Портреты Пером (СИ)

Зверь согласно моргнул. Чёрные, нечеловеческой черноты глаза скрылись за веками и снова уставились на Перо.

Он хотел прижаться к меховой шее, на секунду ощутить себя в безопасности, вжавшись в густую чёрную шерсть, когда рядом неожиданно шевельнулась лапа. С неё посыпался успевший нападать пепел. Арсений дёрнулся было – но огромная лапища с лёгкостью свалила его в серые сугробы. Перо даже вякнуть не успел, как его этой же лапой задвинули в гущу пепла, как надоевшую игрушку. Он попытался подняться, но рядом зарокотало совсем уж громко, и сверху, сквозь муть, нависла тяжёлая тень зверя.

Лайза кое-как избавилась от Энди. Старый профессор всё норовил усадить её на лавочку и заставить смотреть вверх, чтобы ждать у моря погоды пока та багровая штука снова появится. Сам он её видел, а у Лайзы, по его словам, отсутствовала всякая чувствительность к проклятию – именно поэтому-то её показания теперь были так важны. Пришлось срочно придумывать отговорку. Ничего умного в голову не шло, наконец, она брякнула, что страшно разболелся живот, и увильнула таким образом от роли подопытного кролика.

Энди псих. Всё же.

Ладонь привычно легла на перила лестницы. И отчего каждый раз при подъёме тянет держаться рукой за перила?

Как вы выражаетесь, юная леди? – прозвучало в голове голосом профессора. Лайза даже улыбнулась, но улыбка тут же угасла. Она услышала приближающиеся неровные шаги. Пальцы невольно вцепились в перила, тело сжалось, будто в ожидании удара.

Медленно появившийся на лестничной площадке Фил напоминал персонажа ужастика. Шаркает ногами. Держится за стену. Голова (лучше не думать, как он себя из-за неё чувствует) всё ещё перебинтована, повязки закрывают и глаза.

Джим сказал, у него, в отличие от Джека, шансов на восстановление зрения мало.

И правда: не было Леонарда, не жертвовали своими душами другие, не надрывались Джим и Арсень, пытаясь достать лекарства, Исами не составляла поддерживающую пентаграмму У-син… Ему не повезло быть не-Джеком. И с ним никто не нянчился после взрыва.

За несколько шагов до Лайзы, странно сгорбившись, Фил потянул носом.

– Тут... – Быстро облизнул пересохшие губы. Рукой скользнул вдоль древесного стыка. – Кто? Есть же кто-то?

Лайза поглубже вдохнула. Напугал. Ночью Джим его осматривал – всё было нормально, разве что бедолаге случайно могло стать плохо.

Напугал как чёрт

Ерунда какая

– Да, это я, Лайза, – пригладить выбившиеся пряди слегка дрожащими руками, чтобы не падали на лицо. – Тебе нужна помощь?

– А... Лайза... – Фил снова нервно облизывает губы. Он уже не опирается, спускается на одну ступеньку, касаясь стены лишь пальцами. – Привет, Лайза. Я почти забыл, как звучит твой голос. А ведь я теперь... Очень хорошо голоса запоминаю.

Фил разговаривает странно. И дышит тоже – слишком шумно для обычного ритма.

Он делает ещё шаг ей навстречу, и Лайза чувствует запах – чудовищная смесь медикаментов и немытого тела. Хуже, чем остальные.

– Ну… – Она невольно делает шаг назад, едва не спотыкаясь, но вовремя хватается за перила, – я же прихожу тебя перевязывать… Но ты молчишь. Я не могу… – В тишине против воли вырывается тихий идиотский смешок, будто она рассказывает ему нечто забавное, – разговаривать в одиночку всё время.

Он высокий, ростом с Арсеня, только шире его, и теперь нависает на три ступеньки выше.

– Может, я провожу тебя до комнаты?

– А ты хотела бы?

Фил близко. Лайза видит ожоги на его лице, видит, как из-под повязки виднеются края самых страшных, мясисто розовеющих. И эти завязанные глаза.

– Нет, ты не хотела бы, – не улыбнулся, а скорее ощерился мужчина. Кивнул сам себе. – Ты вообще не хочешь ко мне прикасаться. Из-за того, что я калека? Тебе противно?

– Ты… что… у тебя температура? – Лайза опустилась ещё на ступеньку. Она подавила инстинктивный позыв убежать, напомнив себе, что перед ней просто больной человек.

– У меня обожжена голова, нет зрения. Представь – вместо кожи на черепе сплошной ожог. Фредди Крюгера помнишь? – Он снова делает шаг, теперь стоит почти вплотную. – Вот. Я Фредди Крюгер. Давай, скажи, какой я урод. Будь хоть раз честной, давай.

– Да прекрати молоть чушь! Если тебе плохо, я позову кого-нибудь, чтобы тебе помогли добраться до кровати! – Лайза слегка толкнула его и попыталась протиснуться между подпольщиком и перилами.

– Стоять, – он, рыкнув, перехватил её запястье. В огромной лапище Фила оно смотрелось особенно тонким. Было страшно подумать, что будет, сожми он руку сильнее.

А так...

Просто больно.

Фил дёрнул её к себе, почти вплотную к груди.

– Я с тобой говорю.

Второе запястье в его захвате. Теперь Лайза практически прижата Филом и перилами.

– Я… я закричу… – Собственный голос плохо слушался. Вонь чужого тела и дыхания стала нестерпимой, а от страха дрожали колени. – Я… мне больно!

Лайза попыталась вырвать руки из чужого хвата, но Фил только сильнее сжал пальцы.

– Боль – это не страшно, – зашептал с каким-то маньячным удовлетворением. — А закричать можешь, да... хочешь сделку, соловушка? Я не засовываю тебе в рот кляп, а ты не кричишь. Идёт?

Лайза пробормотала согласие, но, едва дождалась удовлетворённого кивка от Фила, разразилась криком, просто воплем, хотела рявкнуть «помогите», но получилось только:

— ААААААА!!!

Ровно полторы секунды, пока раскрытый рот не заткнул огромный филовский кулак. Он больно стукнулся о зубы (послышался хруст), протиснулся почти до костяшек, удерживая в болезненном напряжении растянутые губы.

В ранках на губах (они, пересохшие, лопались) набухли капельки крови.

А кулак продолжал давить. Перед самым лицом Лайзы было перевязанное Фила: бинт вместо глаз, жутковатая ухмылка.

Лайза почти не дышала. Кулак разрывал губы. Страшно. Бессилие накатывает – что она, хоть и зрячая, против этой слепой горы сделать может?

Медленно, предательски, с уголка глаза сорвалась слеза.

А вторая рука Фила, отпустив обессилевшее запястье, сжалась на горле.

– Что, нравится? – Он хрипит близко, обдавая дыханием. – Нравится, рыжая сука? Я тебя сейчас придушу, но не сильно. А потом утащу в подвал и выебу. Хочешь забеременеть, как твоя шлюшная подружка, а? Госпожа Элис будет рада ещё одной брюхатой игрушке.

– Я же говорил, кто-то орал! – втиснулся в серый ужас голос Роя. – Э, у вас там чё, лестницу не поделили? Фил!

Лайза скосила в сторону площадки слезящиеся глаза. Три силуэта. Кто-то ещё.

Лайзу мотает из стороны в сторону, дёргает за плечи и прикладывает головой о стену. Зато изо рта исчезает кулак. Но у неё нет сил говорить.

А Фил теперь прижат к стене и закрывается ей как щитом.

Горло всё ещё сжимает его лапища.

– Я убью её, Рой, – хрипит он из-за спины. – Не шучу. Убью, если подойдёшь, ты или кто-то ещё. Голову сверну как курёнку.

– Он убьёт, – бесцветно подтверждает Лайза, сама не понимая, зачем. Голова макушкой чувствует, как елозит филовский подбородок. Ну да, он не видит. Он так прислушивается.

– Девчонку отпусти, – спокойно и размеренно произносит Нортон. Он стоит слева-сбоку от Роя, а за ним – третья – Дженни. Лайза сквозь слёзы кое-как различает её бледное испуганное лицо. – Она тебе ничего не сделала. Как и мы все.

– Нортон, а не сходить бы тебе нахрен, чёртов киллер? — В голосе Фила усмешка. Почти беззлобная, если не помнить о ситуации. Да и рука на горле сжалась чуть сильнее. — У меня, может, личное. Душевная травма. Так что я её не отпущу, а придушить – запросто.

– То есть, ты её убьёшь, что бы ни делали, – так же спокойно уточнил Джим.

– В яблочко. Прямо попал, не целясь.

– Это как-то совсем уж… – Рой нахмурился, Лайза видела, он пытался что-то придумать, но следом послышался тихий голос Дженни:

– Джим…

Нортон кивнул.

– Лайза, голову наклони.

Она инстинктивно зажмурилась, и в тот же миг над лестницей оглушительно грохнул выстрел. Девушка ощутила только, как на голову капает что-то мокрое, а следом хватка на её шее разжалась.