Портреты Пером (СИ)

Держался старший Файрвуд, Нортон (здорово проштрафившийся с этим своим озвучиванием планов вслух) и, что странно, Энди.

Первый не исключал возможности массовой истерии, из-за которой и начали проявляться признаки отравления.

Райан пока тошноты не ощущал. Зато знал, на что способен Обезьяна, когда его загоняют в угол.

А ещё это не Трикстер. Маньячности явно поубавилось. Здравствуй, старый добрый мудак Стабле.

Он кинул взгляд на рисующего Перо. Старается, выводит линии. Что-то там с техникой вольтов связанное, скорей всего, то есть, он замещал адскую тварь нарисованным объектом. Лишал силёнок, может быть. Но ему стоило поторопиться.

– Just a still town girl on a Saturday night, lookin’ for the fight of her life

In the real-time world no one sees her at all, they all say she’s crazy…*

Это запела в углу Сазерленд.

Сумасшедший дом.

Подошёл Кукловод, значительно хмыкнул и посмотрел на динамик в углу.

– Эту комнату я проектировал для марионеток, которые стали бы слишком сильно друг за друга держаться. Рядом, но ни услышать другого, ни помочь.

– Живое вовлечение – не твоё, учитель. Обезьян явно обскакал. – Райан посмотрел на Мэтта.

Но Стабле исчез из комнаты, а через секунду динамик ожил. Здесь он был почти в нормальном состоянии.

– Раз-два-три, – глухо пролаяло из мембраны. – Проверка связи. Как слышно?

– Свали… в туман, – героически прохрипел Ричардсон. Он сидел на полу на корточках и держался за живот.

– Слышите, отлично. Сегодня мы с вами, котятки, проведём аукцион, от итогов которого будет зависеть ваше выживание. Правила проще некуда: сейчас в соседнюю комнату зайдут первые двое. Один привязывает второго к креслу и выходит обратно. Учтите, я прекрасно вас вижу, не смухлюете. Оставшийся становится первым лотом нашего аукциона. У вас есть две минуты, чтобы решить – выкупать его или нет. Раньше двух минут предложения не выслушиваются. Ну а после… Подвох в том, – голос макаки вильнул уклончиво, как у торгаша, впаривающего откровенно некачественный товар, – что вы можете и не выкупать этот лот. Понимаете? Если вы не станете его выкупать, оставите мне… Я через десять минут отдам вам противоядие. А если наш лот умрёт раньше... Одна жизнь по цене всех остальных! Более чем щедрый подарок от Учителя.

Тошнотики начали переглядываться. Кроме Пера – тот рисовал. И Файрвуда, который стоял с ним рядом. Кукловод хмыкнул.

Макака насладился театральной паузой и продолжил лаять:

– Да по ходу разберётесь, а то много слов и мало дела. И сразу оговорочка, куклы, чтобы вы не вздумали мухлевать: Сазерленд я из игры исключаю. А то, зная вашу доброту, вы ж первым делом толкнёте под нож больных да убогих. Так что чокнутую я не приму. А остальные… Решайте сами, кто пойдёт первым. Или я начну бумажки вытаскивать. Могу на картах погадать, кому идти, да. Ну?

Молчат. Стараются друг на друга не смотреть.

– Арсень, – Кукловод негромко обращается к рисующему Перу, – я правильно понимаю, что я должен жить? По вашей какой-то там концепции.

Перо от рисования не оторвался. Карандаш в тишине чиркал громко.

– Да. Ты должен жить.

– Тогда я пошёл, – тот потёр ладони друг о друга. – Сколько можно тут стоять.

Вцепившаяся в Нортона Джейн дёрнулась в его сторону. Инстинктивно, Фолла своего вспомнила.

Обезьяна исчез из комнаты, замок на двери тихонько запищал. Разблокировка. Райан снялся с места. Макака требовал двоих.

В комнате за бронированной дверью было прохладно и не воняло. Пока что.

Кукловод уселся в кресло.

Райан принялся защёлкивать на нём ремни и железные хваты. Пояс, плечи, ноги. Даже ступни. А судя по паре металлических полуколец на столе с фиксаторами, вделанными в столешницу, руки жертве предлагалось вытянуть, где они фиксировались за запястья. Низенький Кукловод оказался наклонён вперёд, кресло для него низкое.

– Готовишься подать героический пример, учитель? – Райан защёлкнул фиксаторы поверх рукавов свитера. Теперь только пальцами шевелить.

– Я лучше тут просижу две минуты, чем стоять и мяться, – Кукловод на пробу шевелит пальцами. Хмыкает. – Ты… да, ты вполне можешь представить, как бесит тупое ничегонеделание.

– Две минуты – по игре, – Райан сделал вид, что проверяет ремни. Рожа Стабле маячила за окошком другой двери, что-то типа наблюдательного пункта. – Это если за тебя после кто-то… заступится. – Он выпрямился. Ухмыльнулся. – Удачи, учитель.

– Я должен жить, куда вы денетесь.

Кукловод его ответной ухмылкой не удостаивает. Ну да, велика честь.

Райан идёт на выход.

– А если за тебя заступится Перо и подохнет тут? Случайно, – говорит напоследок, прежде чем закрыть за собой двери.

Через стекло видно, как Кукловод пожимает плечами и отвечает что-то. Но уже не слышно, что.

Пищит замок на двери, защёлкиваясь. Тут же из своей норы вылезает Стабле. На нём напялена гарнитура, в руках – сумка.

– Всё будет хорошо, куклы, – он кладёт сумку на стол. – Правда, недолго.

Остальные прилипли к стеклу. Даже Томпсон с вазой, уже резко отбрыкавшаяся от замечания по поводу того, что всосавшийся в кровь яд назад не вернёшь. Сказала, что лучше желудок наружу вывернет, но жить останется.

Арсений рисовал. На листе Стабле был как живой. Будто мало этой суки в одном экземпляре.

«Сука» выкладывает из сумки приспособления. Иглы. Щипцы. Небольшую газовую горелку. Походный арсенал инквизитора-любителя. Кукловод за его движениями наблюдает спокойно, даже с презрением.

– А вы хорошо поступили, Учитель, – Обезьяна выкладывает медленно. Будто время тянет. Последние на стол становятся небольшие песочные часы. – Дальше будет веселее.

Кукловод не реагирует. И, выложив инструменты, Мэтт обходит его кругом.

Переворачивает песочные часы.

– Две минуты пошли, – как-то неуверенно.

Секунду медлит.

Замахивается.

Бьёт Кукловода по лицу. Замирает, и, уже смелее – снова по лицу, по другой стороне.

Ухмыляется как-то неуверенно. Райан вспоминает, что Обезьяна никогда не любил встречаться с врагами лицом к лицу. Яд – да, нож в спину – да, но чтоб в глаза смотреть…

А за стеклом Стабле входит в раж. Лупит Кукловода по лицу, бьёт локтями в грудь. Мэтт выбрал неудобный способ – из этого положения не заденешь ни почки, ни печень. Разве что…

А, ну да. Предсказуемо. Мэтт додумался до удара в солнечное сплетение, и Кукловода крючит. Вот теперь – да: задыхается и хватает губами воздух.

Обезьяна трясётся, радостный.

Восстановив дыхание, Кукловод выпрямляется. Что-то говорит негромко, из-за чего Мэтт становится ещё довольнее.

Избиение продолжается. Песок в часах пересыпается медленно, может, там и не две минуты. Скорей всего не две.

– Он же… – Уоллис неуверенно указывает на стекло, – то есть, будет бить, пока…

– Пока кто-то из вас не займёт его место, – подтверждает макака. Он запыхался и весел. Избиение тех, кто не сопротивляется, всегда внушало в него уверенность в себе.

Песок в часах перестал сыпаться.

– Уроет ведь, – кто-то сзади.

Учитель начинал сдавать. Мотал головой, когда Стабле заносил кулак. Вжимался в кресло. Лицо заливала кровь.

– Помните… куклы. Позволите ему умереть – получите… своё… противоядие.

Мэтт задыхался от счастья. Ещё немного – взлетит к небесам.

– Стой. Я пойду.

О, остановился.

Хватит с меня этого балагана. Достало.

– Тогда прошу, – Мэтт хихикнул. – Меняетесь местами.

Стабле нырнул в боковую дверь. Запищал разблокированный замок.

– А ты зря вызвался, Дракончик, зря. Это же сначала идёт самый дешёвый лот, да. А после всё дорожает. Тебе достанется то, что досталось ему, и ещё добавится своё. Чтобы следующему было интересней тебя выкупать. Я не предупреждал, чтобы вам был сюрприз!

– А ты оптимист, мартышка, – Райан отстегнул окровавленного Кукловода и сел на его место. – Если думаешь, что в это кресло попадёт кто-то ещё.