Полет к солнцу (СИ)

По вечерам компания Альбуса полюбила сидеть под огромной раскидистой яблоней, цветущие ветви которой почти касались травы. Лепестки сыпались, падая на волосы девочек, и мальчики иногда, аккуратно касаясь, помогали им отряхнуть косы. Альбусу особенно нравилось наблюдать, как трепетно дотрагивался до темных волос Айлы Лэм. А когда белый сменился лиловым и алым — с вишен и яблонь цвет осыпался, зато распустились сирень и шиповник — под той же яблоней Айла сидела на камне, а Лэм стоял перед ней на коленях, протягивая руки ладонями кверху. На траве лежали цветущие ветки шиповника. Видимо, Лэмми захотел сделать Айле сюрприз, нарвал веток, но занозил руки, и теперь ей пришлось вытаскивать занозы. Он будто совсем не замечал боли, только улыбался, глядя на нее, а где-то рядом заливались обезумевшие птахи.

Рядом никого не было, Альбуса они не замечали, и он решил их не тревожить. Прокрался на цыпочках прочь, но то и дело оглядывался и чуть не сбил с ног Камиллу Фарли, почему-то застывшую на тропинке. Она приглушенно вскрикнула и тут же зажала рот рукой.

— В чем дело? — прошептал Альбус. Девочка показала подбородком на тропинку.

— Там змея. Я боюсь ее.

И точно, футах в четырех чернел на траве уж. Альбус снисходительно улыбнулся.

— Она совершенно не ядовита. Думаю, если мы подойдем ближе, они испугается сама. Давай просто пойдем по другой тропинке.

Он осторожно взял Камиллу за руку, заметив в другой золотистый букет купальниц: на фоне черного платья девочки они выделялись, как солнце на фоне ночного неба. Она шла за ним покорно, молча, и, глядя на ее нежное склоненное лицо, Альбус вдруг подумал, что природа могла бы и не тратить силы на цветы и птиц, если уж создала такое чудесное существо.

http://www.youtube.com/watch?v=ZSIou6J9aaA

========== Глава 39. Права женщины ==========

К некоторому удивлению Альбуса, Аберфорт закончил первый учебный год неплохо, получив за большую часть предметов «Выше ожидаемого». Лучше всех на первом курсе год закончил Саид Раджан, что было, в общем, ожидаемо с точки зрения компании Альбуса, но вызвало ярость среди однокурсников маленького индуса: и слизеринцы, и гриффиндорцы чуть ли не плевались ему вслед. Ллойд за завтраком, как ни одергивали его брат и сестра, откровенно ругался. За слизеринским столом Арктурус Блэк и Элфрид Гринграсс смотрели на Раджана с ненавистью, а Лисандра Яксли, похоже, подбивала их «наказать грязного выскочку». Еще одна девочка, Иллария Малфой, сестренка Дециуса, крошечное белокурое создание, молчала. Только иногда оглядывалась на стол Рейвенкло с очень обиженным видом. Альбус продолжал в задумчивости смотреть на стол Слизерина: Камилла Фарли только что вошла в зал вместе с Луизой и тихонько села на место. У нее — приметил мальчик — были мелкие движения, но скорее робкие, чем суетливые.

Ему вспомнился недавний разговор с Горацием. Альбус сообразил, что Луиза могла многое рассказать кузену о лучшей подруге. К его разочарованию, Гораций пожал плечами.

— Каково положение дел в ее семье, ты видел. А что по поводу ее самой… Скучное и жалкое создание. Глупа и сентиментальна. Помешана на Шекспире и любовных романах, может плакать над некоторыми местами, перечитывая их… А хотя, она их помнит наизусть.

— А какие ей романы больше всего нравятся? — жадно спросил Альбус. Слагхорн подозрительно покосился:

— Ты думаешь, я запоминаю такую дребедень?

Альбус принял невинный вид.

— Помню, когда я гостил у тебя, зашла Луиза… Ей что-то было нужно… Вот вспомнить бы название…

— Хорошо, хорошо! — Гораций замахал руками. — Если тебе так уж любопытно, я могу потихоньку уточнить у Луизы. Но почему, собственно, ты спрашиваешь меня? Чем это никчемное создание могло тебя заинтересовать?

— А если она не никчемное создание? — Альбус скрестил руки на груди. Гораций расхохотался.

— Помилуй! Она даже не очень красива. По степени привлекательности, может быть, как Айла: приятная внешность, но не хватает живости.

— Ну так ты расспросишь Луизу? — резковато прервал его Альбус. Слагхорн махнул рукой:

— Если тебе это так важно, расспрошу…

К концу последней учебной недели список любимых романов, пьес и стихов Камиллы был у Альбуса в руках, и он не нашел ничего лучше, как обратиться к Виктории с предложением в день отъезда устроить в общем купе нечто вроде дня чтения. Она долго мерила его очень странным взглядом, но под конец согласилась, нехорошо усмехнувшись, правда.

С ними в купе на сей раз ехал Саид Раджан: все равно никто из однокурсников не пустил бы его к себе, да и до поезда пришлось за ним наблюдать, чтобы никто не выкинул скверной шутки. Мальчик, впрочем, совсем не помешал им: он спокойно сидел в углу с учебником нумерологии и только пару раз тихо попросил у девочек чего-нибудь поесть.

Виктория тем временем выложила из сумки несколько потрепанных книг и вытащила из кармана мелко нарезанные бумажки, которые кинула в свою шляпу.

— Тяните жребий, господа! — воскликнула она, обходя друзей. — Кто рискнет?

Ребята недоуменно озирались между собой и краснели, но никто не решался протянуть руку, пока наконец Клеменси, глубоко вздохнув, не запустила в шляпку худенькие пальцы.

— «Грозовой перевал», монолог Кэтрин.

Викки хитро блеснула глазами.

— Клемми, я могу тебя попросить, чтобы ты отдала жребий Айле?

— Зачем? — удивилась Клеменси.— Мне не жалко, но…

— Ради меня, — Вики умильно улыбнулась. — Клем, пожалуйста…

— Но я не буду это читать! — взбунтовалась Айла. Еле-еле удалось ее уговорить. Зябко поежившись, она раскрыла книгу в нужном месте — Виктория заранее поставила закладку.

— Давай, Айли, — улыбнулся Лэм, отчего девочка еще больше смешалась. Наконец чуть дрожащим голосом она забубнила:

— Неправда-наилучший-все-другое-было-ради-меня-самой…

— Нет-нет-нет! — Викки замахала руками. — Это невозможно слушать! Читай с выражением.

— Лучше прочитай сама или отдай книгу Клем, — вздохнула Айла.

— Нет, читай ты!

Айла с тоской посмотрела на Лэмми, кажется, совершенно не понимавшего, в чем дело. Клеменси вдруг встала:

— Альбус, твой братик ведь едет в этом вагоне? Мы с Лэмом сходим его проверить, ты не против?

— Идите, — кивнул Альбус. — Только это в другом конце.

Лэм нерешительно посмотрел на Айлу, но она кивнула, и он вышел вслед за Клеменси. Она снова принялась читать, уже медленнее.

— Моими большими горестями были горести Хитклифа: я их все наблюдала, все переживала с самого начала! Моя большая дума в жизни — он и он. Если все прочее сгинет, а он останется — я еще не исчезну из бытия; если же все прочее останется, но не станет его, вселенная для меня обратится в нечто огромное и чужое, и я уже не буду больше ее частью.

Айла опустила голову и откинулась назад, как будто вжимаясь в стену. Альбусу даже стало жаль ее — она напоминала птичку, случайно влетевшую в закрытую террасу и загнанную в угол кошкой.

— Может, достаточно? — спросил он Викки.

— Нет, пусть читает до конца!

Айла сглотнула; каждое слово давалось ей с все большим трудом.

— Моя любовь к Линтону, как листва в лесу: знаю, время изменит ее, как меняет зима деревья. Любовь моя к Хитклифу похожа на извечные каменные пласты в недрах земли. Она — источник, не дающий явного наслаждения, однако же необходимый. Нелли, я и есть Хитклиф!

Она захлопнула книгу.

— Хватит. И не проси меня больше. Думаю, я никому не доставила удовольствия.

— Да, что-то ты оробела, — согласился Альбус. — Давайте что-нибудь другое, это было скучно.

— Скучно это было, потому что Айли отказалась читать как следует, — резко возразила Викки. — Слушайте, как надо!

Схватив книжку, она начала тот же монолог. В купе как раз вернулись Клеменси и Лэм, и Викки самодовольно на них взглянула. Голос ее звенел жаром, она говорила отчаянно, взахлеб, словно ждала всю жизнь, чтобы сказать именно это — а потом словно успокоилась и вторую половину прочла, сияя тихой радостью. Айла безучастно смотрела в пол. Элфиас слушал, затаив дыхание. Гораций улыбался уголками губ. Тем не менее, Альбусу все же что-то показалось недостаточным.