Портреты Пером (СИ)

Исами тенью проскальзывает в глубь комнаты, и там теряется, где-то в темноте.

– И что это за акт гуманизма?

Выпустить леску. В добро и сострадание упорно не верилось.

– Я на идиота похож? – Файрвуд приподнимает бровь. Присаживается на корточки, чтобы быть с ним на одном уровне хуев психолог. Спокойно смотрит в глаза.

– Ты не в курсе, в этой комнате жучки есть?

– Я о расположении насекомых ничего не знаю, мне начальство не докладывалось, вообще-то. – Вот оно чего, взятка. – На себе таскал один, да. Сломал на днях. Так что забирай свою гуманитарную помощь и вали.

– Мне твоя смерть не нужна. А тебе эта помощь, – ишь как голосом выделил, – понадобится. Рой, ты идиот. И предатель. Я знаю и не играю в доброту и участие, а хочу, чтобы ты выжил. Причины говорить не буду, а то распыхтишься, как младший.

Рой протягивает руку и забирает сумку. Тяжёлая. Если док насовал туда всего один, они хватятся. Но это его дело. Сумка отправляется на кровать.

Этот кивает.

Исами всё ещё недвижима.

– А теперь поговорим. – Плюнув на что-то, чем он там руководствовался, мучаясь на корточках, Файрвуд садится на пол. – У любого поступка есть причины. У твоего тоже, будь то хитрый расчёт на будущее, или ты просто сломался. Мне, говоря откровенно, твои причины неинтересны, мне хватает того, что они есть. А до этого и я, и Джек, и остальные знали тебя как надёжного товарища.

Глазами сверлит. Внушительно, рентген прямо.

– Поэтому я не хочу, чтобы ты выпадал из нашей команды.

– Слушай, ты не мути, а начистоту давай, – Рой садится на кровать. Ну и хрен, что при стоящей даме. Трёт переносицу. От замудрений дока головная боль начинается. – Достал уже вокруг да около.

– Не вокруг да около, а объясняю ситуацию и причины своего прихода. – Невозмутимый как чёрт. Обкорнанный только несолидно, впечатление теряется. Недоработочка. – Предлагаю тебе сохранять видимость изгоя, но делиться с нами полезной информацией. Изгой – роль хорошая. А там, глядишь, реабилитируешься.

Рой смотрит на Файрвуда как на инопланетянина. То есть, он уверен, если б инопланетянина увидел – смотрел бы на него так же.

– Так, док, тормозни самокат, пока в шкаф не въехал. Какая ещё информация, нахрен? Откуда я её тебе брать буду? И какая к чертям собачьим реабилитация? Ты опух, что ль, маленько?

– Ну не будет – не бери, – неожиданно улыбается. – Я к тому, что мало ли что ты можешь увидеть или услышать, пока официально ни к кому не примыкаешь. Да и на мою помощь как медика в любом случае можешь рассчитывать.

– Ладно. – Пожать плечами. Файрвуд стукнутый, но это не его проблемы, в конце концов.

– Ну хорошо, а то я уже приготовился отвечать на вопрос, почему тебе помогаю. – Встаёт. Морда серьёзная. – Думал сказать, что у тебя задница классная, или что-то вроде того.

Ещё раз пожать плечами.

И сам знаю, что задница классная. Подкат не сработал.

Но вслух говорить не стал. А то Файрвуд совсем странный, вдруг обидится.

Первым в дверь вышел он. За ним выскользнула Исами – тоже, блин, странная. Ещё так взглядом мазнула непонятно – то ли на тебя посмотрела, то ли вскользь.

А ну и пошли они все… куда-нибудь. В ту же Россию, на родину Пера.

Тэн действительно оказалась удобным спутником. Испытания Джим проходить и не думал, если не будет команды «свыше», но она молчала, изредка обращала его внимание на какую-нибудь деталь, и в целом, исследуя комнаты с ней, можно было на некоторое время представить, что ходишь один. Ну, пока она не указывала на очередную интересину.

А утащить с собой ничего не требовалось. В основном, они отслеживали характер и расположение ловушек – то единственное, чем Мэтт действительно занимался в особняке. Все они стали опаснее и… бесчестнее. Кукловод всегда давал марионетке шанс выжить. Мэтт, скорее, заботился о том, как бы похитрее столкнуть в яму побольше людей, да так, чтобы потом говорить: «Сами виноваты». Очень хорошо характеризовало и то, что ловушки Кукловода всегда были в идеальном состоянии – если есть ржавчина или сколы, значит, так нужно. Мэтт о своих ловушках не беспокоился, они для него были лишь инструментом. Минус к маньячности, но и к личным качествам. Не так педантичен, не так изобретателен (кстати), не так предан идее.

Все приходящие идеи Джим записывал в самошитый блокнот. Тэн это время любезно пережидала. Добавляла к его размышлениям свои, из опыта общения.

Портрет медленно, но верно обретал целостность. Вплоть до предположений, направленных в прошлое их ненаглядного «Учителя».

Главным, основополагающим качеством стал страх. Мэтт не просто постоянно был в боязливом напряжении, он боялся того, что его страх будет замечен. И прятал его за большими компаниями (случай с Райаном и электрошокером, когда оба попали в тюрьму), за единичными защитниками (Алиса) или за камерами и дистанционным управлением (нынешняя ситуация). Крайний случай – напускная слезливая доброжелательность (все остальные ситуации). Именно из-за страха, вернее, жажды подстраховаться, он не выступал в роли прямого агрессора, стравливая людей между собой.

Далее. Обезьяна был умён и смекалист. Но над этим (страх) всегда властвовала осторожность. Пробираясь в особняк, он должен был заготовить не меньше двух-трёх путей отступления, равно как и свергая Кукловода. У этого пункта Джим оставил три пустых обведённых кружка. Поймут, какие пути отступления оставил – впишут.

Под вопросом – психическое заболевание. Нельзя всю жизнь так трястись за свою шкуру и остаться нормальным. Но это неточно.

Вопрос обводится ещё одной жирной линией.

Он не психопат и не маньяк. Мыслит вполне как обыватель. Его псевдоманьячность продиктована комплексом страха, жаждой возвыситься над этим страхом за счёт других, доказать другим, значит, и себе, свою силу и власть. У того, у кого есть сила и власть, страха быть не может. Алиса – его щит и меч, прикрытие и козёл отпущения. Многие решения он диктовал её голосом, снимая с себя ответственность.

Отдельный лист – перечень гипотетических слабых мест Мэтта. Тут и самолюбие, и игра в поддавки (усыпить бдительность), и тот же страх с желанием быть под защитой.

Измученный, чуть хриплый голос Алисы настиг его, когда они просматривали библиотеку.

– Всё ходите и ходите без дела, – с неприкрытой злостью, – а прошли ли вы хоть одно испытание? Даже не отвечайте, и так знаю, что нет. Вперёд – одно прямо здесь, потом на чердаке. Можете до кабинета дойти, там ваш болезный проснулся, а рыжая с ним одна оставаться боится.

Джим с Тэн только переглянулись. Приказы начальства надо выполнять. Кинули жребий – в библиотеке режет руки она, на чердаке – он.

Когда в руку женщины впивались уже очень давно не дезинфицируемые шипы, Джим еле сдержался, чтоб не морщиться. Когда страдала собственная рука – так же.

А вот Лайза их не ждала. Зашипела как рассерженная кошка, едва влезли, чтоб не будили больного, так же шёпотом отчиталась о событиях утра и дня. Да, Фил просыпался, но она его напоила и покормила слегка, паниковать и не думала.

Зато по вылезании из тоннельчика их ждал сюрприз. Прямо у второй тайной двери, ведущей в логово, валялись четыре желтоватых листа бумаги. Джим их и поднял-то не то из любви к порядку, не то из практической нужды в листах для блокнота. Не сразу и заметил кривовато вырисованный план особняка со странными пометами. Каждый вид помет был вынесен в легенду карты.

Джим вычитывал, а сердце с каждым прочитанным словом вело себя всё более и более по-дурацки. То билось как сумасшедшее, то замирало.

Камеры. И от каждого значка камеры на карте – треугольник обзора. Жучки – жирные чёрные точки по комнатам. Не так уж и много, кстати. А в самом низу плана первого этажа (хоть смейся) написано: «Предатель – Ричардсон».

Продемонстрировал это богатство Исами. Хотя она и сама уже оглядывала план второго этажа.

Она кивнула.

– Да, думаю, нам срочно нужно в нашу комнату…