Loving Longest 2 (СИ)

— Майтимо, ты совсем не ценишь книги! — воскликнул Маглор.

Майтимо втайне любил сентиментальные стихи и баллады. В последнее время он часто слушал длинные любовные истории сказителей-аданов: Майтимо притворялся, что ему всё это безразлично, и сказители просто развлекают дружинников, но на самом деле у него замирало сердце, когда они повествовали про тайные встречи, поцелуи и отчаянные последние свидания перед битвой. Ему казались полезными трактаты про растения, металлы и драгоценные камни, но книги по теории языка и литературы он считал совершенно ненужными — а у Маглора их было много, и когда они потеряли Химринг, почти все они пропали. Неудивительно, что брат так вцепился в этот словарь.

— Сомнительная книга, — сказал Майтимо. — Она пришла из Ангбанда, и мы даже не знаем, кто написал её.

— Из того, что говорил Гортаур, — заметил Пенлод, — я понял, что автор её попал в плен и погиб там, но он не сказал имя…

— Ах, Пенлод, ну ты же вроде учился в школе Румиля! — фыркнул Маглор. — И не знаешь. Ведь это же так просто! — Он раскрыл последнюю страницу словаря и показал написанную мелкими буквами фразу: — Видишь?

Quen uo ethentava, namo namuva — alyava rava

«Кто-то пусть осудит тех, кто читает это вместе; блажен будет тот, кто на воле».

— Я как-то этой фразы не заметила, — сказала Финдуилас. — Наверно, её потом добавили. Это как-то обидно — почему осуждать тех, кто читал? Я ведь тоже читала словарь! Ведь это я переписала этот второй том потому, что Саурон хотел иметь два экземпляра! Он правда интересный…

— Финдуилас, ты забыла, что в нашем языке глагол ethenta употребляется в тех случаях, когда мы читаем книгу вслух, — сказал Маглор учительским тоном. — Если мы читаем про себя, мы употребляем глагол tengwa. Я думаю, что автор не имел в виду оскорбить всех читателей: просто, учитывая обстоятельства написания книги, он выразил сомнения в том, что в плену у Врага следует читать эту книгу вслух, и, таким образом, обучать приспешников Моргота нашему языку. Тем более, что он говорит о том, что счастлив тот, кто на свободе. Может быть, он писал эту книгу не один… Хотя имя тут одно.

— Имя? — переспросил Майтимо.

— Первые буквы слов, Майтимо, — ну как тебе не стыдно, ведь это наш отец придумал этот приём! Quen Uo Ethentava, Namo Namuva — Alyava Rava: получается Quennar. Так звали автора.

— А я, дурак, не догадался, — зло, сквозь сжатые зубы проговорил Пенлод.

— Квеннар? — спросил Куруфин. — Кажется, это автор «Анналов Амана» и «Исчисления лет»? Его ведь так и называли — Квеннар-и-Онотимо, Квеннар Исчислитель? Я думал, он остался в Амане…

— Этого не могло быть, Курво, — подал голос Карантир. — В «Исчислении лет» пересчитываются годы Деревьев и годы Солнца, а это могло быть написано только после того, как мы покинули Аман. Я не очень понимаю, как такое сочинение могло попасть из Амана сюда, в Средиземье, а ведь этот трактат есть во всех нолдорских библиотеках. Он был написан здесь. А вот «Анналов Амана», написанных Квеннаром, я здесь нигде не видел, хотя я, конечно, их читал.

— Я не читал, — сказал Майтимо.

— Зря, — покачал головой Карантир. — Там очень много интересного о сотворении Деревьев и о многом другом, чего нет в других книгах — в том числе в поэме о Деревьях этой пучеглазой ваньярской идиотки Элеммирэ.

Гвайрен рассмеялся, прикрывая рот рукой, а за ним и Аргон.

— Я не знал этого Квеннара, — сказал Куруфин. — Не помню такого. А ты, Майтимо?

— Думаю, нет, — пожал плечами Маэдрос. Амрод и Маглор тоже ответили отрицательно.

— Я его знал, — сухо сказал Пенлод, — и я был первым, кто переписал «Исчисление лет». Пенголод тогда ещё был ребёнком. Квеннар Исчислитель погиб в Битве Бессчётных слёз на моих глазах. По крайней мере, я так считал.

— Ну, положим, я тоже его знал, — сказал Карантир. — Так и не смог уговорить его переписать для меня «Анналы Амана» в их изначальном виде.

— О, может, я его уговорю? — тихонько сказала за спиной у Майтимо Лалайт; они с Маэглином сидели на площадке ведущей на третий этаж лестницы. Их до сих пор никто не замечал.

— А мне он у нас в Гондолине с неделю вбивал в голову про исчисление лет и про то, когда там родился Финвэ и как эльфы добирались из Средиземья в Валинор, — вздохнул Маэглин. — Я так ничего и не понял — только запомнил про то, как во время этого самого похода одна женщина разбилась в хлам, упав со скалы. Только Квеннар про это в анналах ничего писать не стал. Он вообще много чего узнал в Амане от Валар, только записать бы…

— Что ты мог запомнить, Маэглин, раз ты на всех его уроках беспрерывно жрал! — резко перебил его Пенлод.

— Интересно, почему это самого Квеннара почти никто не помнит, — сказал Аргон, листая словарь. — Судя по содержанию статей в этой книге, он как минимум знакомый Феанора. И, кстати, он так интересно пишет о Клятве…

— Хватит об этом! — оборвал его Майтимо. — Хватит, я сказал! Какая разница, что написано в каких-то книгах! Посмотрите, что происходит вокруг!

— Майтимо, остынь, пожалуйста, это всего лишь книга, — пожал плечами Маглор. — Ничего страшного пока не произошло…

— Тебе так кажется? А то, что кто-то из нас, из тех, кто находится в этом дворце, убил Финвэ? А то, что эта тварь пыталась убить бедного Арголдо, — это тоже «ничего страшного»?

— Не торопись с выводами: может быть, это никак не связано, — сказал Амрод. — Это мог быть какой-нибудь адан…

Майтимо замолк, не зная, рассказывать ли всем о том, что насильник сделал с Алдамиром и, может быть, Маэглином. Но вместо него заговорил сам Маэглин:

— Ещё чего — «не связано»! — злобно сказал он. — Уж давно надо было бы понять, что к чему! Раз он и меня не пропустил. Я давно говорил, ещё после того самоубийства, что хватит, мол, нам мозги полоскать, да разве меня кто слушал…

— Мой брат тебя слушал! — воскликнул Аракано. Он вскочил и подбежал к лестнице, на верху которой стоял Маэглин. — А ты выдал его Врагу!

— Да оно само как-то получилось, дядя Аракано, — Маэглин развёл руками. — Хотел я подальше как-нибудь отойти от этого города, да только отошлось куда-то не туда…

— Не совсем само, конечно, но в чём-то, Маэглин, ты был прав, — послышался привычно-спокойный голос Тургона, — и я действительно зря тогда не прислушался к тебе.

Аргон обернулся и весь побелел. Он подбежал к брату, хотел было обнять его, но вдруг смутился, взял Тургона под руку, словно хотел отвести куда-то, и спрятал лицо у него на плече.

Они все будто не хотели смотреть на Тургона. Кроме Аргона, подошёл к нему близко только Гвайрен, который робко взялся за его рукав и почтительно (Тургон был почти на две головы выше) посмотрел ему в лицо. Тургон крепко обнял брата, прижал его к себе, и на минуту оба они отвернулись от всех; и после этого Аргон не отпускал старшего ни на минуту.

— Ну что ж, Тургон, — спросил Амрод, — тебе, как и твоему приятелю, тоже оставили жизнь? За какие такие заслуги?

— Хватит! — прикрикнул на него неожиданно грубо Маэдрос. — Не твоё дело.

— Да уж, не ваше дело, дядя Амрод! — вставил Маэглин. — Это я с Гортауром договорился. Вот на меня орите, сколько хотите, а дядя Тургон тут не при чём.

— Но если ты знал про Пенлода, то, верно, знал и про него? — спросил Маглор. — Нас всех тут обвиняют в убийствах, изнасилованиях, сделках с Врагом, неизвестно, в чём ещё; Морьо, бедняжку, будут судить, хотя он… хотя она, по правде говоря, ничего не сделала. А в это время тебя, Тургон, все считают убитым, и никто тебя не о чём не спрашивает?! Зачем ты вообще сюда пришёл?

— Я, Кано, очень хотел бы увидеть, — обратился Тургон к Маглору таким тоном, как будто просил показать ему какой-нибудь иллюстрированный справочник, — как убийце Финвэ отрубят голову. С некоторых пор это моё самое большое желание.

— Я тебе не верю. Да, я знаю, — обратился Маглор ко всем, — что Тургон был дома во время убийства Финвэ. Я после всего этого долго вспоминал, кто где был. Вот только подтвердить это никто бы не мог, кроме Эленвэ: Идриль тогда было несколько недель от роду. Скажи мне, Тургон, почему ты стал ото всех прятаться в своём тайном городе? Совесть замучила? Ведь твоя жена очень вовремя утонула по дороге, а то, может быть, она могла бы рассказать, где ты был на самом деле!