Портреты Пером (СИ)

Джим провожает глазами движения пальцев младшего. После взгляд непроизвольно примагничивается к повязке на шее.

Уже хочешь жить?

Боги, как же хорошо…

– Значит, чай. – Младшему явно полегчало. Ну да, душевные терзания разрешились. – Ещё гемостимулина пять капсул. Типа вместо конфет…

Он нахмурился, встряхнув ещё раз бумаги. Несколько бросил на пол, потом снова собрал кучкой и быстро-быстро подполз к Джиму.

– Это… – сунул ему под нос бумажки, – чертежи ловушек! И почерк не Кукловода, я по дневникам помню!

– Джона, да… – кивнув, принять листы. Не только для удобства, а чтобы в нос не совали. – А почему тебя это удивляет?

– Да ё-моё! А ты представь, это Мэтт бы нашёл, а не я?! – взорвался младший. Вскочил на ноги и принялся, как всегда в минуты волнения, туда-сюда протаптывать ковёр. – Тут электрическая клетка, цепи, которые на части разрывают, ещё какая-то хрень! Он о карте молчал и тайном ходе, пока первая операция не провалилась и тебя не поймали! Промолчал о том, что тут всё напичкано схемами ловушек, а он ведь их все знает! И как думаешь, о чём ещё наш ненаглядный маньяк молчит?!

– О чём бы ни молчал, пытать бессмысленно – не расскажет. – Джим машинально прогладил шуршащие страницы, подушечками фиксируя неровности. – И… я бы не был так уверен, что Мэтт их не видел, Джек. У него был доступ к этой комнате, помнишь?

– У него был доступ ко всем комнатам, пока мы в подвале жили. Чёртов… ну сказать-то он мог, язык есть! Сидит себе в углу и молчит! Да при минимальной фантазии из этих чертежей даже я, ни черта не видя, такого могу наделать! А скотина эта сверху на что способна?!

– Что-то мне подсказывает, что поэтому и не говорил. – Свёрнутые трубочкой чертежи отправляются в сумку. – Сделать что-то мы не можем, а знание только усилит страх. Не говори никому о них, пожалуйста.

– Не скажу. Но я ему не верю.

Джек опять взялся за мухобойку, но полез на сей раз под стол.

– А я верю. – Джим проводит пальцем по кривой кромке блокнота, отправляет вслед за чертежами. – Он на нашей стороне, делает это сознательно, и этого достаточно. Да и что это за фракция, когда друг другу не верят?

– Да нет никакой фракции, – глухо отозвались из-под стола. – Странно, что ты, как фигов психолог, этого не понимаешь.

Рича быстро закопали. У их похоронной бригады опыт уже – закачаешься. Перо не копал, у него лопату отобрал Форс. Ну надо ж, братская забота. Потом сказали пару слов; Нэт украдкой вытирала глаза. Здорово по девочке смерть её белобрысика ударила, теперь глаза на мокром месте по любому поводу. Билл был краток – ну этот как всегда, мать его. Мы тебя не забудем, товарищ, и все дела. Форсу насрать, ушёл как закопали.

Сам Рой сказал, что Рич был ему хорошим другом. Соврал по большей части, но бабка ему чуть ли не с младенчества вдалбливала – о покойниках плохо не говорят, а то потом пизда будет. Какая именно, не уточнялось, но вот как-то запомнилось. Да и какое тут плохо – Ричард мальчишка был, глупый и к тому же поэт. Такие вот синонимы.

После все разошлись; Билл только присел на скамейку под деревом и теперь глухо кашлял там в рукав.

Да ещё Перо. Стоял и молчал над свежей земляной заплаткой. К нему выходила японочка, говорила что-то долго и жалась от утреннего холода. Арсень мотал башкой вроде как отрицательно, и она ушла.

А он и теперь стоит, блять, местный экстрасенс на полставки. Вторые полставки – Перо. И чуток личной жизни в виде замученного и пилящего мозг доктора Файрвуда.

– Не позавидуешь, – констатируется само собой тихо.

Рой хмыкает, закуривает, смотрит, как над крышами светлеют сумерки. Новый грёбаный день, и можно спорить на последние сигареты – опять жара.

Перо настоялся, подошёл. Тут же, гадёныш, выцыганил сигарету. Ему почему-то фиг откажешь. Но сегодня – не жалко. Перед смертью не надышишься.

С зажигалкой у него пальцы не справлялись, Рой дал прикурить от своей. Арсень благодарно кивнул и прикрыл веки, затягиваясь. Так они стояли молча, задымляли пространство.

Когда через две минуты издали слышится раскат грома, а из-за двойных ворот начинает тянуть прохладным сквозняком, подпольщик чертыхается громко и безбожно: проспорил сам себе, да ещё и с самого утра, вот жопа-то. Хоть самому себе за это сигарету отдавай. Рой и отдал, закурил новую. Ну… так и быть, вторую Перу. А то совсем плохо выглядит.

Взошедшее солнышко сверху давят дождевые тучи. Мерзкий контраст вот того, как оно светит, и туч этих. Больной какой-то свет, будто солнце подыхает от чахотки.

– Бабка моя Лиза, – начал рассказывать Перу, чтоб смертная тоска под горлом хоть чуток меньше давила, – мир её седому праху, когда совсем под старость сошла с ума, всегда в такую вот погоду начинала читать молитвы и бурчать, что конец света грядёт.

– Свет на нервы действует, – кивает Перо. Перекидывает со спины фотоаппарат, снимает крышку и щёлкает десяток кадров под нарастающий небесный грохот.

– Маньячина наш, не знаешь, не суеверный, не? А то мож хоть заткнётся от страха.

– Не в курсе. – Перо плечами пожал. – Специализация у меня не на том маньяке.

Рой смотрит на него, потому что смотреть больше не на что, ну не на Билла ж на лавке. Перо выглядит как ходячий зомби. А что, красноглазый, тощий, в пятнах крови и полуразмотавшихся бинтах.

А на душе хреново. Выворачивает её, душу. Не идёт из головы, как то, что осталось от Ричарда, по кускам на полу собирали в простыню, и как эта двойная простынь кровавыми пятнами пропиталась тут же, и как тащили. Майк, бедолага, не выдержал, убежал дружить с унитазом. Потом копали тут, Билл давился, кашлял. Себя виноватым считает, он же с отмычкой придумал, говорил, как чего делать. Рыжуха подпрыгивала только сзади как белка.

А и она себя в виноватые записала. Кто ж Ричарду виноват что вперёд полез. И Филу что в «девочку по девочкам» втрескался и весь такой из себя защищать стремится

Вообще никто не виноват, дебилы.

Вот то-то и оно. Молчать хватит.

– Перо, – обратился к собирающемуся уходить Арсеню. Кинул окурок в урну. – Удачи пожелай.

Посмотрел спокойно и понимающе, задержал взгляд глаза в глаза. Будто, блядина, заранее всё знает. Или чует. А может – так и есть. Рой бы не удивился.

– Удачи.

И ушёл. Но сказал вполне искренне.

Ну, пошёл.

Как во сне, под шум ветра, дошёл до Билла. Громыхало уже рядом, над Вичбриджем. Скоро ливень хлынет.

– Старик, переговорить надо.

Билл поднял на него тяжёлый взгляд. Ну да, ему в последнее время совсем… того.

– Садись, раз надо.

– Да не, я как-то… постою.

Билл его взглядом как рентгеном, и в карман полез. Трубку вытащил, остатки табака.

– Ты говори, – напомнил, набивая трубку. Кашель давил. – Слушаю.

Рой смотрел, как он утрамбовывает табак, как поджигает. На первые клубы дыма. А под горлом жало, и в грудной клетке как теснило что-то. Совсем херово.

– Это я виноват во всех грёбаных неудачах поймать нашу скотинку Мэтта. Я на себе носил «жука», Мэтт все собрания, всё слышал. Вылазки, диверсии, которые проваливались. Я к Форсу во фракцию приписался, чтоб шпионить. В коридорах ловушки иногда чинил. Чёрненькая такая, которая кровью истекла… С ней ещё док мутил в прошлом году. Так вот, попалась в одну из моих ловушек. Для игры его я часть ловушек в комнатах настраивал, заранее. Мэтт меня из лотереи исключил за это. Диверсия с отловом «жуков», когда нас Мэтт облил и током шарахнул, несмотря на глушилки – так это я дату операции выдал. Я для Мэтта придумал, чем отвлекать Нортона и Зака, пока вчера Рыжуха Дженни утаскивала в библиотеку. Иначе ж Джим наш подпольщик своё солнышко ни за что одну не оставил бы, это любому дундуку ясно. И в смерти Рича не вы виноваты. Нашёл у дока и Пера подробную карту дома неделю назад, Мэтт сказал подбросить её рыжей, но незаметно. Потом я ему выдал дату назначенной вылазки, как только с отмычкой закончили возиться. Так что дату проникновения в кабинет он знал и так, и точное время. Подготовился.