Шаман-гора (СИ)

Подранок-хунхуз, постоянно вытирая рукавом текущие из носа зелёные пузыри, что-то быстро и жалобно проклёкотал в ответ.

— Говорит, что случайно на нас наткнулись. Хотели ружьишками нашими разжиться, — повернувшись ко мне, перевёл Степан.

— Врёт, сволочь. Спроси его о девчонках, — сказал я, вглядываясь в глаза пленного.

Степан вновь что-то проговорил хунхузу. Глаза того затравленно забегали, пытаясь найти убежище от моего взгляда. Но не тут-то было.

— Говори, сука! — рявкнул я и, подтверждая серьёзность своих намерений, наступил грязным сапогом ему на шею и слегка придавил.

Правой рукой я достал из-за ремня наган и, глядя в глаза бандиту, медленно взвёл курок, при этом ствол поменявшего своего хозяина револьвера смотрел в лоб «языка». Неизвестно, что для допрашиваемого было страшнее — наши многообещающие взгляды или раскачивающийся перед носом ствол.

Такой допрос называется «интенсивный метод обработки», когда при отсутствии должного количества времени необходимо поиметь максимально эффективный результат. И флибустьер сухопутных просторов «поплыл». Наверное, ему очень хотелось жить, хотя бы ещё немного, пока он будет отвечать на вопросы, пусть ценой каждой прожитой минуты будет жизнь его бывших товарищей.

Степан кое-как успевал переводить его захлёбывающийся клёкот.

— Да, он говорит, что они из банды головореза Ю Тайм Синга.

А его самого зовут Чен. Когда вчера на Амуре разыгрался шторм, они вышли на берег реки в надежде на удачу. Предчувствие не обмануло их предводителя. Они увидели, как плоты русских переселенцев стали искать укрытие от шторма на их стороне. Они терпеливо дождались, когда лагерь уснёт, и совершили набег. Синг сказал, что по такой погоде ни один русский не выйдет на их след.

Они успели захватить пять русских баб и оружие часовых. Чтобы уйти незамеченными, они больше не стали ничего брать. Поначалу им казалось, что всё складывается удачно, но несколько часов назад старый волк Синг стал чуять неладное. Русские бабы стали совершенной обузой. Если в начале пути они ещё как-то реагировали на пинки и затрещины, то сейчас совершенно выбились из сил. И поторопить их уже не было никаких возможностей.

— Дак они, суки, брали их с каждой стороны за руки и тащили чуть ли не волоком за собой, пока сами окончательно не выдохлись, — при последних словах Степан с ненавистью пнул китайца в бок.

— Ладно, Стёп, не отвлекайся, — поморщился я. — Спроси у него, сколько их там человек, какое оружие и как далеко они отсюда находятся?

Степан согласно кивнул головой и продолжил: — Он говорит, что нам навстречу Синг послал троих. А там у них ещё девять человек. Вооружены все неплохо. Американские револьверы, русские и бельгийские винтовки. Есть и допотопное оружие, со ствола ещё заряжается. А идти до них примерно около часа, а могёт, и того меньше. Они там лежат словно трупы, кокаинщики хреновы! — выругался Степан.

— Что, наркоманят? — поинтересовался я.

— Ещё как! Нанюхаются опию и лежат как брёвна, — сплюнул в сторону казак.

— Что, прямо сейчас нанюхались?

— Дак нет, сейчас они лежат, отдыхиваются. Дыхалка-то после опия ни к чёрту. Эта зараза всё нутро выедает.

Я молча смотрел на поскуливающего хунхуза.

— А он что, опий не употребляет? Раз сил хватило дойти до нас.

— Говорит, что эти идиоты мало живут, а у него семья и дети.

Ему надо долго прожить. Поэтому он не устал, как остальные.

Да и напарники его были ребята хоть куда. Из лука стреляли, как заправские татары.

Из лука они стреляли, конечно, неплохо. В этом я успел убедиться на собственной шкуре. Но в остальном их внешний вид не внушал серьёзных опасений. Все они выглядели заморенными доходягами из немецких лагерей.

— Это хорошо, что он надеется долго прожить. Значит, и нам поможет. Скажи ему, что если он поможет нам вернуть девушек, то останется жить, — сказал я задумчиво. В моей голове потихоньку складывался план освобождения невольниц. В первую очередь надо перевязать пленного, пока он не зашёлся кровью.

Возможно, что с его помощью мы сумеем выйти победителями из решающей схватки.

Перевязав хунхуза, мы отправились посмотреть на стрелка, который первым начал боевые действия. Если бы мы не проснулись в течение последующих пяти минут, то не проснулись бы вообще.

Эти молодчики без единого выстрела перерезали бы нам глотки и вернулись назад, чтобы набираться сил для потехи с пленницами. Но в этом раунде повезло нам.

Стрелок висел, застряв туловищем между молодых ветвей берёзки и ёлки. Мой слепой выстрел, более чем на «отлично», поразил живую мишень. В его лбу красовалось аккуратное, с запёкшейся кровью по краям, отверстие.

Степан уважительно покачал головой.

— Случайность, — я пожал плечами.

— Ну-ну, — пробормотал казак и вытянул у трупа из-за пазухи такой же револьвер, как и мой.

В торбе у неудачника, так же как и у обысканного мною хунхуза, находился кусок лепёшки и запас револьверных патронов.

— Словно братья, — прокомментировал я находку. — Одинаково из лука стреляют, одно и то же жрут и барахло одинаковое.

— Токмо смерть разную приняли, — разглядывая рану от ножа на шее у второго бандита, вымолвил Степан.

— Один от пули, другой от ножа. А какая на хрен разница, чем тебя на тот свет сподобятся отправить, — выругался я.

— Дак случайность, говоришь? — Степан посмотрел на меня, словно только сейчас впервые увидел. — Что-то мне в такие случаи не верится. Я сам ножи метать горазд, но тут, скажу тебе, знатная работа.

— Ладно, Стёпа, хватит рассусоливать, пора двигать, — прервал я его размышления.

Поглядев на древний карамультук раненого хунхуза, Степан пренебрежительно отбросил его в сторону.

— Это не оружие, — процедил он.

Я был с ним полностью согласен. Мы поспешно употребили трофейный провиант и тронулись в путь. Перед дорогой мы связали подлеченному пленнику руки, после чего я перерезал резинку на его шароварах. Глядя на мои меры предосторожности, Степан усмехнулся.

— Как ты думаешь, слышали хунхузы наши выстрелы или нет? — поинтересовался я у Степана.

— Конечно, слышали. Если верить нехристю, то тут по прямой версты четыре будет. А то и того меньше. Должно быть слышно, если какая сопка нас не перекрывает.

Когда до предполагаемого лагеря противника оставалось менее километра, мы остановились. Наш пленник, почуяв близость своих товарищей по шайке, заволновался. Я вытащил из ножен свой нож и, приставив его к горлу китайца, слегка придавил. Изпод лезвия мелкими каплями закапала кровь. «Наш друг» моментально успокоился.

— То-то, — прошептал я и, не заботясь о том, понимает ли этот ирокез меня или нет, добавил, — будешь дёргаться, кишки выпущу.

Хунхуз в знак согласия оживлённо замотал головой.

— Так ты, сволочь, оказывается, по-нашему всё понимаешь? — возмутился я. — Ну, погоди у меня, паскуда!

Поняв, что его секрет раскрыт, хунхуз испуганно сжался.

— Ладно, живи пока, — успокоил я его. — Если спросят «кто идёт?», скажешь, что это вы. И не дай тебе Бог что-то сказать неправильно!

И я вновь прижал нож к горлу.

— Не надо, капитана, моя всё будет, как ты говоришь, — наконец-то блеснул познаниями в русском языке представитель самой многочисленной расы на земле.

— А ну-ка постой, — вдруг осенило меня. — Вы там русским девушкам ничего плохого не сделали? Ну, в смысле, — и я, для большей доходчивости, сопроводил свои слова международным жестом, обозначающим интимные отношения.

— Нет, капитана. Русский баба шанго, шибко хорошо. Вкусный баба, но часы, время. Нельзя.

При этих словах узкоглазое лицо азиата расплылось в похотливой ухмылке.

— Жалеешь, козлина, что сладенького попробовать не удалось? — на меня накатила волна злобы.

Я вдруг представил, как Луиза беспомощно извивается в руках этих вонючих скотов, и картина мне очень не понравилась.

— Ты хоть когда-нибудь умываешься, сволочь! Русская баба ему шанго! Её и без твоей сопливой рожи есть кому шанго.