Не отбрасывая тень (СИ)

Мне хочется вывести Его из себя, хочется, чтобы Он испытал гнев, ревность, боль; чтобы Он повысил на меня голос, заставил замолчать, захотел ударить… Только бы Он это почувствовал. Не был так непоколебимо спокоен.

От желания разбудить Его эмоции мне хочется кричать.

- У него зеркала в покоях… много зеркал… везде… и цветы… - бормотал я, окунувшись в воспоминания. - Он говорил, что ты меня не отпустишь и никто не поможет мне спрятаться… Стены рушатся вокруг меня, осыпаются, я просыпаюсь от боли и Пол предлагает мне сбежать… и когда мы стоим у черного входа, фонари мигают, и вокруг так холодно… Он носит толстовку с капюшоном, чтобы прятать рожки… Майк говорит, что у него невероятные глаза… Яркие… Линзы…

Голос сходит на шепот и затихает, словно против моей воли.

Я откидываю голову и смотрю в потолок. Тени уже дотянулись до гладкого камня и вытянули костлявые силуэты, растопленные неярким светом огней; я слышу свое хриплое дыхание и тихий всплеск воды.

- Я плыву по течению… - я качаю головой. - И все равно приплываю к тебе… если не тону… иногда мне кажется, что я просыпаюсь, чтобы сделать вдох и не захлебнуться… а потом я нахожу себя в твоих покоях, и я не понимаю - удалось ли мне спастись или я ушел под воду…

Он мягко сжимает мое плечо рукой, слегка царапая кожу длинными когтями, и я закрываю глаза, чуть кусая свои губы. Губка движется вверх по моей спине, осторожно касается лопаток, поднимается по позвонкам к шее и задевает кончики волос.

Я практически не дышу.

- Это так неправильно… и в этом нет ничего ужасного… Мне снятся яркие сны… Мне снятся Судьи и Виктор, мне снится беззаботная жизнь и снится, как ты убиваешь меня… В каждом из этих снов ты убиваешь меня… Так глупо… Я просыпаюсь и убеждаю себя, что это был просто кошмар… Но я просыпаюсь в еще худшем кошмаре… И все, что меня окружает - это ты…

Он молчит.

Тени, стены и Его темнота безмолвно слушают мою исповедь, в которой я уже и сам не могу распутаться, и просто говорю, говорю, говорю… И не могу остановиться. Мне кажется, что Он должен знать все это - и мои сны, и мысли, и все мои обвинения.

- Я подвешен… Я ненавижу тебя за это состояние: как будто я повис над бездной, а ты развлекаешься тем, что обрезаешь ниточки, за которые я держусь… Чтобы ты остался единственной ниточкой… Чтобы кроме тебя больше ничего не могло меня спасти… Ты геройствуешь… зная, как сильно я ненавижу быть слабым… и умолять… да, я ненавижу умолять… Посмотри, что ты делаешь со мной… Ты пронзаешь меня таким же копьем, каким тот демон пригвоздил меня к стене…

На секунду губка замирает на моей коже, но, так ничего и не сказав, Он продолжает смывать кровь. Я закусываю губу и опускаю голову.

Крылья мягко трепещут, и я ощущаю их так смутно, будто они не мои.

- Они бросили кинжал и я отклонился… Пол нашел меня в баре и предложил бежать… Они пригвоздили меня копьем к стене, но не хотели убивать… Вызвал пелену… И у него все руки в татуировках… и на тыльной стороне руки одна - волны… Похожая на волнистую линию… Я на нее смотрел, когда он держал меня… я не думал, куда он хочет меня перенести… не слушал… Я просто всадил ему нож в живот… Пол его допрашивал, но он ничего не сказал… Только «нельзя»… и исчез… А тело второго мы там бросили… Мы хотели бежать, но ты не позволил… Сайер не позволил…

Я сжимаю пальцы в кулаки и тут же разжимаю, а потом царапаю когтем запекшуюся на ладони кровь. Я впервые так долго в демоническом обличии; мне не хочется менять его из-за крыльев, которые так мягко касаются моих плеч, будто успокаивают.

Он кладет губку в чашу и отставляет ее на край софы, а потом берет меня за плечо одной рукой и вторую кладет на мою спину между крыльями, не касаясь их.

- Он в тебя влюблен? - тихо спрашиваю я, закрывая глаза и прислушиваясь к ощущениям там, где Он касается меня.

У него прохладная кожа и длинные когти; Он прижимает ладонь к моей спине и чуть сильнее сжимает мое плечо, и мягкое тепло течет по моей коже, впитывается и лечит глубокие раны, и кажется, будто оно может исцелить меня от всего.

- Ответь мне, - едва слышно прошу я.

- Почему бы тебе не спросить его об этом? - вопросом на вопрос хрипло отвечает Он.

Я хмыкаю, но глубоко внутри что-то дерет от Его слов.

- Ты и с ним спал? - спрашиваю я, кусая губы, и улыбаюсь, когда понимаю, что Он снова промолчит. - Ты любишь невысоких мальчиков…

Мне хочется обернуться и посмотреть в Его глаза, но я боюсь увидеть в них что-то, что сделает мне еще больнее.

Сейчас мне начало казаться, что боль от раскрывшихся крыльев - ничто по сравнению с тем, что Он может заставить меня испытать.

- Ты любишь невысоких, чувственных мальчиков… Они напоминают тебе бабочек… ты отрываешь у них крылья… Носишь жертвенные цепи и заманиваешь их на пламя… И все они остаются верными тебе… Такая самоотверженность…

Его рука, дрогнув, чуть крепче прижимается к моей спине, и я улыбаюсь, глядя, как тени выходят из углов и предостерегающе тянут ко мне коготки и дрожащие лапки.

Я должен молчать, но я не могу заставить себя прекратить.

«Он должен знать. Должен знать, как сильно я запутался во всем этом.»

- Как ты это делаешь? - спрашиваю я и склоняю голову набок. - Я тянусь к тебе… Я ненавижу тебя, но тянусь к тебе… Я так запутался…

Я закрываю глаза и выдыхаю, повторяя.

- Я тебя ненавижу… все, что ты со мной делаешь… как ты издеваешься… Как ставишь меня на колени… Ненавижу то, что ты все чувствуешь и знаешь, знаешь, что я лгу… Знаешь, что я чувствую… И смеешься надо мной… Над всеми, кто влюблен в тебя… Ты все знаешь, это так смешно для тебя, не правда ли?..

Резко отняв руку от моей спины, Он поднимается и отступает на несколько шагов. Я затаиваю дыхание, боясь пошевелиться; все мое тело напряжено и лишь мои крылья чуть трепещут: мне хочется обнять себя и защитить, если Он решит напасть.

Кажется, что холодок от напряжения прошибает даже мой затылок: я на самом деле боюсь, что сейчас Он нападет и свернет мне шею.

Собственная нагота вдруг кажется мне унизительной. Я сижу спиной к Нему, обнаженный, с раскрытыми крыльями, и мне кажется, что это выставляет меня еще более неприкрытым, слабым, безвольным.

Я прислушиваюсь к Его дыханию, ловлю каждое движение, но Он не нападает. Застыв за моей спиной, сверлит мой затылок взглядом, а потом спокойно произносит, чеканя каждое слово.

- Мне нет дела до чужих чувств.

А затем поворачивается и выходит из покоев.

Опустив голову, я обнимаю себя крыльями за плечи, закрываю глаза и чувствую, как их пощипывает от слез.

Где-то внутри, в груди, там, где Его острые слова раздирали до боли, что-то вдруг болезненно так сжалось, будто свернувшись в клубочек, что стало трудно дышать.

========== Глава LXIII. ==========

Я стою босыми ногами на холодном каменном полу и смотрю в темную бездну, раскрытую передо мной, словно пасть неземного чудовища. Мне кажется, будто из нее исходит холод, зловонное дыхание смерти, и где-то там открыт портал в другие страны и миры, другие жизни и вселенные, и нужно просто сделать шаг и ни секунды не сомневаться.

Я стою рядом с Мостом - так близко к краю бездны, на которой он построен, что мне не хватает совсем крохотного шага вперед, чтобы потерять равновесие. Я стою так близко к краю, что мои пальцы ног не касаются земли, и мысль о том, что я могу сорваться вниз, кажется мне почти бальзамом на все мои царапины, раны и схватки со смертью.

Я не помню, как очутился здесь. Я лишь помню, как метался по кровати в безумной агонии, мучаясь от жара, боли и кошмаров, и как время от времени прохладные руки сжимали мои запястья, замеряя пульс или удерживая меня, когда я начинал драться с призраками в своей голове и переставал понимать, что происходит наяву.

Я и сейчас не понимаю.

Я потерян.

Я помню, как звал Его - одного из призраков. Иногда едва слышно, иногда во весь голос, но я неизбежно надеялся где-то в глубине души, что Он отзовется, пусть и корил себя за это ожидание.