Портреты Пером (СИ)

– Да ты с ума сошёл?! – заорал с лестницы Рой. Лайза видела, как он схватил Нортона за плечи и припечатал к стенке. – Думаешь, тебе позволено людей убивать?! Чего тогда всех не перебьёшь, а?! Сразу?!

Она медленно выползла из-под навалившейся мёртвой туши. Провела пальцами по волосам, размазывая… кровь.

– Джим как раз не убивает без необходимости! – выпалила Дженни.

Их голоса доносились как из другого измерения.

– Он свернул бы Лайзе шею и не поморщился. И мы бы оставили в живых психа и позволили умереть ассистентке доктора, – ровно и размеренно заговорил подпольщик. – Фил сошёл с ума. Любой, кто берёт заложника с целью какой-то для себя выгоды, идёт на торг. Он собирался свернуть девчонке шею просто из жажды убивать.

– Вы сами парочка психов. Супружеская пара маньяков, мать вашу, Уоллис… от тебя не ждал, – бормочет Рой. И, громче: – Сазерленд, ты живая там? Не придушенная?

– Н… нет…

По лестнице застучали легкие шаги.

Лайза подняла голову.

Дженни, подобрав подол длинной юбки, присела рядом, обняла её.

– Уйдём отсюда? – спросила, заглядывая в лицо.

Лайза видела её беспокойство, усталость, измученность… Только одного тут не было – смятения. Дженни не сомневалась ни в чём.

– Н-ничего не…

Лайза поняла, что договорить она не в силах, схватилась за плечи Джен и позорно разревелась, всхлипывая, шмыгая, рвано хватая воздух между приступами рыданий, сдавливающих горло.

На голову легла лёгкая ладошка, принимаясь поглаживать.

Арсений видит грязное зеркало, об которое чуть позже бьётся головой. Он видит пыльную комнату, в которой воздух уже и не воздух, а диффузное с пылью образование. Перо видит, как ему втыкают между пальцев кисти – чтобы не вываливались из самих пальцев, разрывая плотные перемычки кожи, вгоняя черенки между пястных костей, и отправляют рисовать. Кровь из разорванных перепонок тёплая, липкая, живая, заливает кисточки, и голос за кадром сообщает, что так проще – не надо искать краску. Ему чудится, как он облизывает холодную поверхность зеркала, силясь повторить контур застывшего отражения. За языком на зеркале остаются размазанные полупрозрачные разводы.

Ему снятся душные объятия постели, где он просыпается, ищет в толстом промокшем от пота одеяле кого-то, не находит и просыпается ещё раз, в темноте. Ощупывает её, просыпается. В комнате с серым светом, где на стене выступает его готовая картина. Но виновато время перед рассветом, фигуры мутны, ничего не разглядишь.

Как она выглядит? Как?

Он подходит ближе, щурится, вглядывается, тщетно, наконец, распластывается по стене, ощупывая её, будто плоскость способна сообщить изображение пальцам, по ней шарящим.

Эфемерно

Как тень

Как свет

Не существует

– Ты должна быть здесь, – шепчет он исступлённо, извиваясь и прижимаясь к холодной поверхности. Щека ощущает на себе мельчайшие изъяны грунтовки, крошечные выступы. Запах масла. – Должна быть здесь, я должен тебя видеть…

Но стену затягивает серым, всё это проваливается в черноту, в которой проступает старое пыльное зеркало…

Медленно реальность сужалась до этой комнаты, откуда Джиму выходить было нежелательно. Она, нижняя с запасами эзотерической литературы, и ось мира – кровать с лежащим на ней трупом любимого человека. По совместительству – с единственной надеждой когда-либо выбраться отсюда.

Вот, значит, она – ось мира. Центр солнечной системы. Вокруг, планетами – сам Джим, младший, Юпитер-Кукловод с раздутым газообразным самомнением. И всегда было так. Всегда Джим сидел у кровати холодного Арсения. Трогал руку в бесплодных попытках высчитать пульс. Пытался занять резиновое время, читая зубодробительные оккультные тексты. Давил в себе отзвуки взбесившегося Зеркала. Рассматривал старый, служащий теперь для самозащиты, скальпель. Тёмной стороне этот скальпель очень нравился.

А ещё рядом постоянно находились люди. Разные. Сменяли друг друга как те же планеты на орбитах. А потом после женского крика снизу Дженни с Нортоном убежали и вернулись через несколько минут, подтаскивая зарёванную окровавленную Лайзу.

– Фил сошёл с ума, – обыденно сообщил Джим-подпольщик, пока Джен помогала рыжей устроиться на кровати. Джим в это время обтирал её окровавленное лицо и руки. – Пришлось ликвидировать.

Лайза с этими словами полувсхлипнула-полувздохнула. Она, занавешенная обрезками грязных слипшихся волос, сейчас выглядела особенно молоденькой и тонкой. Посеревшая тонкая кожа с растёртыми багровыми пятнами. Тусклые глаза.

– Мне понадобится тазик воды, – кивнуть подпольщику. Он понятливо скрылся за дверью.

Лайзе идёт кровь

Джим взял дрожащие пальцы девушки в свои. Рядом, обнявшая несчастную, сидела со сжатыми губами Дженни.

Если вскрыть ей грудную клетку, а потом

– Лайза. – По возможности твёрдо и успокаивающе. – Расскажи, что случилось.

– Мне нужен второй наблюдающий, – безапелляционно прогнусавил Энди. Джек оторвался от чашки. Профессор нагло тянул его за рукав и вообще выглядел крайне решительно.

– Для чего?

– Хочу проверить, влияет ли экран на психоповеденческие реакции. Разумеется, на животном! А если проще – выпущу из клетки ворона, тогда и посмотрим, как он ведёт себя на воле.

– Ладно, – Джек аккуратно поставил чашку на приступку для обуви. – Это же недолго?

…Птица описала широкий круг по двору, набирая высоту, – Джек видел её смазанной кляксой на фоне багрового экрана, – и вдруг, не долетая до плёнки, резко кинулась вниз в каком-то беспорядочном вираже, выровнялась, описала ещё один круг… и врезалась в стену на уровне окон библиотеки. Когда пернатое тельце упало вниз, в кусты, Джек кинулся туда, но стоящий ближе Энди его опередил. Пыхтя, профессор полез в шиповник. Вылез оттуда спустя две минуты, в колючках и царапинах, но с птицей в руках.

– Свёрнута шея, – Энди тяжело дышал, весомо глядя поверх съехавших по вспотевшему носу очков на своего «наблюдателя», и потряс тушкой. – Птица не могла сделать так сама.

Джек вскинул голову. Экран мерцал над ними, изредка вспыхивая и наливаясь густым багрянцем. Подобрав с земли камень, Джек размахнулся и с некоторым усилием закинул его на крышу. Камешек прошёл через плёнку, рухнул обратно, простучал по черепице, скатываясь вниз. Значит, физически экран вполне проницаем. Ну так, на всякий случай стоило проверить.

– Значит, даже если бы была возможность перебраться через крышу, без этого газа… Никто всё равно бы не перебрался.

– Скорей… всего, – кивнул Энди, вытаскивая ногу из кустов. У него там застрял ботинок, и профессор долго пыхтел, пытаясь вытащить его из густого переплетения веток.

…Ворона Джек закопал возле статуи. А когда запинал ямку комками земли – изрезанные руки в земле пачкать было не очень, – увидел, как Нортон и Рой выносят из дома завёрнутый в грязное покрывало труп.

Трикстер перевязывает проколотый палец Элис, а она – улыбается.

Работа с марионеткой была приятной. Чуть подтолкнуть к безумию, чуть раздуть саможаление и обиду на обитателей, и – получай, госпожа Элис, в распоряжение куколку. А потом куколка умерла, порадовав Элис своей агонией. Напоив кровью стены и пол. Жаль только, Нортон стрелял слишком хорошо, чтобы агония была продолжительной.

– Я готова к игре, милый, – мурлыкает она, поглаживая взлохмаченные волосы Трикстера. – У нас хорошо получится. Красиво.

Райан сидит на чердаке. Система наблюдения рабочая. Он слышал выстрел снизу, видел происходящее на экране и прекрасно понял, что произошло. В отличие от той же Сазерленд.

В бутылке отблескивал свет от работающих мониторов. Он налил вина и стукнул краем бокала о крайний слева экран. Файрвудовские таблетки закончились, а последняя бутылка осталась. Идеальное стечение обстоятельств.

– За самого здравомыслящего человека в этом особняке, – произнёс тихо, провожая взглядом исчезающего из прихожей Нортона (они с Ричардсоном потащили труп во двор). – За то, чтобы ты успел пристрелить тут всех прежде, чем сучка Элис захватит власть над нашими мозгами.