Портреты Пером (СИ)

– Ага, хреновый. – Улыбка, наползшая было на губы, бесследно исчезает. – Потому пойду проверять мокриц. А ты чини часы давай, не отлынивай. Глядишь, изобретёшь двигатель, который позволит превысить скорость света.

На пороге Рой его окликнул.

– Там Перо случайно не проснулся ещё? – спросил как бы невзначай.

– Случайно – не проснулся. – Джек скривился. Нет, орать не тянуло. Он просто прикрыл за собой дверь спальни.

Энди отошёл к дубу с привязанными банками, и Лайза смогла ненадолго распрямить шею. С тихим шипением попробовала размять затёкшие мышцы.

– Отдохни немного, – сидящая рядом Дженни плеснула в кружку горячего отвара из термоса и подала ей. Руки сами потянулись к теплу и сладкому чаю, и только обхватив исходящую паром кружку, Лайза вздрогнула. Вспомнила тихий приказ на лестнице.

И ей снова стало жутко. Дженни сидела рядом, скатывая бинты. Привычная Дженни, милая, уставшая и добрая Дженни. И та Джейн на лестнице. Лайза была уверена, не окликни она Нортона, он бы не стал стрелять. Но это был один и тот же человек, не мифические эти Зеркала, потому что сейчас она точно так же может попросить...

– Джен, почему... Там, на лестнице, – Лайза набралась храбрости, но всё равно пришлось глубоко вдохнуть. – Ты же всегда была против убийств... Я теперь не понимаю.

Девушка отложила работу, по привычке разгладила складки юбки на коленках.

– Мы с тобой через столько вместе прошли, с самого начала. Праздники первые, первые же умершие, то воскресение, когда все отравились некачественными консервами, день рождения Зака... Мы вместе помогали Джиму оперировать Джека, вместе кормили Леонарда. А Фила я почти не знала. Не хотела потерять подругу. Я в этом виновата, думаешь?

Лайза чуть не задохнулась, когда Дженни посмотрела на неё так – открыто, просто, без тени сомнения.

– Наверное, я бы сделала так же, – выговорила кое-как. Кружка с чаем в пальцах задрожала, а возвращающийся от дуба Энди показался сейчас спасением.

Джек застал Райана всё там же. Форс сидел на полу и… курил. Видно, мимо проходящий Кукловод заинтересовался его деятельностью и теперь разглядывал клетки с крысами. Животные верещали внутри, ещё немного – начнут кидаться на стенки клетки.

– Чего ты их не оттащишь? – Джек носком кеда отодвинул одну. Крыса начала успокаиваться.

– Каждые тридцать секунд на два дюйма, – откликнулся Форс даже миролюбиво и продолжил курить. – Достало. Мерить больше ничего не буду, можешь передать Уолкману.

Джек присвистнул. Выходит, проклятие «вливается» в их реальность с такой вот скоростью.

– Райан, дурью маешься, – Кукловод попинал клетку недовольно заскрежетавшей крысы. – У меня есть идея по поводу чердачных мониторов.

– К утру мы все сдохнем. Излагай быстрее. – Форс выдохнул к потолку облако дыма.

– Стоп, у меня тоже по поводу мониторов вопрос, – вклинился Джек, пока они не забрели невесть куда. Он отпнул подальше клетки с крысами – верещание действовало на нервы. – На видео дата-время нормально функционировали при просмотре? На месте не стояли?

– Далось вам это время, – Кукловод только отмахнулся. – Я подумал, что сладкой парочке без разницы, на каком количестве мониторов мы смотрим их домашнее видео. Можем спереть один.

– Нахрена? – Райан затушил сигарету об пол и поднялся. – Будешь кидаться им в Файрвуда-старшего?

– Твою мать, – Джек окинул этих двоих злым взглядом и направился к чердачной лесенке. Они там ещё продолжали переругиваться, когда он вошёл на чердак. Дверь закрывать не стал, сразу прошёл к мониторам. Экраны слабо мерцали в полумраке.

Пошарив у пояса, плохо гнущимися пальцами открыл футляр и нацепил на нос очки. Даже так пришлось наклониться к самому экрану. Серое мерцание сделалось тошнотворным.

– Что и требовалось доказать, как любит выражаться наш Светлый Ум…

Отсчёт времени не шёл. То есть, картинка была, а цифры замерли на 12:38. Они мигали, силясь смениться, и не могли.

Джек вылетел с чердака обратно в коридор второго этажа.

– Таймер остановился! На видео! – рявкнул ещё на подлёте.

Его встретил равнодушный взгляд Кукловода и злой – Райана.

– Мне плевать, – бывший властелин особняка пожал плечами.

– Тебе плевать на то, что нас тут могло запечатать? – Джек ткнул пальцем практически ему под нос. Реакции не дождался, зато заинтересовался Форс.

– Развивай мысль, Файрвуд, – сказал он и уселся обратно на пол.

– Дом – консервная банка. Мы внутри. Время… что-то типа размножающихся бактерий, выделяющих газ. Короче, то, что раздувает банку изнутри. Что происходит с банкой, если там скопилось много газа? Рванёт нахрен! Но у нас дом – мыслящее живое существо. Что, если он каким-то образом остановил время и дал… нам время… блять.

Джек умолк, сообразив, что со стороны сейчас нёс полную ересь, да ещё и жестами пытался изобразить ту самую взрывающуюся банку.

– А с чего ты вообще так решил? – поинтересовался Форс.

– С того, что в доме остановились все часы, таймер на дверях во время испытаний не ведёт обратный отсчёт, Рой не может починить ни одни наручные, а теперь и изображения с камер…

– И его, значит, может раздуть и разорвать временем? – Это уже Кукловод. Стоял, скрестив руки на груди, и пытался опустить Джека ниже плинтуса выражением лица. – Джек, вот скажи, нам какой прок с этой информации? Драгоценное время же теряешь.

– Без Пера всё равно… – Джек внезапно остыл и договорил уже спокойно, – никто и ничего сделать не сможет. Не знаю, о каком ты времени.

– Отнеси Уолкману расчёты, – Райан сунул ему пачку листков. – Пускай считает. Время не могло остановиться просто по той причине, что мы щас с тобой разговариваем... гений. А вот Перо разбудить надо бы.

На последней фразе Кукловод явно оживился. Сказал, что это его забота, и свалил в направлении нужной комнаты.

– Этот чёрный властелин нашей надежде случаем уши от усердия не поотрывает? – поинтересовался Джек у Райана. Форс ожидаемо фыркнул.

– Вопрос спорный.

Джим не одобрил идею будить ушедшего в тонкие миры Арсеня. Но, поскольку Кукловод не собирался останавливаться, присоединился к попыткам. Развалившегося на кровати холодного Перо они трогали, шлёпали по щекам, дёргали за волосы и за конечности.

Варианты заканчивались, а применять силу добрый доктор не позволял. У него по отношению к братцу и Перу постоянно какие-то запасы альтруизма обнаруживались.

Кукловод потерял терпение на третьем заходе нежненького похлопывания по щекам. И уже замахнулся, чтобы отвесить душевную затрещину, как доктор (хренова наседка) столкнул его с кровати.

Так-то у него вряд ли вышло бы. Но здесь сыграла роль неожиданность, поэтому Кукловод повалился на пол как мешок со старыми книгами.

С кровати захрипело. Кукловод живенько подобрался и влез обратно. Файрвуд уже навис над Арсенем, жадно вглядываясь в его лицо.

Веки определённо дрогнули. Пошевелилась рука на покрывале.

Кукловод присоединился к нависанию.

Перо разлепил губы – прямо разлепил, видно было, как натягивается слипшаяся тонкая кожа, – и выхрипел нечто странное:

– Х… д… дды.

Файрвуд рванул с кровати, вмиг притащив с раскладушки плед, по пути захватил бутылку с водой.

Плед кинул на Арсеня, воды набрал в рот, и, приподняв ладонью за затылок голову Пера, приник к его губам. Оставалось лишь досадливо зашипеть от такого взаимопонимания.

И не оттолкнёшь. Файрвуд – врач. Лучше него уход никто не обеспечит. Поэтому пришлось сесть на кровати, скрестить руки на груди и ждать, пока эти намилуются.

На пятый заход Перо отвернулся, показывая, что хватит, и Джим замер над ним. Арсень не вставал, не шевелился, не открывал глаза. Видно было, что ресницы склеены друг с другом, и разодрать их будет непросто. Кукловод помнил такое – один раз закапывал мёртвую марионетку на ледяном ветру, ещё в первом акте, вечером глаза сильно слезились, а на утро он не мог разлепить веки и долго счищал с ресниц странные и мерзкие клейкие катышки. Фолл потом с поставкой заказал капли, мерзкая штука, зато всё прошло за три дня.