Песнь о Гамаюне (СИ)

Все это было не с ним и не в этом мире. С ним был лишь холод, пронизывающий глаза и сковывающий горячую кровь коркой льда.

Надвигающийся гром ревел под свинцовыми небесами, и тяжелые прозрачные капли дождя обрушивались на землю, падали на разгоряченную шкуру черного жеребца, который испуганно хрипел и фыркал, пытаясь сорваться с привязи, и неестественно медленно встал на дыбы, растворяясь в тумане дождя, который моментально затопило пламенем рычащего огня, а от запаха гари начало резать в горле и носу, едкий дым заполнял легкие, выворачивая их наизнанку, а где-то вдалеке слышался неразборчивый голос толпы и звон колоколов. Хищное пламя лизало лицо, но не обжигало, а лишь обдавало колючим холодом и смердело, словно раскопанная старая могила, и вот уже запах дыма смешан с вонью гниющей плоти, и Чарльз чувствовал, что его сейчас стошнит, спазмы уже сводили живот и горло, а пламя не исчезало, лишь становилось полупрозрачным, и через него он видел дрожащие окровавленные мужские руки, тянущиеся к его лицу. Хор голосов вырвался из тишины и становился все громче, но разобрать слова было невозможно, пусть даже они быстро заполнили собой все сознание. Чарльз пытался отползти, спрятаться от незнакомого мужчины, но руки скользили по влажному полу, и он вновь падал вниз и уходил под воду, которая тут же смыкалась над его головой, и через ее неровную поверхность юноша видел силуэт какого-то человека, порывался подняться, но не мог всплыть, а кто-то держал его крепко под водой, пока легкие не начали гореть от нехватки кислорода. Чарльз изо всех сил поднялся и, наконец-то, вырвался из водного плена, жадно вдохнул душный, пропитанный запахом ладана и воска воздух, и на мгновение вокруг него сгустилась тишина. Он лежал на полу в каком-то наполненном светом зале, а вокруг стояли люди, больше похожие на тени. Чарльз попытался сосредоточиться, вырваться из иллюзорного мира в реальность, ухватиться хоть за что-то, что помогло бы ему вернуться, но он не мог даже пошевелиться. Перед ним на коленях стоял мужчина в дорогих одеждах и смотрел на Чарльза таким пронзительным взглядом, полным боли и отчаяния, что юноше стало не по себе. Он хотел запомнить его лицо, но оно ускользало из памяти, и оставались лишь темно-серые, как грозовое небо, глаза. Люди вокруг начали говорить. Их шепот звучал в унисон и становился все громче и решительнее, он пробирал до костей, и Чарльз силился его понять, беззвучно шевеля губами, пытаясь повторить звуки, которые слышал, в надежде, что хотя бы тогда он поймет их смысл.

— All hail Lehnsherr…

Он шептал это снова и снова, повторяя эти слова, чувствуя, как задыхается в душном помещении, заполненном безликими людьми в дорогих одеждах. Но стоило только страху вновь вспыхнуть в его душе, как все вокруг мгновенно исчезло, утонуло в рухнувшей жидкой темноте. Воздух морозный и колкий, он обжигал тело и вырывался изо рта облачками пара. Юноша сделал шаг в темноте, и под его ногами побежала рябь, словно он ступал по матовой черной воде. Такой густой, что в ней не было видно его собственного отражения. Чарльз замер, но рябь не исчезла. Она, словно владея собственной волей, начала двигаться, сбегаться в одну точку, вместо того чтобы растекаться вокруг, и, к ужасу юноши, черная вода под ним начала набухать и подниматься. Он отступил назад и хотел закричать от ужаса, но не смог издать ни звука. Он мог только смотреть на поднявшийся из мрака силуэт человека. Вода будто обратилась черным дегтем, густо покрывала все его тело, стекала с него тяжелыми каплями, и юноша слышал, как тяжело дышал всплывший утопленник. Но, присмотревшись лучше, понял, что он мало походил на человека… Руки и спина незнакомца были покрыты короткими, липкими от дегтя, черными перьями, а пальцы венчали заостренные когти… Существо ломано поднялось из черной воды, двигалось угловато, и, казалось, что у него были переломаны все кости. Когда он сделал шаг в сторону Чарльза, юноша точно знал, что должен был бежать. Но не мог сдвинуться с места, беспомощно наблюдая, как существо подступало к нему все ближе, а затем подняло на него свое влажное лицо, распахнуло свои совершенно пустые черные глаза и бросилось на Чарльза…

***

Эрик подошел к церкви и бросил взгляд на крест, возвышающийся на крыше. Он все еще чувствовал, как часть его протестует против происходящего — все, что было связанно с церковью, слишком остро ассоциировалось у него со Страйкером и Шоу… И все же…

Кто-то запер входные двери, но Эрик без труда снял доску со скоб и отбросил ее на сухую землю, неспешно распахнул створчатые двери и переступил порог церкви.

Он был настолько уставшим, что рефлексы его подвели. Он был готов подойти к алтарю и преклонить колено, но так и замер на месте. Все мышцы напряглись, и Эрик насторожился, понимая, что кто-то звал его по имени.

Он обернулся, но позади было только поле и захваченная деревня, а пустая церковь…

Пустая?

Он отчетливо слышал шепот, выхватил меч, сделал пару шагов вперед и…

— All hail, Lehnsherr…

Эрик так и замер на месте, не зная, что именно он испытал, увидев на грязном полу юношу, которого била сильная дрожь, шепчущего его фамилию снова и снова, все тише с каждым разом.

Его синие глаза словно горели изнутри, светились в полутемной церкви. Эрик сразу понял, кого он увидел, но его разум отказывался верить этому.

Ох, он слышал о них. Все королевство было переполнено слухами о гамаюнах, церковь назначала огромные награды за каждого голубоглазого демона, и на памяти Эрика уже с десяток таких существ было отправлено на костер, но вряд ли хоть один из них был настоящим демоном-пророком. Страйкер был одержим этими существами, ища их по всей стране, сжигая целые деревни, услышав лишь малейший слух о том, что в их стенах скрывался гамаюн. Но, насколько знал Эрик, все настоящие демоны исчезли пару сотен лет назад. В их мире больше не было настоящих гамаюнов с синими глазами. Не было этих демонов, которые могли видеть будущее. Их просто не осталось…

И вот сейчас перед ним лежало то самое легендарное создание, билось в конвульсиях и приветствовало Эрика, как короля, а от его затихающего шепота Леншерр впервые впал в настоящий ступор. Его тело словно сковал лед, а руки примерзли к рукояти меча. Он смотрел в широко распахнутые, полностью синие глаза юноши и не мог отвести взгляда. И только когда парень умолк, а свет в его глазах угас настолько, что можно было увидеть зрачки и белки, Эрик будто вышел из странного транса. Он взял себя в руки и подошел к юноше, направил на него меч, почти касаясь острием его обнаженной шеи, и смотрел, как синеглазый демон медленно приходил в себя после видения.

Он тяжело дышал и не сразу заметил Эрика, казалось, демон сам был перепуган тем, что только что с ним случилось, а когда он смог сфокусировать взгляд и увидел стоящего над ним воина, то дернулся, и глаза его наполнились таким ужасом, какой Эрик часто видел в глазах людей, осознавших, что это последние минуты их жизни.

— Ин кон… Дварокс маркелиус, парелл, кон гиван инс зон приороис! Ив раз штеррбен!* — Юноша быстро умолк, и его снова пробила дрожь, а Эрик нахмурился, пытаясь разобрать в языке Ирия знакомые слова, но юноша проговорил их так быстро, что Леншерр смог уловить только имя одного из духов, которым поклонялись язычники, да и то не был уверен, что услышал именно его.

— Не двигайся, — приказал Эрик и только затем подумал, что существо перед ним, возможно, не понимало его. — Ты говоришь на всеобщем?

Юноша послушно замер, а затем осторожно кивнул.

— Говорю, — с легким рычащим акцентом произнес он, не сводя взгляда с Эрика, видимо, прекрасно понимая, что прятать глаза уже не было никакого смысла. — Вы из Змеиного королевства. Лучше убейте меня сразу, а не отдавайте вашим богопоклонникам. Прошу…

Эрик удивлено хмыкнул, но это, скорее, было от волнения, которое он старательно скрывал. Отдать его Страйкеру и его фанатикам в алых мантиях, чтобы они разорвали демона в подвалах, а после сожгли его истекающее кровью бескожее тело на рыночной площади столицы? Нет, сотни раз нет.