Портреты Пером (СИ)

Джим отрывается, вытирает измазанные в крови губы.

– Тошнит, – признаётся, – у тебя кровь… пахучая. Дай мне секунду.

– Угу.

Арсений созерцает ореол.

Выглотал он немало, – заторможенная мысль. – Нет, правда.

Ореол никуда не делся. Он был ровно таким же, как до начала хреновой «вампирской сессии» с заглатыванием крови.

– Не помогает, – Арсений смотрит теперь на свои руки. Пальцы слегка дрожат. На левой, на бинтах, темнеют пятна от капель крови. – Кровь не действует почему-то. Попробую стянуть по старинке, щас, через минутку. Отдыхай пока.

Отдыхай. С коробкой концентрированной смерти на голове. Ничего лучше не придумал?

Не придумал, потому что от страха обоссался. Не дрейфь, ещё не всё попробовали.

– Арсений, а ты можешь мне объяснить, что происходит? – Джим садится на бортик. Опирается сзади руками. Хмурится. – Или мне нельзя знать?

– Вокруг тебя такая… ерундовина, типа ауры, куда заливается тёмная дрянь от проклятия… Так-то она у всех есть. Я её вижу. Может, Джек тоже видит, после стольких прогулок в Сид, – Арсений сообразил, что словесным мусором оттягивает неизбежное, и оборвал сам себя. – Короче, так она просто красная, а у тебя… почти чёрная. У Исами… за сутки перед смертью было так же. Ты… – слова не слушаются, невнятные, – в общем, умрёшь. Через день или два.

Под конец собственный голос стал тихим, будто он вещал на радио для тараканов. Вон один, кстати, как раз вылез из-под раковины и теперь шевелил усами, сидя на кафеле.

Сигнал ловит, ага.

Джим, видно, ошалел. Слегка потряс головой. Потом усмехнулся горько (губы сжал).

– Я знал, знал, что будущему верить нельзя… Твою мать.

– От крови раньше становилось лучше, щас без изменений, – Арсений прижал его к себе, ткнулся носом в мягкие волосы. – Попробую оттянуть напрямую. Если не поможет – пойду в Сид к знахарке, она должна что-нибудь подсказать. Если нет… придумаю ещё что-нибудь. Через три минуты могу просто отключиться. Сиди в спальне, под присмотром Дженни и Джека, никуда не вылезай. Джеку можешь рассказать, он поймёт.

– Рассказать Джеку, что умру? Ты уверен? – На затылок ложится ладонь. Вплетает пальцы в волосы. Поглаживает. – Арсений, прятки не помогут. Надо… просто успеть сделать побольше.

– Не надо, – с закипающей внутри злостью. – Я сделать что-то пытаюсь, а ты под нож лезть собрался?! Будешь сидеть как миленький. И младшего своего ты зря недооцениваешь. Он-то как раз тебе куролесить не даст, я в него верю.

– Сколько? – По голосу слышно – недоволен.

– Хотя бы несколько часов. Дай мне время. А теперь помолчи просто.

Арсений опускается на пол, на коленки, тянет его за собой. Так будет не больно падать, если что, и Джим сможет легко уложить его на кафель, без вреда для них двоих и окружающей обстановки. Обхватывает Файрвуда, стискивает, может, чуть крепче, чем надо. Это от злости. Но всё лучше, чем бояться.

Что-то вот меня всё это достало.

Всё. Вот это. И то вот, справа, тоже. Но особенно то, которое левее, вот оно совсем.

– Мне это всё не нравится. – Джим вздыхает. Тоже прижимает его к себе. – Но ладно. Буду сидеть, как Рапунцель в высокой башне, с распоротой рукой.

– Ещё б тебе нравилось, – язвит Перо, закрывая глаза и утыкаясь ему в шею.

Последнее, что он помнит – как Джим поглаживает его волосы.

Следом нутро начинает выворачивать болью. Чудится, будто кости гнёт, корёжит, плавит, а внутренности перекручивает через мясорубку. Уши режет собственный вой, дерёт в глотке орать я должен как псих сознание не выдерживает, и кто-то невидимый выдёргивает к чертям все штекеры, отрубая восприятие от горящего заживо тела.

Последней мыслью Арсению очень хочется сказать этому кому-то спасибо.

Примчавшиеся Кукловод и Джек застали Джима уже шарящего руками по потерявшему сознание Арсению. Сначала эта история про смертельную ауру, потом Перо зачем-то его обнял (это и был способ по старинке), а потом сжал его и начал кричать. Громко, сильно, чуть не оглушил за несколько секунд, пока не отрубился. А теперь лежал на холодном полу ванной, скорчившийся, с кровью на шее от разрезанного уха.

Джим уже даже не пытался понять, что происходит. Новости про смерть хватило.

Поэтому, когда дверь распахнулась, являя взбешённого Кукловода и растерянного младшего, было не до объяснений. Джим выдал версию, что Арсений разрезал ухо проволокой, дескать, так тут сидели, бинтовались, а из-за чего он кричал, неизвестно.

Младшему такой истории хватило. Кукловод же с минуту буравил дока взглядом, после чего покачал головой:

– Ни на йоту тебе, Файрвуд, не верю. Разве что из-за чего он отрубился, ты правда не знаешь.

– Утащить его отсюда надо, – со странной интонацией сказал младший. – Кафель же.

Арсений, хоть и худющий, оставался жилистым и тяжёлым. Тащить его даже втроём было тяжеловато. Зато потом, оставив Кукловода с ним, вроде бы, проследить, Джим смог остаться с младшим наедине.

А тот был всё ещё странным. Тихим, с въедливым и каким-то ядовитым взглядом.

Джим изложил всю правду. И про ореол, и про то, то Арсений говорил об Исами и её смерти. Аура.

Младший выслушал спокойно, кивнул.

– И ты ему веришь, что ли? – спросил после минуты молчания.

– А что, есть повод не верить?

Вот, и реакция неожиданная. Не вопли, не отмалчивание, не попытки делать вид, что всё нормально.

– Мне кажется, он уже свихиваться начал, – продолжил Джек, будто и не заметив его реплики. – Не удивительно, пошастай столько в Сид и обратно. Но я бы паники не поднимал. Привиделось ему, вот и всё.

– Если соотнести то, в чём он оказался правым и то, в чём ошибался… не хочу верить в то, что умру, но статистика на его стороне.

Начала закрадываться мысль, что это не Джек. Мало ли какие сущности тут… в Сиде шастают. Вот и вселился кто-то.

Джим поймал себя на том, что с гораздо большим вниманием разглядывает мимику младшего, нежели обдумывает его слова.

Тот пожал плечами.

– А орал он тогда почему? Ты ж сам мне всё время твердил, помнишь, переутомление будет, переутомление… Так что отоспится и ореолы всякие мерещиться перестанут. Ладно, бывай. Я работать.

Джек слегка хлопнул его по плечу и ушёл. Один, без всякого опасения перед тёмными пустыми коридорами.

Может, в его словах и было здравое зерно. Но это всё равно был не Джек.

Перед тем, как вернуться к лежащему в беспамятстве Арсению, Джим прихватил пару эзотерических книжек из запасников Райана – валялись в детской, на сетке лишённой матраса кровати нижнего яруса.

Арсений пришёл в себя рывком, проморгался и тут же увидел над собой Джима. Выругался. Ореол никуда не делся.

– В Сиде… никто не знает, что делать. Знахарка учит Исами дотягиваться до живых, если что, они вдвоём смогут ненадолго удержать в мире живых человека, истекающего кровью, к примеру… Но это нам ничего не даст.

Перо приподнялся на локтях. Лежать не хотелось. Ещё его трясло и слегка ныли когда-то ломаные рёбра.

– Сэм лопочет про своего ненаглядного братца, от него толку нет. Дева не знает ни одного ритуала, который сумел бы помочь. Я тоже не знаю, что можно сделать.

– Если ничего не придумаешь, будем думать, как подороже продать мою жизнь, – Джим хмуро смотрел куда-то в заколоченное окно. – Арсений, я ещё до конца не могу в это поверить, извини.

– Нормальная человеческая реакция. Стадия отрицания…

Перо поднялся с кровати. Сил неподвижно сидеть не было. Но и по комнате ходить не помогло. Мысли метались в голове с такой силой и скоростью, что грозили проломить к чертям череп.

– Да, наверное. Есть способ удостовериться? Не знаю… гадания, хрустальный шар? Хотя, наверное, на это нет времени…

Джим ложится на спину. Теперь он хмуро смотрит в потолок.

– Может, запереть нас с тобой в комнате? Не от пыли же я задохнусь.

– Я думал уже… – Арсений дошёл до окна и там резко остановился. Обернулся, прошёл до стенки. Снова разворот, обратно, огибая по пути кровать. – Понять бы, что надо делать, а чего нет. А то выйдет как у папаши Эдипа. И ты, может, не задохнёшься от пыли, но начнётся сердечный приступ… Или на тебя упадёт люстра. Да чёрт его… чёрт… я придумаю. Время ещё есть, у Исами ореол держался несколько дней… Я придумаю…