Портреты Пером (СИ)

Простыни, хоть и чистые, слежавшиеся и холодные, одеяло не лучше. Сначала приходится пройти стадию стучания зубами, зато прижавшись друг к другу.

– А хорошо, – Файрвуд сдерживает зевок, утыкаясь в его плечо, – что окна заколочены. День… – Снова сдерживает зевок, но уже более слабый, – а мы спать…

– Да… а я хотел хряпнуть на сон грядущий. – Арсений повозился, устраиваясь так, чтобы им обоим было удобно. Пододеяльная полость медленно согревалась. Перо с наслаждением закрыл глаза. – Но и так… сойдёт. Спокойного дня.

Кукловод проснулся в темноте и интуитивно понял, что ночь только-только настала. Сейчас лето, значит, у него есть часа четыре до того, как начнёт светать. В доме с заколоченными окнами и без света эти четыре превращаются в пять. Значит, надо было действовать. А для этого – отыскать хоть одну дееспособную марионетку.

Он бесшумно поднялся с дивана в гостиной, где спал, но на полминуты задержался, чтобы несколько раз зевнуть спросонья. А он и забыл уже об этой особенности быть живым.

Дом напоминал сонное царство. Ни охраны, ни патрульных. В спальне среди грязной посуды повально спали все выжившие марионетки, кроме Энди, Джека, Пера и, кто бы сомневался, доктора. Последние двое обнаружились в бывшей комнате Пера наверху, мило сопящие под одним одеялом. Неразлучники.

Раздражала Кукловода эта привязанность Арсеня к братцам Файрвудам. К тому же организм начинал требовать похода в туалет, что тоже хорошего настроения не прибавляло. Вдобавок к вышеперечисленному, пока что дееспособных марионеток в доме не попадалось. А сделать всю работу одному, конечно, можно, но времени на это уйдёт непозволительно много.

Перо как помощник отпадал в любом случае. Он – инструмент хороший, его надо беречь. В данной ситуации беречь – это дать восстановиться. Доктора тоже дербанить лишний раз не стоило. Райан болеет, а теперь ещё и удар в виде смерти соратницы.

– Перо, – потрясти его, прижавшегося к Файрвуду, за костлявое плечо. – Мне нужна карта жучков. Живо вставай.

Из-под одеяла замычали с явной протестующей интонацией. Сопение усилилось.

– Сумка… в ней, – разобралось среди всего этого. – У кровати…

Оставив плечо, которое тряс, Кукловод зарылся в проходильную сумку. Карта обнаружилась за отошедшей подкладкой, замаскированная несколькими обрывками просто измятых листов, проводами, гайками и клочками ваты. Или это всё туда само завалилось, не разберёшься.

Судя по обозначениям, особняк весь, сверху донизу был «усыпан» жучками. Их совсем не было только в полностью нежилых комнатах, в остальных – один, два, кое-где и три. С камерами проще, их мало, около трети – разбитые.

Кукловод барабанит пальцами по поверхности карты. Помощник не помешал бы. Из таких, что знакомы с техникой-электроникой. Остальных и смысла нет привлекать, жучки маленькие, просто взглядом их тяжело обнаружить.

Свернув карту в трубочку (тут же появилось желание прибить этой трубочкой сопящих голубков), Кукловод пошёл искать по особняку Джека. Черт пойми, где он, но проще потратить полчаса на его поиски, чем пару лишних суток на работу в одиночку.

Бывший подпольщик обнаружился во внутреннем дворе. Он сидел на бортике фонтана и отмахивался от комаров. Кукловода они и самого раздражали, не столько укусами, сколько постоянным, действующим на нервы жужжанием. Прихлопнув парочку, он приблизился к тоскующему крысу.

– Нужна твоя помощь. – Без лишних реверансов.

Джек хмыкнул, но с места не тронулся.

– Что, никто не хочет идти следующим к Обезьяне в процедурный кабинет? Или тебя тоже приспичило попить чайку, пока нас тут убивают?

– У меня есть карта жучков, которые распиханы по дому. С твоей помощью с ними можно расправиться куда быстрее, – раздражение из-за того, что приходится иметь дело с огромной кучей саможаления, мягко перетекало в ядовитую речь. – Но уговаривать не собираюсь. Хочешь просиживать задницу здесь – милости просим.

– Да почему… Валяй, говори, где. – Файрвуд соизволил подняться. – А Пёрышко как же?

Кукловод ухмыльнулся. С силой нажал на плечо крыса, из-за чего тот снова плюхнулся на зад. Так же, удерживая, склонился к его уху.

– Джек, слушай, ты же мне одолжение не делаешь. Ты мне сейчас просто полезен. Хочешь выпендриваться – вали в задницу. Хочешь работать – работаем без танцев вокруг твоей раненой гордости.

Бесит. Мелкий, унылый, из-за своего уныния просравший львиную долю таланта в физике, электронике, и тому подобное. А дело иметь приходится, вот какая штука.

– Какого чёрта, если твой ученичок нас тут всех перебьёт, – произносит он спокойно. – Пойдём уже. По половине этажа брать будем?

– Нет, будем вместе осматривать комнаты, – отпустить ладонь, позволяя ему подняться. – От меня глаза, от тебя – остальное. К тому же, карту надвое не разделишь. Пока эти олухи спят, мы уже половину особняка вычистим.

– Да я что, против, что ли.

Арсений проснулся в пять утра. Это он определил, когда высунул голову из-под одеяла и кое-как поймал на циферблат наручных часов серый отблеск от окна. Сев на кровати, потянулся, зевнул, потянул на себя край одеяла, посмотреть, как там Джим.

Файрвуд сладко спал и даже улыбался во сне. Начинающийся рассвет его не потревожил. Как и то, что Перо поднял одеяло. И тёмно-багровый, налитой, с чёрными прожилками нимб вокруг головы. Аура, что ли, как там её...

Адская корона

Такая…

Была у Исами

Арсений медленно вернул край покрывала обратно. В голове внезапно прояснилось.

Он ухватил Джима за плечо и несколько раз встряхнул, стараясь не поддаваться панике. Тот тут же рефлекторно открыл глаза и попытался сесть. Снова упал обратно из-за трясущей его руки.

– Арсений, что-то слу… – Оттолкнул руку, – прекрати. Что случилось?

– Одевайся и пойдём, быстро, – Перо соскочил с кровати, принявшись натягивать одежду непослушными пальцами. – Там расскажу.

Что хорошо – терять время на вопросы Джим привычки не имел. Поэтому послушно поднялся, потянулся за штанами.

Арсений едва дождался, пока он оденется, хотя вся процедура заняла полминуты.

Протащил Джима за собой в ванную как на буксире. По две минуты себе и ему на туалет и умыться, ещё минута на проснуться окончательно. Для изысков вроде расчёсывания времени нет. Закрыл дверь и принялся шарить по карманам джинсов. Нож, по счастью, был на месте, в правом среднем.

– Что можно разрезать без особого вреда для себя, но при этом чтоб крови было много? Ухо пойдёт?

Растрёпанный Джим качает головой.

– Нет, ухо совсем на виду. Может вызвать подозрения. Если хочешь – костяшки. Крови чуть меньше, зато внимания не привлечёт.

– Да ладно, волосы растрепать, пластырем залепить. Скажу, что за проволоку в кинотеатре зацепился.

Перо подошёл к тёмному зеркалу. Когда-то он носил серьгу в левом кажется ухе, его это забавляло, и он заявлял возмущающейся Софи, что ни за что с этой финтифлюшкой добровольно не расстанется. А потом где-то потерял. Хорошая была, серебряная, в виде черепка, привет нефорской юности. С тех пор его уши никаким издевательствам не подвергались – не до того было. И вот, блин, довелось.

Нож прошёл через мочку легко, кровь полилась тут же. Много. Тихо шипя, Перо закрыл нож, уперев тупую сторону лезвия в колено, а ладонь второй руки ковшиком (опять заболела) подставил под кровящее ухо. Кровь шмякалась тяжёлыми каплями, пропитывая белоснежные бинты.

– Сюда иди, – тихо позвал Джима, садясь на бортик ванны. – Пей, сколько сможешь. Чем больше, тем лучше.

Джим склоняется над его ухом, проходится языком по растекающимся дорожкам, а потом обхватывает губами разрезанную мочку. Проходится языком и по ней. Глотает. Для удобства опирается коленом о бортик ванной, прижимает к себе голову Арсения почти не истерзанной ладонью.

Кукловод бы за такое убил. За одну секунду убил бы на месте обоих.

А почему ему, проклятию, нравилась моя эта кровь? Она же вроде как не несёт в себе тьмы. Должна быть для него безвкусной.