолкавшим выстроившиеся в очередь суда.

Из кабинета председателя меня отвели в Литфонд. Там поинтересовались моими жилищными условиями и предложили "подменку" - однокомнатную квартиру в старом доме. А вот нафиг! "Подменка" - дело опасное: влезть легко, выбраться трудно. Стоит вселиться, как о тебе забывают: не на улице человек живет. А что в тесноте, так и другим трудно. Знаю, проходили.

- А можно кооператив? - спросил я.

- Возьмешь кааператыв? - удивился глава Литфонда.

- Если можно, - попросил я.

- Кольк╕ комнат?

- Три. По одной на нас с женой и кабинет мне, как члену Союза.

- Не пытанне, - сказал глава и снял трубку с телефонного аппарата.

Назавтра я пришел в горисполком, где предъявил наши с Лилей документы и справку из Союза писателей. Здесь я охренел снова. Мне предложили на выбор квартиры сразу в нескольких домах. Как в уже готовых, так и в пребывающих в стадии строительства. В своем времени я ждал в очереди на кооперативную квартиру много лет. Когда родилась дочь, побежал в исполком и схватил первый же вариант. Жизнь в "подменке" достала до печени. И никакого выбора этажа - что вытянул при жеребьевке на собрании жильцов, там и жил.

- А есть ли с раздельными комнатами и с санузлом у спальни? - обнаглел я, вспомнив свою "чешку".

- Есть, - сказала принимавшая меня чиновница. - Экспериментальная серия, чешский проект. Но это Юго-Запад, улица газеты "Правды". Не самый лучший район. Да и сдадут только к июлю.

Чиновница сказала это пренебрежительно. Я едва сдержал смех. В том времени я жил на Юго-Западе, только в другом микрорайоне. В будущем как раз у проспекта "Правды" появится станция метро, и не престижное сегодня место станет весьма востребованным.

- Беру! - сказал я и достал из сумки коробку конфет. - Это вам в знак внимания.

- Что вы? - делано засмущалась чиновница, но коробку взяла.

Мне вручили квитанцию для оплаты первого взноса за квартиру - две тысячи восемьсот рублей. Пришлось выгрести все наши с Лилей сбережения. Свадьба помогла, не то щелкнул бы клювом. Две тысячи восемьсот для обычного человека - это о-го-го! Не каждый может собрать. Поэтому очередь на кооператив движется быстрей, чем на государственную квартиру. Я отвез квитанцию в исполком. Через неделю мне позвонили и попросили приехать за ордером. Та же чиновница вручила мне узкий листок бледно-лилового цвета. Я отдал ей вторую коробку и поехал домой. Лиле я об ордере не сказал: решил сделать сюрприз. В субботу предложил ей кое-что посмотреть. Она потребовала объяснений, но я загадочно молчал. Она поколебалась и согласилась. Троллейбус привез нас на окраину Минска. Выглядела та неприглядно. Стройки, подъемные краны, грязь.

- Вот! - я указал на недостроенную панельку. - Здесь мы будем жить. Первый подъезд, третий этаж, квартира двенадцать.

- Не шути так! - вздохнула супруга.

- Эйн, цвей, дрей! - голосом кота Бегемота сказал я и достал из кармана ордер. - Смотри!

- Девойно Сергей Александрович, Девойно Лилия Вацлавовна, - вслух прочла она. - Улица газеты "Правды", 24, квартира 12. Жилая площадь 38 квадратных метров... Сережа, это правда?

- Подделками не занимаюсь! - гордо ответил я. - Нравится район?

- Да я... - она задохнулась. - Да хоть за городом...

Глаза ее заблестели.

- Все, все! - сказал я и обнял ее. - В июле заселяемся.

Обратной дорогой она смотрела на меня влажными глазами. Я чувствовал себя неловко. В моем времени жилье перестанет быть хрустальной мечтой. Можно выбрать в любом районе, любой площади. При хорошей зарплате, конечно. Но здесь даже при наличии денег не купишь. Что квартиру? Автомобиль, попробуй, приобрети! Десятилетиями в очередях стоят...

Дома мы отпраздновали событие, пригласив Евдокию Ивановну. Та искренне порадовалась за нас. Вот ведь, люди! Ни капли не завидуют.

"Железо" продолжало искрить. В течение недели я получил три письма. Издательство "Молодая гвардия" приглашало подписать договор на издание книги. С выплатой аванса, естественно. Меня это не удивило. А вот предложение киностудии "Мосфильм" снять фильм по "Лебедю" стало неожиданным. Мне предлагали написать сценарий (невнятно) или продать студии права на экранизацию (настойчиво). Я выбрал второе. Писать самому - нафиг, нафиг. Переделаешь раз десять - денег не захочешь. Знаем. Но всего более поразило меня письмо из театра Ленинского комсомола. Художественный руководитель Марк Захаров предлагал поставить мою повесть на сцене. Бинго!

В Москву следовало ехать и ковать железо, пока не остыло. Раздумывал я недолго. В СССР все должны работать. Уклоняешься, признают тунеядцем и впаяют срок. Или отправят в ссылку на Севера. Бродского по этой статье в 60-е сослали. Но я официальный писатель, мне даже годы пребывания в Союзе в пенсионный стаж идут. Я написал заявление об увольнении, объяснил причину, и мне пошли навстречу, не заставив отрабатывать месяц. Проводили тепло и без зависти. Вырос человек, чего уж? Я позвонил Дине Аркадьевне, попросил помочь с гостиницей (через редакцию это запросто) и отправился в Москву.

В "Юности" меня встретили тепло. Гостинцев в этот раз я привез мало, но их и не спрашивали. Я выпил коньячку с Полевым, посидел вечер у Дины Аркадьевны, а назавтра отправился по адресам. "Молодая гвардия", договор 1500 рублей аванс, на руки - 1215. Киностудия "Мосфильм"... Здесь попытались обдурить провинциала, предложив за право на экранизацию тысячу рублей. Ага! А потом кто-то из своих напишет сценарий и загребет 6-8 тысяч. Повесть моя кинематографичная, работа плевая. Плавали, знаем!