Не отбрасывая тень (СИ)

- Я хочу знать, - я скрестил руки на груди, решив твердо стоять на своем. - Я заслужил хотя бы правду. Хотя бы.

- Ты на самом деле так думаешь?

- Я хочу так думать.

Он хмыкнул. Вытащив руки из карманов, он небрежно одернул рубашку, закатал до локтя рукава и показал мне на дорогу вперед.

- Давай прогуляемся, - лукаво улыбнулся он. - Я расскажу тебе все по пути.

…

- Я был заинтересован им еще до того, как увидел: об их семье ходило много разных слухов, передаваемых из Ада в Ад… Он что-нибудь тебе рассказывал?

- О своей семье? Только то, что Его прадед был создателем того языка.

- Верно. Он потом сошел с ума. Считал, что все вокруг сговорились и хотят его убить, и в итоге он убил свою жену, а потом покончил с собой. Не очень хорошая репутация для потомков. Но ты хотел поговорить о нем, а не о его семье.

Мы бесцельно бродили по улицам Праги, мимо магазинов, домов и людей. Я не следил за дорогой, позволив Виктору вести нас, но время от времени оборачивался, чтобы увидеть в некотором отдалении от нас его личную охрану.

Люди провожали принца восхищенными взглядами, и когда я смотрел на него, я пытался увидеть его их глазами: высокого, с осанкой и жестами, несвойственными этому времени, с точеными чертами лица и глубокими синими глазами, под лучами полуденного солнца, словно бы высветляющими всю его тьму.

Я смотрел на него и хотел только одного: увидеть Его в лучах солнца. Увидеть, как блестят и чуть отливают синим Его волосы, как Он прищуривает серо-голубые глаза, как Он подставляет лицо под теплые лучи и на Его бледной коже выступают веснушки…

Я хотел видеть Его человеком. Я хотел видеть Его под солнцем. Я хотел, чтобы Он чувствовал это тепло так же, как и я.

От боли защемило в груди, и я поморщился.

- Мы встретились впервые в пятнадцатом веке, - продолжал Виктор. - Я знал, что Адам - однолюб; тогда это не было таким строгим секретом, как сейчас, хоть об этом и не распространялись на каждом углу. Когда мы встретились… ты видел его, Томми. Ты обручен с ним. Ты знаешь, какой он и какое впечатление производит.

Я вспомнил нашу первую встречу и мой иррациональный, животный страх перед Ним и Его жестокостью, но промолчал, прекрасно понимая, что Виктор имел в виду: как Он способен притягивать.

- Необыкновенный - слишком слабое слово, чтобы описать его. Ты знаешь об этом. Ты знаешь, что его мощь, его энергия, его сила ощутимы едва ли физически. Словно аура. И это лишь малая часть того, что делает его таким… непохожим на других.

- И ты Его соблазнил, - горько сказал я и усмехнулся, пытаясь скрыть свои эмоции.

Виктор покосился на меня, услышав тон моего голоса.

- Он не сразу поддался, - после паузы произнес он, - если тебя это утешит. Мне пришлось… пустить в ход некоторые мои чары, чтобы заставить его передумать. Тогда я был амбициознее, упрямее, шел напролом и не искал более безопасные, пусть и долгие пути обхода.

- О каких чарах идет речь? - спросил я, повернувшись к нему.

- О тех, - улыбнулся он, - о которых тебе лучше не знать.

- Он сказал, что устоял, - я испытующе посмотрел на него. - С трудом, но устоял.

- Это зависит от того, что он подразумевал под «устоять». Если брать в расчет обычную судьбу жертв суккубов и инкубов, то да, Адам устоял. Для тебя это едва ли будет рассматриваться с тех же позиций.

- Почему?

- Потому что тебе интересно, какие отношения между нами были, не правда же?

- А ты мне расскажешь? И не попытаешься это скрыть или уйти от ответа?

- Ты хотел правду, Томми, - мягко сказал он, - и я считаю, что ты заслужил ее знать. Я не расскажу тебе все, что касается Адама, потому что часть тайн остается не моей и разглашению не подлежит даже при условии, что ты умираешь.

Я отвернулся. Солнце стояло над нашими головами; несмотря на достаточно прохладное утро, встретившее нас на выходе из аэропорта холодным ветром и пасмурным небом, оно уже нещадно палило, и я жалел, что не надел никакой головной убор.

- И что было дальше? - спросил я, прерывая короткое молчание. - Он все же поддался твоим чарам?

- Да, - после заминки ответил он. - Несколько дней мы провели вместе. Я ликовал: я хотел его получить - и я получил. Тогда я полагал, что однолюбие не преграда; мне казалось, что я могу «перевоспитать» его, привязать к себе, даже если я не являюсь тем единственным, кто должен был его зацепить.

Я обнял себя за плечи и заметил, что мои руки дрожат.

- На несколько дней мне удалось увлечь его. Он был достаточно… податливым, чтобы я мог не волноваться. А потом к нему начал возвращаться контроль и он начал меня отталкивать. Он начал бороться с моим влиянием, потому что понял, что взаимной любви здесь не получится: он не мог влюбиться в меня, а я был заинтересован им во всех смыслах, кроме любовного. Я понимал, что для меня это будет хорошая и увлекательная игра и что, объединившись, мы сможем расширить территорию влияния друг друга, но я не любил его и не питал к нему то, что испытываешь ты.

Виктор посмотрел на меня, и я опустил голову, наивно надеясь спрятаться за челкой. На этот раз он меня не одернул, но я чувствовал дискомфорт, когда думал о том, что мои чувства, возможно, распространяются на километры вокруг меня и хорошо заметны всем, кроме Него.

Или Он просто удачно меня игнорировал.

- Вернув себе контроль, Адам ушел и между нами развязалась война. Мы искали слабые точки друг у друга и били по ним со всех сил, надеясь уничтожить другого. Для нас это был жестокий этап; то, что между нами сейчас - это углы, сглаженные временем, но я солгу, если скажу, что Адам не представляет, при встрече со мной, как вырывает мне сердце или перерезает горло.

- Должен сказать, что это вполне адекватное желание, - едко сказал я.

Виктор усмехнулся. Мы свернули перед мостом и пошли по широкой набережной.

- Зачем ты рассказал о Его крыле? - спросил я, глядя на него.

- Перешел черту, - после молчания ответил он и остановился возле цветочного магазина. - Мне хотелось ранить его как можно сильнее, и я распустил слух. Он, конечно же, сразу понял, что это я, но мне бы и в голову не пришло, что он убьет всех, кто об этом знает, и что потом он придет за мной и моей семьей.

- И почему тогда Он тебя не убил?

- Я не знаю, - Виктор задумчиво погладил стоящие в корзинах и вазах цветы кончиками пальцев. - Он стоял передо мной, держал лезвие меча у моего горла и смотрел в мои глаза. Я был уверен, что он убьет меня, но он этого не сделал… Я спрашивал его несколько раз, почему он пощадил меня, но он мне так и не ответил.

Мы помолчали. Он был увлечен цветами, а я - информацией, которую услышал, и мыслями о том, что еще можно спросить у него, пока он не решил, что наша прогулка подошла к концу.

Из магазинчика выбежал продавец и что-то затараторил на чешском, протягивая Виктору бледно-фиолетовый цветок, с длинного стебля которого стекала и капала на землю вода. Принц что-то ответил ему с улыбкой, взял цветок и коснулся плеча мужчины кончиками пальцев, и тот поспешно опустил голову и чуть склонился перед ним в нелепом поклоне.

- Амариллис, - пояснил Виктор, когда мы двинулись дальше, и поднес цветок к лицу. - Мой любимый.

- Что он сказал тебе? - спросил я, когда мы продолжили идти.

- Что для него честь - мой визит в его магазин.

- Он демон?

- Как и множество других людей в этом городе, Томми, - улыбнулся Виктор.

- Как они тебя узнают? - удивился я. - Ты же в человеческом обличии.

- А как ты узнаешь Адама? - поддел он.

- Его едва ли возможно не узнать.

- Это верно, - согласился он, - но ты узнаешь его по энергетике. Разве в его присутствии ты не ощущаешь его силу?

- Когда Он взглядом ставит меня на колени? - уточнил я.

Виктор усмехнулся. Он держал цветок за стебель кончиками пальцев, очень нежно и аккуратно, и я ощущал приятный аромат, источаемый сердцевиной фиолетовых лепестков.